Страница 33 из 55
Но до моего вывода, что эту систему надо кардинально перестроить, иначе она разрушит экономику одного из самых потенциально богатых государств мира, я ещё не созрел. Однако даже без такого понимания я честно вскрыл все её родовые недостатки.
Где золото роют в горах…
При всей важности алмазодобывающей отрасли для Якутии и для всей страны, чаще мне приходилось заниматься золотодобывающими предприятиями. Формально предприятие было единственным – объединение «Якутзолото». В него входили три комбината – «Алданзолото», «Индигирзолото», «Джугджурзолото» и прииск «Кулар». «Якутзолоту» подчинялся и прииск «Депутатский», но он занимался добычей олова и других попутных, весьма полезных ископаемых.
Алдан – это юг Якутии, наиболее доступный и самый освоенный промышленный район автономии. Золотом здесь стали промышлять ещё в начале двадцатого века. После завершения Гражданской войны здесь началась золотая лихорадка. Тысячи старателей с лотками и первыми примитивными устройствами мыли в здешних ручьях золотишко. И к семидесятым годам, когда я стал приезжать в этот район, россыпные месторождения изрядно иссякли.
Но добыча продолжалась. Появились более чуткие промывочные приборы, улавливающие мельчайшие самородные частицы. На речках обосновались драги. Это – плавучая фабрика. В горняцком сословии Якутии родились такие стихи про это оригинальное устройство:
Внешне технология простая. В небольшом водоёме на плаву держится эта фабрика-пароход высотой с пятиэтажный дом. С одной стороны у неё установлен длинный «хобот», который черпаками захватывает со дна реки и с берега всё, что попадётся: песок, гальку, валуны. Эта масса подаётся на конвейер, который доставляет её в непрерывно вращающуюся бочку, происходит разделение по размерам и весу фракций. Все пустые отходы выбрасываются сзади драги. «Лодочка» действительно качается, то есть поворачивается из стороны в сторону и одновременно продвигается вперёд, отгрызая с каждым маятниковым движением очередные метры у реки. Плыть она может только вперёд: сзади образуется галечный вал, похожий на гигантскую гусеницу, извивающуюся в узкой горной долине. Так что драга, исполинский стальной бегемот, всё время барахтается на небольшом водном пространстве.
Горняки мне пояснили: на этом месте моют золото уже в третий раз. Сначала здесь были старатели с лотками, потом горняки с промывочными приборами и вот теперь дражный способ вполне оправдывает себя благодаря гигантскому объёму промывки и более тонкой технологии улавливания уже даже не песчинок, а, можно сказать, пылинок золота.
И, тем не менее, россыпные месторождения практически себя исчерпали (как и во всём мире, где они дают лишь несколько процентов от всего объёма добываемого золота), зато есть рудные месторождения. В нашем обывательском представлении руда – это скальная порода. Разочарую: золотосодержащая руда – это…почти как глина. По крайней мере, именно такую я видел в алданском посёлке Нижний Куранах. И драгоценный металл из неё извлекали не промывкой, а химическим способом с использованием ртути.
Добыча рудного золота – это более цивилизованный способ. Более комфортный для работников: это же – фабрика с достойными условиями труда. Но золоторудных месторождений в Якутии мало, и в основном золото здесь моют…
Комбинат «Джугджурзлото» вёл добычу северо-восточнее алданских месторождений. Объёмы там сравнительно небольшие. Предприятие было бесперспективным, и я туда ни разу не ездил, отправляя разбираться с проблемами своих подчинённых.
Дороги золотого Оймяконья. Окрестности Усть-Неры
Зато регулярно ездил в Оймяконский район, в «Индигирзолото». Хотя там, в Усть-Нере, центре района, постоянно жил собственный корреспондент нашей газеты. Почему-то это самое холодное в северном полушарии Земли облюбовали журналисты с Украины. Сначала при мне там работал Виктор Хохлачёв, который, вернувшись в Киев, сделал на родине прекрасную карьеру в местном отделении ТАСС, а также опубликовал несколько научно-популярных книжек. После него из Львова приехал Олег Бережной, любитель охоты и рыбалки.
Хотя Оймяконье – не самый дальний край в Якутии от столицы республики, но зато самый труднодоступный. Вокруг горы и быстрые, порожистые, не судоходные реки. О том, что здесь есть золото, знали ещё в двадцатых годах прошлого столетия. Но посчитали, что промышленных запасов нет. Геологические экспедиции искали в этих краях олово, в котором остро нуждалась советская промышленность: для выпуска подшипников. Но олова не нашли.
Золото обнаружили на соседней Колыме. Туда потянулись старатели. В начале тридцатых годов для освоения перспективного района создали трест «Дальстрой», ставший потом печально знаменитым потребителем рабочей силы – узников ГУЛАГа.
Когда решили всерьёз заняться разведкой золота на Индигирке, то геологи-первопроходцы добирались сюда на оленях. Но в 1937 году «Дальстрой» создал Индигирскую экспедиции во главе с Валентином Александровичем Цареградским.
С ним мне лично переговорить не удалось. Когда я работал в Якутске, он жил в Москве. Но в 1974 году он побывал у нас в редакции «Социалистической Якутии». Человек знаменитый, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии, генерал-майор. Почестей он добился заслуженно.
Моя запись его рассказа полна интереснейших фактов освоения Колымского края, с чем связаны открытия и в Оймяконье. Впервые Цареградский попал туда вместе с другим выдающимся геологом – Юрием Билибиным. В 1928 году их направил Геолком. Причём никто не знал, где конкретно они будут искать золото. Маститые геологи даже ругали их за такую авантюру.
Двадцать восемь первопроходцев приплыли по Охотскому морю на японском судне, вместе с рыбаками. На берегу якут Макар Медов помог достать семь лошадей. Восьмую они купили сами. Медов ехал с ними, но был против сплава по реке. Он помнил, что когда-то на ней погибли казаки. Однако заметил:
– Вы хорошо поёте. Значит – проплывёте…
Половину отряда составляли старатели, остальные – демобилизованные год назад красноармейцы. На ручье Безымянном не нашли ничего. На Правом Среднекане обнаружили небольшую промышленную россыпь. В. Раковский на реке Утиной обнаружил богатую россыпь. Ему и Билибину поручили дальше исследовать Утиную, а Цареградскому – Среднекан.
Карт не было. Вели глазомерную съёмку. А на какой широте Среднекан, даже не знали. Увязывали площадь с помощью теодолита от соседних гор.
16 сентября уже должен был за ними прийти пароход. А на Среднекан вышли только 31 августа. И работали до морозов. Цареградский должен был пройти средним путём между маршрутом Билибина и хоженой тропой. Якут-конюх вначале отказался там идти, боясь погубить лошадей. Цареградский предложил расписку за лошадей, и якут согласился. Шли медленно, по восемнадцать – двадцать пять километров в сутки. Задерживала пурга. Да и у лошадей за время летних работ были сбиты копыта.
Чуть не заблудились и не повернули в другую сторону. Но в бинокль увидели белые горы – Белогорье! Вышли правильно.
Сделали очень смелые прогнозы относительно золотоносности района. А горные породы там такие же, как и на Индигирке. Геолком удивился результатам. И в 1930 году Цареградский стал во главе большой экспедиции, в которой было уже восемь партий. Кстати, он сообщил любопытную подробность: его заместителем был боцман с крейсера «Авроры», вот только отличался он не революционной дисциплиной и трудовым героизмом, а пьянством.