Я не полукровка!

— Мам!

Ведя поединок, Эльдар ринулся к маме с атакой, и без сомнения она могла ее легко отразить — это видели все. Однако по какой-то причине она открылась в последнюю секунду, пропуская удар. Острый длинный клинок с легкостью пронзил ее живот. Чуть согнувшись, она схватилась за лезвие рукой. Я видел, что ей больно, но она стойко держалась, стараясь не показывать своей слабости.

Шокированный, я уже несся по проходу к арене, чтобы защитить ее. Отца рядом нет, значит, единственным, кто мог это сделать, был я. Запрыгнув на помост арены, подлетел к ней, стараясь поддержать. Несмотря на то, что наши раны, даже самые серьезные, исцеляются, получать их все равно больно. И перебарывая боль, она пыталась придти в себя. Как они вообще могли такое допустить — позволить нанести ранение волчице? Или они ее за таковую не считали?

— Мама! Мамочка! — подскочил я к ней, но она отмахнулась от моих рук. — Ты…

Я перевел взгляд на Эльдара. Тот выглядел совершенно растерянным, смотря то на маму, то на меня, будто и не ожидал, что такое может произойти. Но я не собирался поддаваться на это.

— Ты что натворил?! — зарычал я.

— Это не моя вина, — взвыл Эльдар, оправдываясь, продолжая неподвижно удерживать меч, воткнутый в тело мамы. — Она сама на меч бросилась… Нарочно это сделала!

— Это я сейчас на тебя брошусь! — ярость начинала лишать меня контроля.

Запах родной крови подхлестывал гнев до предела. Если они не считают ее волчицей, то я докажу, что я настоящий волк, кого-нибудь порвав. Иллар, Норт и трое других членов нашей стаи, обучавшиеся в университете, тоже оказались возле арены. Видимо, последовали за мной. Они стояли в ожидании дальнейших приказов. Думаю, они готовы были в любой момент подключиться к защите члена своей стаи, будущую хранительницу рода.

Вокруг зависла гробовая тишина, нарушаемая только моим грозным рычанием, и я ринулся на Эльдара, но меня остановила мамина рука, вцепившаяся в рукав толстовки.

— Не лезь, — проговорила она, когда я обернулся к ней. — Он совершенно прав. Я намеренно это сделала.

— Но, мам… — хотел возразить.

— Отойди, — сердито зарычала она на меня.

— Зачем ты это сделала? — жалобно спросил я, не понимая ее мотивов.

— Так надо, — ответила она. — С тобой я потом поговорю.

Она потянула меня назад, не позволяя приблизиться к Эльдару. Не сводя с него взгляда, я отошел ей за спину, а мама рукой вытащила лезвие из живота и выпрямилась. Я подавлял свои порывы подскочить к ней и защитить, и это стоило немалых усилий. Мама — волчица моей стаи, родная кровь, и мой природный инстинкт требовал позаботиться о ней при повреждениях.

Она разорвала футболку над раной и прижала ладонь к ней. В этот момент к нам подбежала девушка из служебного персонала университета и передала маме небольшое полотенце. Его она со спокойным видом приложила к ране, чтобы зажать ее.

— Миссис Дармун, — присоединился к нам ректор, — вы в порядке?

— Каком порядке?! — сорвался я. — Ее мечом проткнули!

— Рэйм, замолчи! — прикрикнула на меня мама. И обратилась к ректору: — Дайте пару минут, чтобы исцелиться.

Я перевел взгляд в зал: собравшиеся наблюдали за всем молча. Я все еще пытался уловить смысл всего этого действа, но не мог.

Мама заглянула под полотенце, проверяя рану. Затем обтерла кожу и убрала его в сторону, демонстрируя всем небольшой шрам на животе, который через пару часов тоже исчезнет. Остались только кровавые разводы на коже. У взрослых волков правящей семьи раны затягиваются очень быстро.

Эльдар, следя за ней, тоже выдохнул с облегчением. Ведь за нанесение повреждений волчице ее стая могла требовать наказания для него. Похоже, он стал заложником ситуации, так сказать, орудие в каком-то непонятном мне замысле. Он даже не решался сдвинуться с места, оставаясь стоять посреди арены рядом с нами.

Мама передала окровавленное полотенце мне в руки и повернулась к зрителям.

— Мое прошлое было человеческим, но теперь моя душа принадлежит Звериному Богу, соединившим меня с волчьим духом. И как любая волчица, я буду защищать честь своей семьи, своей стаи. И перегрызу глотку любому, кто посмеет обижать моего волчонка. Вам это понятно?

Она выдержала паузу и продолжила:

— Ну, так как, есть еще желающие проверить нас на чистокровность?

Зал продолжал соблюдать напряженную тишину. Сотни глаз смотрели на нас, и пока сложно было определить, как они воспринимают нас. Если кто-то и сомневался в чем-то, то не смел это озвучить. Мне же хотелось убраться с арены поскорее. Всеобщее внимание у меня теперь ассоциировалось с не самыми приятными воспоминаниями. Наша стая повернулась к залу, готовая защищаться в случаи чего.

Раз желающих оспаривать нашу принадлежность к волкам больше не нашлось, то слово взял ректор.

— Слушайте меня все внимательно, — проговорил властно Альфар, стоя в центре арены. — Я еще раз напоминаю всем присутствующим, что полукровок нашего вида не бывает. Их просто не существует в природе. Несмотря на нашу схожесть, люди и волки не совместимы, и не способны иметь общее потомство. Есть либо волк, либо человек. Волк не может стать человеком, но человек может стать волком, если на то будет воля нашего божества — Звериного Бога. И каждый, кто способен принять звериную форму, является полноценным волком. Вам это ясно?

Он обвел строгим взглядом всех собравшихся в зале. Все же старейшина есть старейшина, против него никто не посмеет идти и перечить его словам.

— И добавлю, что те, кто этого не понимает или не желает понимать, зря сюда пришли, — продолжил говорить Альфар. — Потому что наша задача дать вам полноценные знания о себе и мире, в котором вам предстоит жить. А если кто-то из глупых щенков плохо это усваивает или не желает вникать в подаваемую информацию, то лучше пусть покинет наше заведение. Никого насильно не держат. Нам не хотелось бы зря тратить свои усилия на таких упрямых особей. А если нет, то будьте добры, соблюдайте законы и правила, установленные здесь для всех.

По трибунам пробежало волнение, и зрители отозвались согласием с его речью.

— Думаю, вы можете идти, — обратился Альфар к маме.

— Спасибо, — кивнула она и обернулась ко мне. — Пошли.

Подав едва заметный знак расходиться остальным членам стаи, она развернулась и направилась к дверям, ведущим с арены в подсобные помещения. Ребята, получив приказ, направились обратно на трибуны. Я послушно последовал за ней, напоследок глянув на Эльдара. Он все также стоял на месте, держа в руке меч. Потом к нему подошел Руфт и, забрав меч, что-то сказал. Закивав в ответ, он тоже покинул площадку арены, направившись в зрительские ряды.

Когда мы оказались за дверью, мама повернулась ко мне и схватила за толстовку, притягивая к себе ближе.

— Мама, объясни, что все это значит?

— Ты не должен был вмешиваться в происходящее, — сердито зарычала мама. — Это все ради тебя.

— Ради меня должны ранить тебя? — ошеломленно переспросил я.

— Не вздумай говорить отцу, кто ранил меня, понял? — тихо сказала она.

— Хорошо, — утвердительно кивнул я под ее требовательным взглядом. — Но где он сам? Как он вообще такое мог допустить? Он что, домой уехал?

У меня до сих пор в голове не укладывалось произошедшее, и что он мог такое допустить.

— Он здесь, — ответила мама, — и это его план.

— Что? — ее ответ шокировал еще больше.

Отпустив меня, она выхватила у меня полотенце, которое я унес с арены, и выбросила в мусорную корзину стоявшую поблизости. Затем повернулась и пошла дальше. Пройдя по коридору, мы остановились возле железной двери, у которой стоял один из смотрителей.

— Можете открыть, — обратилась мама к нему.

Смотритель, кивнув, повернулся к тяжелой двери и стал открывать замок, крутя круглую ручку. Послышался скрежет отпирающего механизма, и из-за открывшейся двери появился отец. В руках он держал вещи, видимо мамина одежда.

— Ты как, солнышко? — тут же он бросился к маме, осматривая место ее ранения.