Страница 6 из 20
Подгоняемая шестью сильными веслами и бурным приливом джонка благополучно миновала лабиринт островов и островков, который Сицзян образует в своем устье, и менее чем за двадцать минут достигла канала Гонам. Она с большим трудом прокладывала себе путь среди бесчисленных лодок, которые сновали вверх-вниз по течению и шли из Макао, Гонконга, Кантона, Фошаня, Шицяо и Цзянмыня. Мимо джонки то и дело проносились напоминавшие туфлю сампаны[14] с молодыми стройными лодочницами в широких кавауе и хлопковых шальварах; красивые куо-чхан-тхоу с выступающей вперед остроконечной кормой, нагруженные товарами и управляемые резвыми гребцами. В элегантных лодках цзе-унг-тхинг дремали важные мандарины и богатые горожане; длинные и тонкие чха-тхинг везли рис; огромные tu-chwau, настоящие плавучие омнибусы, были переполнены пассажирами, а вокруг сновали кхуай-тхинг, похожие на венецианские гондолы и предназначенные для несения полицейской патрульной службы. Миновав этот оживленный участок, джонка скользнула в южный канал, отделенный от Фошаньского канала целой группой островков. Прилив все продолжался, и лодка двигалась спокойно и быстро. Три путешественника, до сих пор сидевшие под навесом, решили полюбоваться восхитительными видами. Берега были почти пустынны, но время от времени среди зелени выступали грациозные виллы с нарядно расписанными стенами и причудливо изогнутыми, покрытыми голубой или желтой черепицей крышами. Иногда мелькали живописные хижины, утопавшие в сирени и магнолиях, бамбуковые мостики, перекинутые через канальчики, и элегантные башни, так называемые та-цеу, взмывавшие в небо своими этажами, – там хранились реликвии буддистов.
Около полудня джонка сделала короткую остановку у одного из островков перед верфью, где несколько рабочих конопатили бока старого военного судна. Наши герои перекусили жирным гусем и выпили по нескольку чашек чая – обязательного напитка для всех путешествующих по Китаю. Несколько часов спустя при попутном ветре поплыли дальше мимо Шицяо – деревушки на берегу острова, отделяющего Фошаньский канал от Тамшао. Вода у берега кишела рыбой, которую сгоняли туда пеликаны-рыболовы, чем и пользовались предприимчивые китайцы: по их свистку птицы доставали рыбу и приносили ее «хозяевам» прямо в клюве.
В четыре часа джонка уже прореза́ла канал Скунтак у самого острова, пробегая между двумя берегами, заросшими высоким тростником, в котором по временам виднелись верхушки хижин или изогнутые крыши богатых вилл. Немного подальше оба берега, до сих пор узкие, начинали заметно расширяться, образуя подобие озерка с двумя островами, покрытыми густым кустарником. При сильном течении джонка к вечеру достигла северного устья, где стала на якорь напротив островка недалеко от предместья Цзянмыня. Путешественники сошли на берег и направились в гостиницу, расположенную под сенью двух больших тамариндов. Они очутились в просторной зале, освещенной большим фонарем из промасленной бумаги. Стены украшали росписи в виде цветов, лун, экзотических животных и огнедышащих драконов. Легкие изящные столики из тростника были сплошь заставлены фарфоровыми чайниками и чашечками, шкатулками и шкатулочками, вазами и вазочками, в которых подавали деликатесы китайской кухни. Хозяин заведения, толстый китаец-коротышка, появился откуда ни возьмись и долго кланялся гостям, много раз повторяя традиционное приветствие и сопровождая его то взмахами рук, то скрещиванием их на груди.
– Эй, милейший! – закричал американец. – Мы хотим есть, мы еще не обедали. Я бы не отказался от жареного козленочка.
– Что вы говорите, сэр Джеймс? – удивился Казимир. – В Китае очень сложно найти козлятину.
– Если у тебя нет козлятины, голубчик, тащи все, что имеется на кухне. Да поспеши, я голоден как волк.
Хозяин бросился выполнять приказание и с помощью двух прислужников быстро уставил стол мисками, тарелками, вазочками и чашками, издававшими специфический запах. Корсан понюхал содержимое одной из мисок – жидкость зеленого цвета – и чихнул.
– Что это за отрава? – спросил он капитана.
– Бульон из стеблей кувшинок, – ответил Джорджио.
– А из чего начинка в пироге?
– Из жареных кузнечиков.
– Фу, гадость, – Корсан сморщился, – жареные кузнечики?
– Если не нравится, друг мой, здесь немало других кушаний. Отведайте запеченных устриц, жареные каштаны, фрикасе из белых мышей в соусе или молодую собачку.
– Чтобы я стал есть мышей и собак?!
– Молодая собачка – деликатес, – объяснил Казимир. – Все равно что молочный поросеночек. Сэр Джеймс, вот еще пирог из раков и суп на рыбьих плавниках. Лакомство!
– Вы издеваетесь! – воскликнул Корсан, выходя из себя. – Мыши, собаки, кузнечики, плавники… Это стряпня самого Вельзевула!
– Нет, Джеймс, – спокойно сказал капитан, – блюда очень вкусные, берите пример с меня и Казимира.
Джорджио придвинул к себе миску с фрикасе и начал есть с большим аппетитом, Казимир ел раков и суп из плавников, а Луэ Коа и Мин Си уплетали пироги с начинкой из кузнечиков. Корсан долго смотрел на них, не решаясь поднести ко рту даже кусочек.
– Не могу я, Джорджио, есть собачье и крысиное мясо.
– Вы слишком разборчивы.
– Разборчив? – вскричал американец и стукнул по столу так, что зазвенела посуда. – Я Джеймс Корсан, янки, полулошадь-полукрокодил, как зовут меня на родине!
– Крокодил не откажется ни от какой пищи, – усмехнулся Казимир.
– Ты думаешь? Ну, если так, то глядите!
Он схватил огромную ложку и яростно налег на блюда, поглощая подряд и кузнечиков, и мышей, и рыбьи плавники, и каштаны, и кувшинки, обильно поливая все это соусом и крепким напитком сам-шиу – экстрактом перебродившего проса. Меньше чем за двадцать минут американский Гаргантюа съел все, что стояло на столе, и даже вылизал миски, тарелки и вазочки.
– Я почувствовал себя настоящим крокодилом, – сказал довольный Корсан, окончив трапезу. – По правде говоря, эта стряпня вкусная!
После обеда гребцы и лаваду вернулись на джонку, а трое белых путешественников и Мин Си остались в гостинице. Вечер они скоротали за чашкой цветочного чая и трубкой и в десять часов разошлись по отведенным комнатам. Внимательно осмотрев стены, чтобы убедиться, что в них нет потайных ходов, и крепко заперев двери, дабы оградить себя от какой-нибудь дикой выходки китайцев, наши путники растянулись на ложах из тростниковых плетенок с подушками из стеблей камыша, дающего приятную прохладу. Через несколько минут все четверо уже храпели так сильно, что вздрагивали стены.
Глава V
О Жемчужной реке, жемчуге и пиратах
Едва первый луч солнца проник сквозь штору, капитан Лигуза вскочил со своего ложа, готовый дать сигнал к отъезду. Слыша, что спутники еще похрапывают, он открыл окно, чтобы посмотреть на окружающую местность. Солнце быстро выкатилось из-за далекой цепи гор и уже щедро поливало плодоносные земли Небесной империи целым дождем горячих лучей, сверкавших на темной зелени кустов и обширных плантаций. Река Сицзян (Жемчужная), питаемая другой рекой – Бэйцзян, величественно несла свои воды с запада на восток между густыми зарослями бамбука, индиго, тамаринда, шелковицы и мангостана, орошая поля и сады вблизи деревушек. Домики, расписанные в яркие, с множеством красных оттенков, цвета и покрытые золотистой черепицей, казались игрушечными и радовали глаз своей приветливой нарядностью. Капитан взглянул и на джонку, которая красиво выделялась на фоне роскошной природы своим ослепительно-белым парусом и стройной мачтой. Гребцы, видимо, спали, а хозяин гостиницы вовсю хлопотал, отдавая приказания слугам. Капитан Джорджио постучал в соседние комнаты и по-морскому свистнул: Казимир и Мин Си мгновенно вскочили, а Корсан потянулся на циновках и сладко зевнул.
– Пора! – скомандовал капитан. – Сегодня поплывем по Сицзяну.
– О! По Жемчужной реке! – воскликнул янки, потирая руки. – Я наловлю там жемчуга и стану еще богаче.
14
Сампан – деревянное плоскодонное одномачтовое судно, передвигающееся с помощью весел и паруса.