Чужое лицо

– Привет! – сказал Мак Кери, заставляя Ставинского вынырнуть из детства. – Как самочувствие?

Усилием воли Ставинский заставил себя открыть глаза. Да, она похожа на его мать, хотя со второго взгляда он уже видел и различия: у нее несколько иной оттенок кожи, нет ямочек на шеках, и волосы чуть темней, – но все-таки она похожа на его маму и даже – на бабушку.

– Я хочу вас познакомить. Господин Роберт Вильямс – госпожа Вирджиния Парт. То есть с сегодняшнего дня она уже не Парт, а тоже Вильямс. Вот документы о регистрации вашего брака. Присаживайтесь, Вирджиния…

Вирджиния смотрела на этого лежащего человека, на белую повязку, пересекающую его лицо, и не могла понять, откуда – из его ли темных, выразительных глаз – хлынуло на нее странное беспокойство. Они не сказали еще друг другу ни слова – ни по-английски, ни по-русски, она практически еще не видит его лица, и все-таки что-то тронуло ее душу. Жалость, что ли?

Она села. Она не знала, что говорить, и он молчал, и только Мак Кери, как мог, скрашивал неловкость этой паузы.

– О'кей, господа! Пока вы будете привыкать и приглядываться друг к другу, я доложу вам, как идут дела. За эти дни, мистер, мы нашли вам не только жену, мы нашли вам новое имя и новую биографию. Это была непростая работа, но зато для советских у вас теперь настоящая американская фамилия и американская биография. Вы теперь доктор Роберт Вильямс. Подлинный Роберт Вильямс – зубной врач – имеет свой кабинет в Потомаке, штат Мэриленд. Это близко к Вашингтону, но я не думаю, что советские, оформляя ваши документы, приедут в Потомак проверять доктора Вильямса. Но позвонить они ему могут, и он знает, что им отвечать. Во всяком случае, другого одинокого зубного врача у нас под рукой нет. В день вашего отъезда он тоже уедет в отпуск, во Флориду, так что его телефон будет отвечать, что доктор в отъезде. Завтра Вирджиния поедет в советское посольство и, как новобрачная, попросит ускорить оформление виз. Ведь вы только что поженились и спешите в свадебное путешествие. Так что, господин Вильямс, вот вам биография этого доктора, тут двенадцать страниц текста по-русски и по-английски – теперь это ваша биография, и вы должны выучить ее наизусть до мельчайших подробностей. Вирджиния ее уже знает, но ей-то подробности ни к чему – ведь вы только поженились и знаете друг друга недавно. А о себе она вам сама расскажет, ей выдумывать нечего, она играет сама себя. Да, я забыл вам сказать, сэр, что мы точно выполнили вашу просьбу – ваша жена из Голливуда и говорит по-русски. Вы довольны?

Половину того, что сказал Мак Кери, Ставинский пропустил мимо ушей. Роберт Вильямс так Роберт Вильямс, какая ему разница. Хоть груздем назови, лишь бы положили в лукошко. Мельком он все же отметил их смекалку – молодцы, что нашли этого зубного врача, его коллегу. Мало ли что может возникнуть в дороге, но уж зубного врача он всегда сможет изобразить. Всю остальную болтовню он почти не расслышал, он смотрел на Вирджинию. Что думает сейчас о нем эта женщина, так похожая на его мать в молодости? И что думала бы сейчас о нем его мама? Мама бы заплакала, конечно, узнав, на какой риск он идет. Мама попыталась бы его отговорить, запретила бы – но разве он когда-нибудь слушал ее запреты? Сколько глупостей он совершил из-за этого, в какие только не попадал передряги! Мама так хотела, чтобы он выучился на врача. Но после третьего курса медицинского института он бросил медицину и ринулся на телевидение – славы ему захотелось! И вот – мама снова оказалась права – жизнь заставила его быть зубным техником, а теперь заставляет быть и врачом – липовым, правда. И, не отрывая глаз от Вирджинии, Ставинский-Вильямс дал себе слово: по приезде в Россию при первой возможности съездить в Саратов на мамину могилу.

А Вирджиния, разглядывая Ставинского, думала о своем. Вот лежит перед ней человек, который согласился на этот чудовищный риск – ради чего? Риск, на который идет Вирджиния, – ничто по сравнению с его риском. Она прилетит и улетит, дай Бог, из этой России, а он там останется. Насовсем, навек. Она кое-что слышала о сегодняшней России от своего бывшего русского бойфренда, в ту пору читала и модного, только что приехавшего на Запад Солженицына, и книгу Баррона «КГБ», и вся Москва, вся Россия виделась ей отсюда сплошным концлагерем. Залететь туда на несколько дней и тут же выскочить – уже была опасная затея, а вот этот человек сам, добровольно согласился там остаться. Таких людей называют каким-то специальным японским словом. Каким? Ах да – камикадзе! Но зачем, зачем он идет на это? Это ей еще предстояло понять…

Ставинский чувствовал, что пауза затягивается, что нужно что-то сказать. Мак Кери встал.

– Ладно, – сказал он. – Пока вы будете разглядывать друг друга, я поговорю с доктором Лоренцем.

Он вышел, и они остались вдвоем. Но ни он, ни она не спешили начинать разговор, да и не знали, о чем им говорить. Наконец Ставинский усмехнулся и сказал по-русски:

– Наверно, я выгляжу смешно в этой дурацкой повязке?

– Нет, – ответила она тоже по-русски. – Ви виглядываете, как ребьенок, которому набили нос.

Ставинский чуть не заплакал – этот мягкий грудной голос и эти слова – так действительно могла сказать только его мать. Он слабо улыбнулся:

– Вы очень похожи на мою маму…

Раздался негромкий телефонный звонок, Ставинский снял трубку.

– Привет, – сказал ему по-русски голос Керола, помощника Мак Кери. – Мой босс у вас?

– Он у доктора Лоренца. Я могу попросить телефонистку переключить вас.

– Да, попросите.

И снова они остались одни, в тишине. Молчали.

– Откуда вы знаете русский язык? – спросил Ставинский.

Но Вирджиния не успела ответить – вошел энергичный Мак Кери.

– О'кей, Вирджиния, нам пора ехать. Со своим мужем вы еще наговоритесь, а сейчас у нас масса дел.

Вирджиния встала.

– До свидания, – сказала она Ставинскому по-русски.

– До встречи, – ответил он.

– Доктор сказал, что через три-четыре дня вам снимут и эту повязку, – сказал Мак Кери. – Вирджиния, подождите меня в холле, я вас сейчас догоню, мне нужно сказать вашему мужу пару слов. – И когда за Вирджинией закрылась дверь, добавил: – Роман, звонил Керол – в Нью-Йорке полиция нашла подходящий труп, так что пора назначать ваши похороны. Если хотите, сегодня вы еще можете позвонить дочке как бы из Нью-Йорка, а завтра… завтра ей позвонят из полиции о том, что вы попали в автомобильную катастрофу.