Страница 11 из 89
Сенька от хмельного отказался, зато сваренную на костре кашу с постным маслом наворачивал, так что за ушами трещало. Говорили в основном о делах ратных. Михаил Дмитриевич воевал почитай сорок лет: то с татарами, то с ливонцами да литвинами. А в прошлом году участвовал во взятии Казани, после чего с государевым войском вернулся в Коломну, а оттуда в Москву.
Крымцев, как противника, он оценивал высоко, отмечая, однако, что крепости они брать, не любят, да и не умеют, предпочитая обходить их стороной, а вот в отношении ливонцев высказывался презрительно, мол, нет в них прежней силы духа, не то, что при его прадеде. Ныне же они почитай поголовно торгаши, а не воины. Что касается поляков и литвинов, тут, по его словам, всяко бывало, но в основном наши их били, хотя под Оршей шибко не повезло. Он то сам с воеводой Никитой Оболенским утечь успел, а многие кто в плену сгинул, а которые вона тока в прошлом годе вернулись. Впрочем, все одно тогда Сигизмунд, король польский, Смоленск так и не смог отбить -- наш город остался. Долго тогда воевали, а если б не набег крымцев, то и Полоцк наверняка бы смогли взять, да вон оно как вышло...
...
Через три с половиной дня неспешного пути добрались до Коломны. Местный воевода, Юрий Иванович Темкин-Ростовский, узнав про наше прибытие, пригласил к себе, отужинать. Устроился он с изрядным комфортом, в двухэтажных хоромах, с кирпичной подклетью, и массивной трубой, возвышавшейся над крышей. А вот в других домах, по дороге, я такого архитектурного элемента не заметил, остальные явно топят по-черному. Посыльный, по скрипучей лестнице, через крытые сени провел нас на второй этаж, в трапезную. Узкие оконца палаты были затянуты бычьим пузырем, так что было довольно темновато. Боярин, встретив нас, справился о том, как добрались и поздорову ли, велел разжечь свечи и подавать на стол.
Начали с холодных закусок: икры, заливного и копченой рыбки. Не обошлось и без непременной квашеной капусты и соленых огурцов. Затем подали жареных в сметане карасей и запеченного осетра. Чуть позже подали горячую уху из стерляди, кашу и пироги. В течение ужина Михайло Дмитриевич с Юрием Ивановичем и князем Федором Семеновичем Звенигороцким вели неспешную беседу. Я в разговоре не участвовал, поскольку едва начали трапезничать, Сенька, сидевший в уголке, увлекся едой, забыв о своих прямых обязанностях толмача. Ну, да и ладно, пусть старые знакомые поговорят, а я послушаю.
Поначалу вспоминали былые битвы и походы, затем с ратных дел перешли на интриги при государевом дворе, но чем больше было выпито, тем чаще разговор заходил о бабах. У всех троих были немалые семьи, и вопрос за кого сосватать своих дочек стоял, похоже, остро. Спорили о разных кандидатах, обсуждая их самих и родню до седьмого колена, вспоминая, кто из их предков, чем отличился и в каких чинах был. Под это дело уговорили кувшина три пива и множество разных закусок.
Под конец подали десерт: сладкую выпечку, фрукты, орехи, тертые в меду, вишневую сладкую наливку и прочие деликатесы. Заболоцкий с сожалением посмотрел на все это великолепие и, пощупав набитый живот, тяжело вздохнул -- видать не рассчитал свои силы.
...
Среди ночи проснулся от зуда, разжег свечу, осмотрел постель, и точно -- вши. Не царские палаты у боярина, однако. Там то их не было, впрочем, там лавка голая была, а тут две составлены, а сверху что-то вроде перины -- вот в ней то у них и логово. Скинул на пол эту сибаритское излишество, стряхнул с себя насекомых и улегся на голое дерево. Больше живность не беспокоила.
С утра, наскоро перекусив, мы с толмачом пошли на рынок. Рынок невеликий, надо сказать, не Москва все-таки, но точильщик тут все же был. Арендовав за полушку его нехитрый агрегат, я примостил снизу точильного камня купленную тут же лохань с водой и начал доводить до ума бутылку из-под вина. Задача была непростая: осторожно, чтобы не треснула бутылка, сточить дно, так чтобы получилось что-то вроде стекла, как у керосиновой лампы, но за час с небольшим я с этим делом управился. После чего мы вернулись обратно и я начал собирать всю конструкцию воедино.
Вставив в горловину медного сосуда с широким дном и расширяющимся горлышком туго подогнанную по диаметру тарелку, с отверстиями для фитилей, я установил стекло. Затем закрепил на горлышке бутылки крышку с прорезями для воздуха. Снизу кольцами из толстой проволоки прикрепил три медные пластины, затем их загнутые концы просунул в заранее просеченные щели в верхней крышке. Осталось только заправить лампу маслом и испытать, впрочем, это дело лучше отложить до вечера, благо тронемся в путь только завтра. Ласкирев еще с вечера заспорил с Темкиным-Ростовским, чьи стрельцы лучше учены огневому бою. Так что после обеда у них намечаются показательные стрельбы, а такое зрелище я пропускать не хочу.
Не мешает и самому попрактиковаться, благо есть из чего -- подарок Висковатого пора уже опробовать в деле. Заодно рука к оружию пусть привыкнет, чай не наган или маузер. Тут и рукоятка по-другому расположена и баланс не тот, так что тренировка не помешает. Для начала стоит проверить и возможно просушить порох, да и пуль отлить хоть с десяток. Что примечательно, ствол нарезной. С одной стороны точность стрельбы выше, но заряжать его намного дольше, чем гладкоствольный. Впрочем, давно уже пора разобраться с этим карамультуком, а то пылиться без дела, все руки не доходят.
Следующие полчаса я провел, изучая подаренное Иваном Михайловичем оружие. Мало того, что оно было нарезным, так ко всему прочему еще и казнозарядным. Да, именно так! В массивный казенный конец ствола вставлялась небольшая зарядная камора с приделанной к ней полкой для пороха. Причем калибр пули и каморы были чуть больше чем у ствола. Прочистил ствол, отлил несколько пуль и, выйдя во двор, немного пострелял. Качество местного пороха не впечатлило. С одной стороны он уже был гранулированным, хотя и без полировки, не говоря уже о графитировании, но вот состав, судя по нагару, содержал гораздо больше угля и серы чем тот, с которым мне приходилось иметь дело. Да и селитра явно не на все сто процентов калиевая.
Пистоль под такое зелье точно не заточен: нарезы забило после третьего выстрела, причем казенную часть ствола еще и свинцом. Пришлось опять чистить, чтобы как следует пристрелять оружие. Сама пристрелка особых проблем не доставила. Закрепив между двумя бревнами ствол, отстрелял по мишени две серии по три выстрела, и убедился, что мастер свое дело знал неплохо -- с двадцати шагов пули ложились довольно кучно, не выходя за пределы мишени. С полусотни с трудом получалось попасть в бревно более аршина в обхвате, к тому же приходилось брать прицел прилично выше, сказывалась форма пули и довольно небольшой калибр вкупе с малым зарядом пороха. Навскидку не более сорок пятого, а дульная энергия, судя по отдаче с поправкой на вес оружия и пули, пожалуй, даже меньше. В общем, с таким на волка выходить опасно, не говоря уж про медведя, но по двуногим машинка рабочая, если стрелять саженей с пяти-шести.
Со скорострельностью тоже беда: сама замена каморы занимает всего ничего, но еще нужно взводить колесцовый замок и время от времени чистить ствол от нагара. Так что в промежутках между выстрелами даже одиночный лучник успеет утыкать противника стрелами до состояния ежика. Кстати, при чистке обнаружил забавное обстоятельство: нарезы оказались прямыми. Стало понятно, почему на расстоянии в полста шагов кучность так резко падала. В общем Висковатый, похоже, опять в своем репертуаре: нате боже, что нам негоже.