Страница 10 из 14
– Как бы не так! На самом деле отнюдь не гипотетический конец света представляет угрозу для планеты. Ой, как бы не так, как бы не так… – Горький прерывается, качает головой, продолжает: – Угрозу представляют человеческие мысли, что вызваны этой конецсветовой агитацией! Ведь думая и веря в это, люди взращивают эту мысль здесь и приближают её к своему миру, к реальности. А она уже изрядно зацементировала наши с тобой ноги своей навязчивостью!
– Что ж, весело!
– Это ещё ничего! А как мерзко было несколько лет тому назад, когда мы здесь чуть не утонули в вязкой, как носовая слизь, мысли. В ней проглядывали одни и те же буквы и цифры – Аш Эн Эн один. «Свиной грипп», будь он не ладен! Просто обидно за нас: на самом деле люди от него и не страдали в той степени, в какой пострадали мы, мысли!
– Какой интересный мир! – восхищённо оглядываясь, произносит Алла.
– Ты здесь впервые?
– Ну как бы да. Я оставила своё тело в реальности. А мысль здесь.
– Мало кто пробирается сюда осознанно при жизни. Давай я тебе устрою маленькую экскурсию.
– Давайте! – кричит Алла, заведя кисти за шею.
Горький взял свою почитательницу за руку и ведёт к обрыву, над которым в различных направлениях пролетают сферы.
– Что это? – указав на них, спрашивает Алла.
– Это мысли людей. Они заносятся сюда из реального мира. Здесь мысли созревают, приобретают чёткие очертания. Только потом, сформировавшись и потяжелев, они вываливаются отсюда в реальность, то есть реализуются. Вон-вон! Видишь шар? Он самый большой!
– Вижу!
– Давай-ка мы его поймаем.
Алексей Максимович подпрыгивает и ловит, словно баскетбольный мяч, комок мыслей. Приблизив его к лицу Аллы, спрашивает:
– Чем пахнет?
– Кажется, нефтью… бензином, керосином, чем-то вроде.
– Вот именно! Эта мысль сейчас курсирует между Белым домом в США, правительственной резиденцией Китая, Кремлём в Москве и домом аятоллы в Тегеране. Дела большие, политические – а оттого и шар немаленький. Мысль очень плотная по визуальным характеристикам, скоро станет достаточно тяжелой и ввалится в реальность. А есть ещё и другие мысли в виде маленьких пузырьков, в виде пылинок и ещё меньше.
– Значит, сюда проникают мысли каждого человека из реальности?
– Абсолютно. Человек живёт в своём мире, думает, размышляет. Но он даже и не подозревает, что постоянно здесь следит своими мыслями. Когда приходит время покидать реальность, духовная суть человека уходит в свой мир, ну а мысли его остаются здесь. Находясь в реальности, каждый лепит здесь своё мысленное тело. Наши мысли, произведённые нами в течение жизни, сливаются в единый организм и обитают потом здесь. Когда нас вспоминают реальные люди, их воспоминания проникают сюда, подкрепляя наши мысленные тела, и мы становимся ярче. Картина этого мира постоянно пестрит, она непостоянна, изменяется: кто-то становится ярче, кто-то бледнеет… поочередно, размеренно, кто-то с периодичностью, кто-то навсегда.
– У-ди-ви-тель-но, – задумчиво протягивает Алла.
– Некоторые люди из реальности способны считывать из этого мира информацию. Порой, сообщая удивительные факты, они говорят, что общаются с душами. Но на самом деле они считывают мысли, что другие люди оставили здесь. При этом очень немногие понимают, что представляет из себя истинное общение с душой…
– Почему?
– Потому что у души нет мыслей в привычном людском понимании. Душа «мыслит» чувствами… Это и есть её «мысли», которые более или менее находят своё отражение в человеческих словах. Я написал много книг… миллионы слов… но только сейчас понимаю, что самый совершенный язык – язык чувств. Многие люди совершенно неграмотны в нём… Чем глубже при жизни мы понимаем его, тем более мы грамотны там, где он необходим.
– Меня удивляет, что вы верите в души… мне казалось, вы были атеистом.
– При жизни я, скорее, предпочитал казаться атеистом. Но… приходит время, когда отрицать очевидное уже глупо – как сейчас, например… – писатель прервался, подумав, продолжает: – Ты никогда не задумывалась, почему массовый человек живёт так, будто бы он вечен? Обычно ему кажется, что нет финала, а смерть – это то, что даже сложно себе представить… И это абсолютно правильное ощущение: человек действительно вечен. Чувство вечности дано ему по природе. Но проблема в том, с кем себя увязывает человек… Увы, по большей части с телом… с биологическим футляром, что взяли в аренду у земли… Человек, полагая, что он тело, ошибочно проецирует вечность на тленное. Люди дезориентированы и делают непропорционально высокие ставки на земную жизнь, на свою плоть, в такой степени высокие, как если бы они пребывали на земле вечность, как если бы вечно пребывали в своей плоти… Столь высокие ставки нужно делать… но не на тленное, а на вечное… – Горький прервался, вздохнул и воодушевлённо говорит:
– Я предлагаю тебе насладиться архитектурой нашего бульвара!
Вдруг перед Аллой предстала целая коллекция прекрасных зданий, выстроившихся вдоль дороги, аккуратно выложенной отполированными камнями. Она в изумлении спрашивает:
– Алексей Максимович, скажите, а от чего здания здесь такие красивые? Кажется, что каждое из них живое; прямо чувствую, как они следят за нами. Откуда такие ощущения?
– Это разрушенные в реальности здания. Справа от тебя изначальный Храм Христа Спасителя, Сухаревская башня, Страстной монастырь, некогда разрушенные в Москве; слева – Литовский замок, Грот и фонтаны Летнего сада, Знаменская церковь, что некогда украшали Петербург, впереди Часовня апостола Варфоломея, когда-то существовавшая в Баку.
– Сейчас тоже строят наподобие с такими же геометрическими параметрами. Но новые здания не производят такого же впечатления, как эти. В чём отличие?
– Слышала когда-нибудь, что Бог сотворил Адама из глины? Он оживил кусок земли, и она стала человеком. Точно так же обстоит дело и со зданием. Оно может быть либо просто глиной, либо оживлённой глиной. Поэтому идентичные в своей геометрии здания могут вызывать совершенно неоднозначные чувства. Всё зависит от того, кто был их творцом.
Алла замечает, как сквозь грудь Горького начинает пробиваться пульсирующая тень. Очевидно, что это тень сокращающегося сердца.
– Опять началось! – восторженно шепчет Алексей Максимович. Он глубоко вздохнул и блаженно смотрит в небо…
– Что случилось? – любопытствует Алла.
– Какой-то мальчишка из реальности сейчас читает моего «Данко» на протяжении многих месяцев, каждый день, в одно и то же время. Кажется, в 17:34. Когда он читает, я вновь начинаю ощущать, как жизнь стучит в моей груди. Хотя обитатели этого мира уже давно не слышат стуков своих сердец… они останавливаются в реальности… Но я – исключение. Этот четырёхкамерный пульсирующий орган возникает во мне вновь и вновь каждый день, когда этот мальчишка читает «Данко». Знаешь, это мой самый любимый читатель из всех существующих. Я жил и трудился всю свою жизнь… главный подарок за это – этот мальчик. Никто, совершенно никто так не окрашивал своими чувствами моё детище…
– Каким образом вы связаны с вашими произведениями?
– Понимаешь, я давно ушёл из реальности, но в ней остались квадратные километры моей «кожи»! Это листы моих книг, размноженные по всему миру. Как и любая другая кожа, моя писательская регенерирует, то есть издается, тиражируется. Как и на любой другой коже, на ней есть свои чувствительные элементы – это буквы, слова, предложения. Они передают мне сюда ощущения, глубокие и не очень, равнодушные и восторженные. Каждый читатель касается моей «кожи» по-своему. Каждый читающий меня оставляет на моей бумажной поверхности неповторимые ощущения. Я всё чувствую здесь… А этот мальчишка. Почему он так горячо читает поэму про Данко? Почему именно её?!
Алла видит, как из грудной клетки Алексея Максимовича начинает вытягиваться тоненькая, как паутина, линия. Последняя начинает кружить вокруг них, завиваясь в конус. Алла ловит её ладонью и считывает с неё уже знакомые чувства. Прочитав их, она говорит: