Страница 7 из 8
Вновь прибывшие солдаты разделились на две равные группы. Каждую группу сопровождало шесть немецких овчарок и с десяток рвущихся с поводков ищеек. Я не знаю, что они взяли из моего гардероба, чтобы дать понюхать псам. Вероятно, Девять приказали хорошенько покопаться в моем родовом гнезде в Грандрите, чтобы раздобыть какие-нибудь мои тряпки.
Пока группы держались вблизи участков леса, орошенных напалмом, собаки не могли взять мой след. Но стоит им приблизиться к мангровым зарослям, как те тоже удостоятся чести быть окропленными дождем из сгущенного бензина. Над каждой колонной висел вертолет, готовый вмешаться по первому сигналу с земли.
Пришлось поплавать некоторое время в солоноватой, больше похожей на густой кисель, воде, насыщенной разлагающимися и гниющими останками растительности, меж высокими и величественными сводами, образованными бесчисленными огромными корнями мангровых деревьев, тянущихся вдоль берега до бесконечности. По пути мне встретилось много змей и одна здоровенная речная выдра, но обошлось без инцидентов, и вскоре, повернув вдоль берега к югу, я смог выбраться на несколько более сухой участок берега. Здесь даже вне сезона дождей поливало достаточно часто, чтобы почва являла собой сплошное непроходимое месиво грязи. Приходилось быть очень осторожным, чтобы мои следы не так уж бросались в глаза.
Несмотря на то что я старался наступать лишь на сухие мертвые ветви или гниющую листву, для собак не составит труда быстро обнаружить здесь мои следы.
Мое направление было на запад — в сторону гор и настоящего девственного леса. Вдалеке продолжал раздаваться стрекот моторов вертолетов. Внезапно тон их изменился. Прислушавшись, я понял, что один из них сменил направление и теперь быстро приближается ко мне. Шум лопастей винтов доносился ко мне сквозь экран из густого дыма, поднявшегося к небу от горевших участков леса. Он появился совершенно неожиданно, прямо передо мной, выпрыгнув из-под густой пелены дыма. Для меня это был самый неподходящий момент.
Я находился в самом центре естественной поляны, образовавшейся в результате того, что здесь недавно произошел оползень, обнаживший основание из песчаника, который толстым ковром покрывал слой гумуса.
Мангровые заросли находились слева от меня в четырехстах метрах. Опушка прогалины — в шестидесяти метрах справа. Впереди на добрую милю тянулись заросли густого кустарника, уткнувшиеся в крутой голый склон возвышенности. Это было начало первого отрога целой серии плато, полого уходящих вверх на высоту от двухсот до шестисот метров над уровнем океана. Именно там рос настоящий тропический лес с листвой деревьев, смыкающейся в вышине в непроницаемый зеленый экран.
Я устремился вперед. Бросив взгляд через плечо, я вовремя успел заметить две черные точки, стремительно падающие на меня с высоты. Ракеты класса «воздух-земля».
Даже не вспомнив о гранатах, опоясавших мою грудь, я бросился ничком на землю. От взрыва меня подбросило вверх и в спину тотчас заколотили ошметки земли, дождем упавшие сверху. Ракеты взорвались метрах в сорока от меня, но подняли вверх целую тучу пыли, которой я воспользовался, чтобы вскоре достичь спасительной полосы кустарника. Раздалось еще два взрыва. В этот раз позади меня. Стрелок вертолета довольно быстро исправил прицел, и если бы я еще хоть на мгновение задержался на том же месте, в воздухе бы сейчас летали клочки моего разодранного тела.
Несмотря на густую сеть растительности, ударная волна взрыва ничком бросила меня на землю. Я врезался в ближайший куст, будто от толчка гигантского кулака, со всей мочи врезавшего мне по- спине. Но уже через две секунды я ужом скользил меж деревцами, вершины которых заволокло густым черным дымом.
Огромный аппарат вновь набрал высоту. Но в этот раз он пожалел на меня ракет или напалмовых бомб. Может быть, из-за приказа во что бы то ни стало схватить меня живым.
Не знаю. Думаю, они были уверены, что я ранен и осталось прийти и подобрать меня на месте. Если только не хотели использовать оставшийся запас бомб для верного удара, чтобы сжечь не только тело, но и само воспоминание о нем на этой земле.
Что бы он там ни думал, но пилот решил спустить аппарат почти к самой поверхности и теперь несся над поляной со скоростью не менее восьмидесяти километров в час. Я полностью был в его власти, по крайней мере с виду. Я подпустил его на расстояние в три метра. Стрелки, сидевшие по правому борту у распахнутого люка вертолета, увидели меня на секунду позже, чем я их, и дула их автоматов закашляли длинными сполохами огня, обрушив на меня шквал свинцового града.
Вернее, на то место, где я находился. Потому что точность их стрельбы, как всегда, оставляла желать лучшего. Они водили стволами своего оружия будто носиками леек, следя за траекторией трассирующих пуль и надеясь, что они должны были рассечь меня надвое где-то на уровне талии.
Чего ради бежать? Это был заранее дохлый номер. Я возвышался в самом центре вихря, поднятого взвившейся вверх листвой и мелкими ветвями, сбитыми этой лавиной огня. И, пан или пропал, сдернув с пояса одну из гранат, швырнул ее навстречу стремительно проносящемуся мимо вертолету.
Если они и были готовы к отпору, то не такому. Граната описала точнехонькую дугу, как ей и было задано, и попала в кабину вертолета. И в самое время. Струи смертельного огня уже были готовы сомкнуться на мне и перерезать надвое, будто лезвия огромных ножниц.
Кто-то внутри вертолета оказался достаточно быстрым и хладнокровным, чтобы схватить гранату на лету. И все же реакция его чуть-чуть запоздала. Прежде чем он успел бросить гранату назад, она взорвалась у него в руке. Его тело послужило экраном, уменьшившим действенность гранаты. Он, конечно, был убит, и окружающие его — тоже. Но резервуары с горючим не взорвались, как я на то рассчитывал. По крайней мере не сразу. Аппарат закачался с боку на бок, развернулся под прямым углом и с ходу врезался в верхушку ближайшего дерева, на высоте трех метров от земли. Я уже улепетывал со всех ног. Метрах в пятнадцати обнаружилась довольно глубокая ямка, куда я и прыгнул, не раздумывая. Я был еще в воздухе в последнем прыжке, когда в воздух взлетели раскаленные обломки вертолета, подброшенные вверх сдвоенной силой взрывов резервуаров с топливом и остатков боеприпасов, куда входил и неиспользованный запас напалмовых бомб.
Волна раскаленного взрывом воздуха прошла в нескольких сантиметрах над моей спиной, едва не спалив на ней всю кожу.
Повернувшись спиной к месту взрыва, я с трудом вдыхал раскаленный воздух, стараясь не обжечь легкие, потом пополз дальше. Можно было считать, что первый раунд я выиграл.
Осталось выиграть следующий. Второй вертолет, который до сих пор держался несколько в стороне, теперь в свою очередь приблизился к полосе кустарника. Однако он оставался на высоте не менее сотни метров, откуда экипаж пытался рассмотреть характер случившейся катастрофы. Следуя полученному приказу, он рисковал спуститься пониже, чтобы понять, было ли то следствием несчастного случая, или вертолет был сбит преднамеренно, то есть мной.
Невзирая на обжигающий легкие воздух, я продолжал лежать, затаившись под сенью уже завядшей, но еще не скрученной огнем листвы густого куста. Заросли были достаточно густые, чтобы спрятать меня, но они, к сожалению, не тянулись сплошняком, оставляя довольно, обширные пространства, которые мне нужно было пересечь. И здесь не помогла бы даже моя быстрота. Если только они заметят меня сверху, это будет конец.
Вертолет по раскручивающейся спирали делал круг за кругом над местом катастрофы. Я ждал, медленно поджариваясь в горячем воздухе, идущем от стены приближающегося огня.
Наконец пилот отчаялся что-либо увидеть сверху за густым дымом и плотной листвой и решительно направился на запад.
Я тотчас же двинулся дальше в противоположном направлении.
Я почти добрался до скалистого обрыва, уходящего вверх к плато, когда прозвенел гонг второго раунда, обещавшего быть еще горячее и ожесточеннее первого. Вертолет возвращался.