Продавец

— Папа, папаааа, пааааап, — услышала я снизу.

— Что, детка? — спросил бархатный, причем я не была уверена, кому он это говорит. Потому что смотрел он в это время на меня.

— Я нарисовала письмо Деду Морозу!

— Очень хорошо…

— Ты думаешь, он подарит мне Пегаса?

— Конечно, детка, ты же попросила.

— Живого?

— Конечно, живого, — продолжал бархатный голос, все еще глядя на меня.

И знаете, что? Я просто выскочила на ближайшем остановившимся этаже, потому что… знаете, как называется женатый человек, который целуется ночью с другой, а утром обещает своему ребенку живого Пегаса? Живого! Ради Бога! Нет, не гей. Он — ***рас!

Потом, когда я бежала вдоль большой парковки дома, рядом со мной остановилась машина, это была шкода «Октавиа тур», конечно, это не Мерседес или БМВ, но на литых дисках и с кожаным салоном, она не стоила столько, сколько может себе позволить ночной продавец, и оттуда вышел этот самый продавец, со словами:

— Послушай, это не то, что ты подумала… могла подумать.

— Ты понятия не имеешь, о чем я подумала.

— Имею… Василина, послушай меня, это сложно, можно мы подвезем тебя, и я объясню.

В это время открылось заднее окно, и маленькое личико в яркой шапочке сказало:

— Пааап!

А другие машины, выезжающие с парковки, стали сигналить, и я убежала в другую сторону. И пошла свои пять остановок немного другим маршрутом, по пути ища что-то хорошее даже в этой плохой ситуации.

Придя домой, донеся, наконец, свои пакеты, чувствуя себя уставшей и абсолютно несчастной — просто день такой, ведь в каждом месяце бывает такой день, я отправилась сначала в горячий душ, все же женщина должна ходить в шубе, а не в какой-то сомнительной мембране и, напялив пижаму, принялась медитировать — это когда ты садишься в позу лотоса и произносишь «Ооооооооооооомммм», услышала звонок в дверь.

Открыла, конечно, меня учили, что надо спрашивать, но я просто открыла, за дверями — ночной продавец.

— Ты с ума сошел! — подпрыгнула я, еще не хватало мне разборок с его женой! Уверена, одной её ногой можно меня убить, а взглядом уничтожить. Достаточно унизительно уже то, что я настолько долго строила глазки женатому мужчине, женатому на очень красивой женщине, между прочим! И хотя мне было обидно, что такой лакомый кусок, как продавец-аппетитная-задница, уже достался кому-то, я не могла отрицать очевидного — женщина, подставившая щеку для поцелуя, была чертовски красива, с чертовски длинными, стройными ногами. — Иди отсюда! Хочешь, чтобы тебя жена увидела?

— Послушай, впусти меня… пожалуйста.

Я уже было собиралась захлопнуть дверь, но горчичный ботинок помешал. Когда весь продавец зашел ко мне, он с минуту молчал, как и я. Ну, это же не я оказалась женатиком, целующимся из чувства жалости с каким-то недомерком… а как еще можно себя ощущать рядом с его женой?! В этот момент приступ жалости к себе накрыл меня с головой, и я заплакала, хуже ведь уже не будет. Ситуация и без того противная, так что… одним позором больше, одним меньше.

В конце концов я та-а-а-к несчастна, и я в своей просторной квартире, и нет еще даже одиннадцати вечера, так что я могу плакать даже навзрыд. Громко. У любой девушки бывает такой день.

— Послушай…

— Ты врал!

— Нет… я не сказал… но я не врал…

— Ты врал! Как ты можешь обещать ребенку живого Пегаса? Ради Бога! Живого?! В такой квартире? Да у него размах крыльев, наверное, метров десять… а что он будет есть? И как ты собираешься его выгуливать, ведь он не поместится в окно! Разве можно обещать ребенку невыполнимые вещи? Ты враль. Самый настоящий враль.

— Эм… не бывает живых Пегасов, Василина.

— Как это не бывает? Ты с ума сошел! Бывает! — плакала я, а может даже топала ногами, потому что… что он может понимать в Пегасах, этот враль на шкоде. У него даже машина женатика. У него жена. Ребенок. И сомнительная работа. А по ночам он из жалости тискает таких отчаявшихся дур, как.

— Василина, хорошо, бывают Пегасы и эти… единороги… Пожалуйста, не плачь, пожалуйста, — и он говорит своё «пожалуйста» так вкрадчиво, так бархатно, так нежно, что я не замечаю, как оказываюсь на единственной поверхности в моей квартире, на которой можно сидеть, моем матрасе, реклама гласила, что он ортопедический.

Пока он не взял мое лицо в руки и глядя на меня произнес:

— Выслушаешь меня?

Мне все равно, я не хочу отпускать его руки…

— Василина, у меня есть ребенок.

— Да!.. Ты!… Что!…

— Да… у меня есть дочка, ей четыре года… но у меня нет жены… я, в некотором роде, отец-одиночка.

— В каком это роде? Егор? В каком таком роде? Мужчина не может быть отцом-одиночкой. Он не может родить ребенка для себя… или как там это делается, — и я все говорю и говорю, пока жуткая догадка не посещает меня. — Боже! — вырывается у меня, — твоя жена… она..?

— Что она?

— Она умерла?

— Да нет… Жива, здорова была, когда мы последний раз виделись.

Ну, хорошо, мы выяснили, что он не женат, что у него есть ребенок, но те длинные ноги ведь не спишешь со счетов, я не хочу задавать этот вопрос, вполне очевидно, что может женщина делать в квартире мужчины, выходя поутру в таком халате.

— Та девушка, что вышла утром, моя сестра, она сидит с Васькой, пока я работаю или учусь.

— Васькой?

— Дочку зовут Василиса, почти как тебя… Послушай, я пришел не для того, чтобы оправдать себя, а для того, чтобы ты не думала, что ты недостойна нормальных отношений, чтобы ты не думала, что поцелуи с женатым — твой удел, потому что это неправильно.

— Ну… я вроде как знаю свой удел.

— Наверное… только ты расстроилась, и я это видел. Я тебе расскажу и пойду. Моя сестра, как ты видела, она красивая, она младше меня на год, у неё был период, когда она хотела стать моделью, там она познакомилась с Аленой… а потом познакомила нас. В общем… мы были не слишком аккуратны, и появилась Василиса, потом Алена захотела продолжить карьеру, да и вообще семейная жизнь оказалось не для неё… она была слишком молодой, на самом деле, как и я… После развода мы поделили имущество поровну: мне ребенка, а ей машину, что было, в общем-то, справедливо, ведь машину она заработала… Потом ей предложили долгосрочный контракт за границей, так что она написала отказ от Василисы, доверенность на машину, а я, пожив три месяца с родителями, купил квартиру в этом доме, двухкомнатная по цене однокомнатной, — ухмыльнулся Егор, — а магазин — он мой, там дальше, в следующем доме точно такой же — сестры. Мы хотим открыть еще пару, но, на самом деле, дела обстоят так, что даже ночного продавца нам нанять сложно. Я всем говорю, что так удобней, и мне хватает время на ребенка, только нифига его не хватает. Днем она в садике, а вечером я учусь, кстати, часто пропуская лекции, ты это знаешь… ночью же я на работе. Я её почти не вижу. Так что, как видишь, я еще больший неудачник, чем ты, Василина.

В это время зазвенел телефон и, пока я думала, не прыгнуть ли мне прямо сейчас на моего продавца, вдруг оказавшегося не геем и не женатиком, и даже та умопомрачительная красотка — всего лишь его сестра, я услышала:

— Василина, мне действительно надо идти, прости, — встав, уже в дверях, — знаешь, тебе совсем не обязательно нести такие тяжести пять остановок, я могу написать тебе график своей работы, приходи не в мою смену… — и аккуратно вышел за дверь.

Глава 3

Любую новость нужно переспать. Я пересыпала новость, что у ночного-продавца-не-гея-не-женатика-аппетитная-задница есть ребенок, больше двух недель. Семнадцать ночей, если быть точной. За это время мной был опробован реалистик — три раза, с прежним результатом — три. Верхняя коробка упала на мою голову — пять раз. От последнего у меня остался довольно существенный след рядом с глазом. И мне приснилась задница ночного продавца — два раза. Есть улыбка Чеширского кота, которая появляется сама по себе, у меня была персональная аппетитная задница, которая тоже появлялась сама по себе в моих снах. Она приходила не одна… Собственно, после этого и был пущен в ход реалистик.