Страница 144 из 158
-Я больше не могу возить вашу переписку с Цезарем. Твой отец дошел до ручки, велев Мичелотто и его людям обыскивать всех на входе и выходе в Ватикан. Ему кажется, что убийца Хуана обязательно должен дать о себе знать...
-Бедный папа, - Креция опустила глаза вниз, скрывая свою реакцию на слова друга - он не понимает, что если не остановится, это сведет его с ума...
-Он месяц как не походит на здорового человека, - Креция посмотрела Педро Кальдерону в синие лучистые глаза, - прости, я не должен был говорить это вслух...
-Письма к Цезарю ты отказываешься носить, потому что боишься, что Папа узнает...
-...о твоем истинном положении, - он закусил губу, спустив взор на её уже начавший округляться животик, - в Ватикане никто не знает, что ты беременна. И не должны узнать до окончательного решения вопроса со Сфорца. Папа может решить, что ты носишь ребенка Джованни и передумать. Или ещё хуже, сочтет это дитя угрозой своим планам и сотворит что-нибудь ужасное. Я очень сильно беспокоюсь за тебя. - Перотто горестно вздохнул, печально улыбаясь, - прости, опять мои мысли вслух... - девушка обнаружила это почти сразу: парня не научили врать, он всегда говорил то, что думал, прямо и честно. И ещё ни разу ему не удалось промолчать, когда следовало... но это работало только с ней. Она не раз наблюдала, как с другими Кальдерон отмалчивался. - Но больше всего боюсь, что Папа начнет искать отца твоего ребенка, выйдет на Чезаре и это даст ему мотив увязать вас обоих с гибелью Хуана... И тогда либо он умрет от разрыва сердца, либо вы с братом будете казнены без лишних разбирательств.
-И что натолкнуло тебя на подобные идеи? Ты читаешь нашу переписку?
-Нет. Достаточно того, что все письма проходят через дона Мичелотто...
-Признаю, ты прав, переписку с Цезарем следует прекратить, - согласилась Креция. Что если один из папских стукачей поймет истинный смысл их переписки, скрывающийся между строк легкомысленных стихов, которыми обменивались брат и сестра Борха - но прежде, чем это произойдет, ты передашь ему от меня еще одно послание... последнее.
-Передам, - Перотто лучезарно улыбнулся, - но с одним условием. Я сделаю это устно.
***
Сентябрь 1497. Папа Александр VI вернулся к решению стратегически важным дел.
Родриго вызвал Цезаря к себе в кабинет за полчаса до встречи с семейством Сфорца и попросил сына принять участие в беседе. Он должен был спровоцировать Джованни на отказ от предоставления доказательств его мужской силы...
-Я почти убедил Конклав, но им нужен отказ Сфорца. - Глаза Папы впервые за долгие месяцы выражали интерес к жизни, - Если Джованни струсит и откажется, они сочтут его импотентом и аннулируют брак. И мы наконец сможем выдать Крецию замуж за герцога Бишелье, двукратно укрепив наш союз с Неаполем.
-Что? - Цезарь резко повернулся к отцу, услышав знакомый, но неожиданный титул. - Ты же собирался выдать её за Арагонского... Причем здесь мой давний знакомый?
-Герцог Бишелье и есть Альфонсо Арагонский, внебрачный сын короля Неаполя и младший брат Санчии. Хоть он и не наследник престола, но он принц Салерно. Весьма достойный муж для нашей Креции. - Родриго нахмурился, - А ты, интересно, на кого думал? На его дядю Горацио, который занял престол после смерти законного наследника короля?
-...?!? - Цезарь почувствовал себя так, будто из него выпустили весь воздух.
Так мужем Креции будет не её бессметный любовник, отец её не родившегося ребенка, а его юный племянник и, по иронии судьбы, его старый добрый приятель Альфонсо?
Интересно, а Кеси знает, что её ждет ВЕЛИКИЙ ОБЛОМ? Если нет, он сообщит ей первым и насладится ужасом и унижением в её глазах... Это надо же так просчитаться!!!
-У нас нет времени развеивать заблуждения, в которых ты витаешь. Мы с Горацио уже договорились, что свадьбе быть. И чем скорее, тем лучше. Ты теперь за старшего,
- выдержка на секунду изменила Родриго, его голос дрогнул, - понимаешь? Теперь ты должен ставить на первое место интересы семьи, не свои... и не интересы сестры...
-Я понимаю, - Цезарь сохранил невозмутимое выражение лица. Он спровоцирует Джо, и даст Креции мужа, которого она заслуживает. - Не беспокойся, я все сделаю, как надо.
***
...разговор давался всем с большим трудом. Лодовико Сфорца был не просто дядей Джованни. Он был главой Милана. И обвести его вокруг пальца было очень непростой задачей. Ссориться с ним ни в коем случае было нельзя! Впрочем, радовало другое: ему с ними - тоже! Без защиты армии Папы Франция проглотит Милан и не подавится!
-Какой брак может выстоять, если жена не хочет жить с мужем? Рим полон слухов, что она меняет любовников, как перчатки. - Слова Лодовико Сфорца были справедливы, а от того злили Папу ещё больше. - Цезарь, ты не раз напрямую угрожал Джованни, будешь отрицать? Мой племянник подтвердит, что ваша семья сама разрушила...
-Значит, у нас слово Джованни против слова Цезаря? - спокойно уточнил Родриго. - И кому, по-твоему, должен поверить конклав? Одному из своих кардиналов или мужчине, не способному управиться с женой, которая младше его едва ли не в два раза? Лодовико, а ты не боишься, что конклав засмеет твоего племянника? Лучше не позорь имя Сфорца!
-Если на конклаве исследуют все детали, тебе Родриго тоже придется сменить имя...
-Мне известно, что вы планировали "запасной" вариант развития событий, - заговорил Джованни, молчавший доселе. - и у меня есть тот, что подтвердит, что угрозы в мой адрес реальнее, чем вероятность нового замужества Лукреции. Поговорим на чистоту!
-Что? - лицо Родриго перекосила гримаса ужаса: кто мог пойти на предательство Борха?
-Будете отрицать? - По лицу Джованни расплылась саркастичная улыбка - Даже, когда Мефисто Кастуччи вынужден будет признать, что вы обращались к нему с просьбой о выдаче разрешения на мое убийство? - Его забавляло, как побагровело лицо Родриго.
-Он такого не скажет, потому что это не правда! - Зарычал Родриго, махнув кулаком.
-Думаешь, все вопросы решаются только на конклаве? - Джованни рассмеялся, - Во Тьме он признался Старейшине, что такое обращение поступило и он отказал.
Цезарь заметно побледнел, вспомнив, что обсуждал эту тему только с Лукрецией.
-Мефисто не пойдет на конклав, - глаза Цезаря потемнели от гнева, - при всем уважении к "вашему роду" его показания ограничатся Тьмой. Собираешься поведать конклаву, что бессмертный в Ином Миру признал, что Борха хотели убить тебя? Валяй. Дай им повод признать тебя не только импотентом, но и душевнобольным придурком...
-Что ты сказал? - глаза Джованни опасно замерцали, он двинулся в сторону Цезаря.
-Что мы сделаем из тебя немощного юродивого, если ты не отпустишь Крецию!
-Ублюдок! - Они едва не сцепились, но дон Мичелотто молча встал между ними, не давая одному приблизится к другому. - В отличие от тебя я не прячу под маской лицо. Что душа прет наружу? Ходишь в ней даже дома, боясь распугать рожей домашних?
-Ты жалкий, мягкотелый и давно почивший олень с огромными ветвистыми рогами, размером со столетний дуб, - презрительно бросил Цезарь, игнорируя оскорбление в свой адрес, - позарившийся на юный прелестный цветочек, но сломавший зубы об него!
-Думаешь, этот цветочек только твой? Все вокруг слепы и никто не видит, что твориться у него перед носом? Да все всё знают, как и то, что цветочек уже опылили!
-Ты, что ли? - лицо Цезаря заострилось, губы поджались в тонкую нить, ещё немного и он начнет огнем плеваться - Вы женаты пять лет, где ваши дети? Ты ей сколько обещал? Святую троицу или чертову дюжину? Где мои племянники и племянницы?
Настало время Лодовико побледнеть. Спорить дальше не имело смысла. Только если давить на то, что это не Джованни, а Лукреция бездетна. И тогда, кто кого...
-Хорошо, Родриго, - уступил Лодовико - аннулируй брак по причине того, что до свадьбы Лукреция была помолвлена с испанским графом... Как его звали? Гаспаре де Просида? Заставь его заявить о своих правах, а затем любезно уступить её герцогу Бишелье...