Земля счастья

Так бы и жил Эмиль в своей пустыне, работал бы на заводе, а ежегодно выезжал бы на сбор хлопка, если бы руководство, не получив разнарядку сверху, насильно практически не отправило его учиться.

Для чего это ему надо, Эмиль не понимал, хватало и простых незатейливых радостей, но кто он такой, чтобы отказать директору завода, рядом с которым стоял руководитель первичной ячейки?

Постепенно, он проникся обучением, однако, эффект оказался совсем не тот, на который рассчитывали. Он стал интересоваться, почему и за что его народ выселили с благословенного острова Мангерым в эти тоскливые пустыни. Почему они должны терпеть, ведь Тиран уже давно был в лучшем или худшем мире и не мог им повредить.

Эмиль стал буквально проглатывать книги по истории, культуре и искуству своего народа. Эти сферы мангерымских валар были до смешного бедны, да и те исследования, что были, оказались написаны его, как он думал, заклятыми врагами – берскими. Вернее, то, что они враги его народу, ни берские, ни сами валары не подозревали, но в душе Эмиля постепенно стала зарождаться великая мысль, что народ, у которого нет ничего, нужно дать образ врага, привить постоянное чувство опасности и тревоги, чтобы распыление остановилось, и началась консолидация и укрепление.

Эмиль долго вынашивал эту мысль, шепотом, конечно, мало ли что, рассказывал ее свои приятелям, таким же, как и он, мангерымским валарам, однако почти все крутили пальцем и виска, а один заметил:

– Сейчас у нас времена не такие, как раньше, но будешь много чирикать – получишь ты путевеочку в снежную тайгу и начнешь работать в древообрабатывающие промышленности.

Но Эмиль, несмотря на свое тщедушное телосложение, напоминал бизона, и если уж у него рождалась мысль, то не отпускала уже. Скоро он создал и отшлифовал своеобразную валароцентричную модель мироздания, где валары объявлялись единственными носителями культуры и цивилизации, и прговаривались к изобретению огня, колеса, письменности и даже анальных свечей.

Свое учение, кстати, в чем-то перекликающееся с учениеми имама Али, он пытался донести до всех валар. Однако те, уже изрядно влившиеся в социум старой Империи, не понимали, почему они должны отбросить логичные и понятные общественные аспекты и следовать за каким-то плюгавым юнцом и идти на конфликт со всем миром.

Поскольку, валары приняли его не очень, Эмиль стал проповедовать всем, в том числе и своим «заклятым» врагам, берским. Руководство завода и его партийный дубликат с тревогой и опасением наблюдали за такими метаморфозами адекватного и перспективного в прошлом человека, на которого были большие перспективы. Когда поняли, что это не временное явление и не белая горячка, а осознанный выбор человека, то негласно на его карьере был поставлен крест, и было принято решение относиться как к юродивому, коим он, по сути, и являлся.

К нему начали присматриваться товарищи из соответствующих органов, которые мудро приняли доктрину, что лучше многочисленные национальные элиты будут взращены и управляемы ими, чем Светочем. А то, что каждому народу нужны лидеры и моральные ориентиры, было общеизвестно.

Чем больше Эмиль читал, тем больше у него открывались глаза на весьма невеселое его положение. У него не было родственников в высших партийных кабинетах, он не был как-то причастен к тем сферам, которые могли сулить даже в социалистическом обществе известный достаток, как дипломатическая служба или крупная торговля. Социальные лифты в старой Империи работали отлично, и каждый, кто имел желание и хоть какие-то способности, могли достичь высот, но сколько лет придется карабкаться на эти вершины? А всего хотелось здесь и сейчас, ведь молоденькие девушки не очень впечатляются его перспективами и высокими должносями лет через тридцать. Их надо поражать немедленно. И поражать сильно.

Денег, конечно, зарабатываемых на заводе не хватало, а поскольку коммунизм еще не был построен, хотя и сильно приблизился, то для приобретения вещей требовались средства. Тут Эмиль был вынужден сойтись с одной из местных банд, которые чистили квартиры. Здесь субтильное телосложение и умелые руки Эмиля очень пригодились. Он быстро приобрел навыки проникновения через форточку в квартиры и взлома дверей без повреждения замков. А приятели тихонько проникали через дверь, выносили все ценности, а потом Эмиль умело закрывал снаружи или изнутри и вылезал обратно тем же путем. И получалось, что квартира не взломана, окна и дверь в целости, а вещи пропали.

Естественно, милиция знала, кто это делает, и порывалась раз за разом арестовать злодеев, и по всей строгости социалистического закона наказать, но раз за разом останавливали товарищи из соответствующих органов.

– Подождем, – говорили они, – пускай себе на шее теплю затянут, а нам наберется еще доказательной базы.

– Но зачем ждать-то?, – удивлялись милиционеры, – мы должны защищать наших граждан, а сейчас, по сути, способствуем нарушению закона.

– Подождем, – отвечали мудрые товарищи в неприметных костюмах. Если сейчас всех возьмем, то максимум им светит по несколько лет тюрьмы, а если доказанных эпизодов будет много, то и судить наш справедливый суд будет гораздо строже. Вы же не хотите лет через пять снова их ловить по квартирам? Да и от безнаказанности они скоро совсем осторожность потеряют.

Тактика оказалась верной. Ошалевшие от легких денег и от того, что глупая милиция никак не может их поймать, бандиты совсем утратили дисциплину в своих щепетильных делах. Они уже не следили за хозяевами богатых квартир, не составляли график их работы, не ставили наблюдение на время самого действия, не уходили по отдельности, не особо скрывались, когда тратили вырученные деньги.

Милиционеры скрипели зубами от досады, но пока ничего не могли сделать, однако товарищи с непримечательными лицами оказались правы: провал бандитов был делом времени, к тому же, не очень долгого.

Все закончилось настолько банально и пошло, что и через много десятилетий Эмиль старался об этом не вспоминать, а когда старые события все-таки всплывали в его памяти, то стыд ни на йоту не уменьшился с тех пор.

А случилось вот что. Праздная жизнь вкупе с ежевечерними походами в ресторан и отсутствием физического труда (свой родной токарный станок Эмиль практически забыл) привела к тому, что он незаметно для себя набрал пару килограмм, которые отложились в средней части туловища. И когда он очередной раз полез в форточку, что делал уже множество раз, то на высоте несольких этажей банально застрял, как Винни-Пух в кроличей норе

И теперь можно преставить эту картину. Обычный советский двор, где ходят люди, а на приличной высоте из форточки торчит жопа и отчаянно дрыгает ножками. Бандиты были в ужасе, Эмилю никто не осмелился помочь потому, что лезть по карнизу за ним, чтобы пропихнуть внутрь никто не желал. И дверь он, следовательно, им так и не открыл.

Поняв, что это провал, его подельники быстро исчезли, а он так и остался висеть, как сарделька, перетянутая в поясе. Эмиль думал уже разбить окно как-то, чтобы хоть что-то предпринять, но тогда он точно изрежется и потеряет много крови, а звон стекла сразу же привлечет людей.

Неизвестно, сколько бы длилось это унижение, но с улицы его заметили люди, которые быстро сообщили хозяевам квартиры. Те мигом примчались и столкнулись нос к носу с незадачливым воришкой.

Конечно, он был избит, после чего была вызвана милиция. А поскольку городок был небольшой, все практически знали друг друга в лицо, то и позор был неописуемый.

К удивлению и нарастающей тревоге, после того, как милиционеры оформили все документы, его под конвоем доставили туда, куда лучше не попадать никуда в жизни, а неприметный человек с усталым лицом нехотя листал откуда-то взявшиеся документы.

– Ну что, гражданин Мустафаев, – тускло произнес человек, – плохи твои дела.

Гражданин. Не товарищ, а гражданин! Где-то спинным мозгом, отделом, около задницы, зажегся тревожный огонек, который был врожденным у всех жителей старой Империи. Когда говорят гражданин, считай, все пропало.