Страница 7 из 20
– Ха, Джеймс, там жемчуга совсем нет.
– Ни за что не поверю! Ведь не зря же китайцы прозвали эту реку Жемчужной?
Собрав оружие и амуницию, искатели приключений сошли вниз по лестнице в общую залу, где хозяин со слугами уже кипятили воду к чаю.
– Вот молодец! – похвалил американец, энергично встряхнув хозяина за плечи. – Дай пожму твою лапу, достойнейший из китайских трактирщиков!
Корсан стиснул руку китайца так, что бедняга чуть не вскрикнул, после чего янки уселся перед целой дюжиной чашек с душистым чаем, накрошил туда кучу бисквитов и принялся поглощать их. Выпив чаю и заплатив хозяину за стол и ночлег, друзья покинули гостиницу и направились к джонке, где Луэ Коа и его гребцы только что позавтракали рисом и рыбьим жиром.
– В путь, Луэ Коа! Поднимайте паруса! – закричал американец и поддел ногой пустую миску из-под риса. – Что за дрянь ты ешь? Вот если хорошо послужишь, я нынче же вечером угощу тебя жареной птицей.
Луэ Коа поднялся, что-то ворча себе под нос, и велел распустить парус. Белые и китайцы заняли места в джонке и двинулись по каналу, огибая островок. Миновав этот клочок земли, на котором множество китайцев ловили рыбу маленькими гарпунами, лодка на полной скорости вошла в последний рукав реки и помчалась по нему прямо в Сицзян.
Путешественники, защищенные от палящих лучей солнца бамбуковым навесом и ротангами – большими шляпами из стеблей пальм, сидя на корме, с любопытством глядели по сторонам. Берега канала, сужавшиеся, подобно горлышку бутылки, вблизи острова, снова стали расширяться, образуя маленькое озеро. Повсюду, насколько хватало взгляда, простирались плантации, на окрестных болотцах гнездились целые стаи водяных птиц, кокетливо, как в зеркало, смотрелись в спокойные воды реки пагоды, возле хижин и сараев, готовые к погрузке на суда, громоздились тюки чайного листа. Мужчины и женщины, как муравьи, без устали трудились на берегу и на плантациях: ловили рыбу, обрабатывали землю, собирали плоды – головы от палящего солнца защищали ротанги, из-под которых выбивались длинные косички, свисавшие почти до земли.
Около девяти часов утра Джорджио Лигуза, не покидавший капитанского мостика, привлек внимание своих спутников громким возгласом и указал им на Саньшуй – утопавшую в зелени крепость на левобережье. Она отчетливо выделялась на светлом фоне воды и неба своими раскрашенными в яркие цвета домами и куполообразными крышами с золотисто-красными флюгерами. Джонка пролетела мимо двойной линии судов, стоявших на якоре, и двинулась вверх по все более и более сужавшемуся руслу меж двух лесистых берегов. Луэ Коа привстал, чтобы легче было управлять судном. Скоро течение сделалось стремительным, река яростно бурлила среди трех островов, бешено кидаясь на джонку, которая беспомощно стонала, кренясь то на правый, то на левый борт. Джорджио, Джеймс и Казимир, держась за корму, старались рассмотреть место слияния двух рек: Сицзяна, несшего свои воды с запада, и Бэйцзяна, бежавшего с севера.
– Луэ Коа, гребцы! – крикнул американец. – Полный вперед!
– Помолчите! – огрызнулся китаец. – Мои люди обязаны выполнять только мои команды.
Гребцы, согнувшись на веслах, пропустили джонку под тремя островами, которые служили преградой против яростного течения. Держась под ними, она поднялась до слияния двух рек и поплыла по их водам, которые в дружном согласии катились к морю. В эту минуту Казимир заметил нескольких рыболовов, тянувших сети недалеко от островов. Опасаясь, как бы китайцы не заподозрили, что на джонке плывут чужестранцы, капитан Джорджио велел своим спутникам немедленно укрыться под навесом.
– Вы что, боитесь какой-нибудь мерзости от этих желторылых? – спросил Корсан.
– Осторожность не помешает, Джеймс, – ответил капитан. – Мне показалось, что Луэ Коа подал знак старшему из рыболовов.
Американец послушно спрятался под навес и сидел там, пока джонка подплывала к рыбакам, которых было человек двенадцать, все чистокровные китайцы, низкорослые, крепкие, с темно-желтыми лицами, широкими скулами, короткими подбородками, сплющенными носами и раскосыми глазами. Все были полуголые, выкрикивали какие-то слова и угрожающе потрясали своими чань-шиангами – чем-то вроде коротких пик, которыми они ловили рыбу.
– Почему они орут, капитан? – спросил Джеймс, который не мог долго оставаться в спокойном состоянии. – С какой стати они на нас так воинственно смотрят?
– Сейчас узнаем, – ответил Джорджио, из предосторожности заряжая винтовку.
– Не бойтесь, капитан, – успокоил его Мин Си. – Их слишком мало, чтобы напасть на джонку, на которой плывут трое белых. Прикажите Луэ Коа держаться подальше от островов.
– Эй, Луэ Коа! – крикнул Джорджио. – Куда правишь джонку? Держись середины реки!
– Давайте купим у них рыбы, – предложил кормчий. – Вон сколько крупных форелей, и отдадут дешево.
– Нам не нужна рыба.
– Зря вы не делаете запасов, – покачал головой китаец. – Если потом что-то приключится в дороге, пожалеете.
– Эй, заткнись! – прогремел американец. – Будешь соваться со своими пророчествами, я тебе все ребра переломаю!
Луэ Коа понял, что лучше замолчать, и повернул джонку. Тотчас же рыболовы начали горланить, угрожать, браниться, а некоторые вскинули гарпуны, целясь в гребцов. Американец выскочил из-под навеса с винтовкой в руках и готов был стрелять, пока Луэ Коа направлял джонку к противоположному берегу. Но капитану, бывшему настороже, показалось, будто китаец нарочно медлит, чтобы дать рыболовам время переплыть реку. Заметив этот маневр, Джорджио бросился к лаваду, оттолкнул его и завладел рулем.
– Джеймс! – закричал он. – Смотри в оба за гребцами, а ты, Казимир, возьми на прицел пиратов!
Одним поворотом руля Джорджио направил джонку в нужную сторону и поставил под ветер, который погнал судно по течению. При виде убегающей добычи, которую они уже считали своей, взбешенные рыболовы завопили громче прежнего, и около десятка камней полетели в навес, зашибив одного из гребцов.
– Пли! – скомандовал Корсан.
Казимир выстрелил прямо в середину шайки, которая мгновенно рассыпалась, попрятавшись за кустами и в канавах. Чтобы нагнать на желторожих еще больше страха, американец разрядил оба своих револьвера.
– Какие храбрецы! – воскликнул он, жалея, что не убил ни одного китайца. – Скажите, Джорджио, эти желтые обезьяны, по-вашему, пираты?
– Я не исключаю.
– Они намеревались напасть на наше судно?
– Если бы они могли, то напали бы. Лучше спросим у нашего кормчего, какого он об этом мнения, – предложил капитан. – Не правда ли, Луэ Коа, это были самые настоящие китайские пираты?
– Может быть, – невозмутимо ответил Луэ Коа. – Вполне естественно, что на китайских реках и пираты тоже китайцы.
– Как вполне естественно и то, что Луэ Коа – в прошлом пират и отлично знаком с пиратами Сицзяна, – добавил американец.
– Я – пират? – вознегодовал китаец.
– Да, желтая твоя рожа! Вон Мин Си прекрасно знает про твои похождения в верхнем течении Сицзяна. Попроси его – он тебе расскажет.
Китаец позеленел, как ящерица, но сдержался, поправил очки и занял место у руля, спокойно напевая какой-то национальный гимн. Вечером джонка, пройдя почти девяносто лье, пристала к левому берегу Сицзяна. Лодочники принялись готовить себе ужин, Казимир и Мин Си пошли в сторону рисовых плантаций, надеясь убить по пути золотистого фазана, а Корсан, пройдя шагов сто вверх по берегу, остановился и принялся ковырять длинной палкой речной песок.
– Эй, Джеймс! – окликнул его капитан. – Что вы делаете? Измеряете глубину реки?
– Нет! – ответил американец. – Ищу жемчуг, но пока нахожу одни камни, которые того и гляди порвут мой сачок.
– Как! Вы для этой цели запаслись даже сачком?
– Конечно, раз я решил искать жемчуг в Сицзяне.
– Бедный друг, сколь тяжким будет ваше разочарование!
– Да, я сам это чувствую.
В эту минуту поляк и китаец вернулись с охоты, оба нагруженные, как мулы, гусями и утками. Все четверо направились к лагерю, но, к своему удивлению, не застали там ни гребцов, ни лаваду, и капитан забеспокоился: