Страница 6 из 12
Кстати, унитазы с вмонтированными кранами для подмывания установлены везде, даже в беднейших семьях египтян. Так что не надо мне говорить о «грязных арабах».
Каирская квартира моего мужа состояла из длинного коридора, с выходами в комнаты, а их было три, а так же, в кухню и ванную.
Одна комната была маминой.
Вторая служила спальней и одновременно кабинетом Алекса. Здесь находился компьютер со всем своим «окружением», занимая целый угол. Книжный шкаф, забитый разными арабскими книгами и письменный стол – гордость Алекса. Этот антиквар он купил с первой зарплаты в антикварной лавке. У стола не было ни одного угла: ножки, края, выдвижные ящички – всё имело закруглённую форму. Дерево твёрдых пород, было хорошо обработано и инкрустировано золотом и серебром.
Широкая кровать занимала половину площади комнаты. На ней был новый итальянский пружинный матрац, видимо купленный совсем недавно. Спинка кровати была из светлого резного дерева, а её середина обита нежным розовым шёлком, пробитым золотыми нитями в шахматном порядке. Я просто сияла от удовольствия. Мне всё очень нравилось.
Продолжая экскурсию по дому, я отметила, что кухня – совсем маленькая: ну, прямо как в наших хрущёвках.
– На кухне никто не кушает, – пояснил Алекс, – здесь только готовят еду. А кушать мы будем здесь.
Он показал мне гостиную, где посередине комнаты стоял большой, круглый стол. Столешница была из массива зелёного мрамора. Вокруг стола аккуратно расставлены пять стульев из натурального дерева, с резными спинками ручной работы и мягкими сиденьями, обтянутыми шёлковой парчой. Огромный шкаф, куда, не теснясь, можно спрятаться впятером, величаво стоял у стены. Два мягких дивана, тоже обтянутых шёлковой парчой, и с подлокотниками в виде лап льва, располагались посередине комнаты перед телевизором.
Полы во всей квартире были выложены мраморной плиткой и на них лежали ковры. Они были такие грязные, что своим видом просто позорили весь этот изысканный интерьер. Дело в том, что у арабов не принято снимать обувь в прихожей, а на улице, к сожалению, нет такой чистоты, как в европейских странах. В Египте мужчины, обычно, не снимают обувь, входя в дом. А у Алекса вообще была привычка: придя домой, грохнуться на диван, взгромоздив ноги в обуви на подлокотник. Он так расслаблялся.
Среди всей этой старинной арабской роскоши неожиданно мощное впечатление произвела на меня аппаратура. Это было нечто!
Музыкальные центры, компьютеры, плееры, колонки, камеры, усилители, микрофоны, опутанные многочисленными проводами, словно огромный спрут, громоздились в углу комнаты.
На журнальном столике из белого мрамора лежали, по меньшей мере, с десяток пультов, и разобраться в них мог, видимо, только сам хозяин.
Алекс тут же схватил один из пультов и запустил крутящийся вентилятор. Другим включил кондиционер. Третьим он запустил огромный телевизор, который стоял перед диванами. Второй телевизор располагался в спальне-кабинете перед кроватью, а третий – на кухне, сверху на высоченном холодильнике “Samsung”, который теснился рядом с такой же огромной морозильной камерой.
Пока я знакомилась с кухней, Алекс сварил кофе и разложил на тарелки продукты, захваченные вчера из кафе. После завтрака, который за длинным разговором плавно перешёл в обед, мы начали разбирать свои огромные чемоданы.
В дверь позвонили. Я вопросительно посмотрела на Алекса. Он, молча, пожав плечами, пошёл открывать.
На пороге стояла улыбающаяся молодая египтянка.
– Здравствуй, мой любимый, – со всей накопившейся страстью выдохнула она.
– Здравствуй, Карина, – смущённо ответил Алекс, оглядываясь назад в комнату, где находилась я, – мы только вчера ночью прилетели.
Они говорили по-арабски.
– Знаю. Ты приехал не один? – увидев меня через его плечо, спросила Карина.
– Алекс, кто там? – я подошла к двери.
– Знакомься, милая: это Карина – наша соседка, – сказал он по-русски и, глядя в глаза вошедшей красавице, добавил по-арабски: – Карина, познакомься – это моя жена Любовь.
– Любовь? Какое интересное имя, – удивлённо взлетели жгучие полоски бровей.
– Ой, здравствуйте, – обрадовалась я, – меня зовут Любовь. Проходите, пожалуйста. Мне так приятно познакомиться с настоящей египтянкой.
Алекс перевёл мои слова с русского на арабский.
– О-о-о… Ле'а, ле.. щукран: о, нет. Благодарю вас. Я зашла только узнать, всё ли хорошо, – не сводя любящих глаз с Алекса, тихо говорила по-арабски Карина, – Алекс, нам надо поговорить. Я не могла дождаться тебя, любимый. Я схожу с ума от одной мысли о тебе. Когда ты зайдёшь ко мне?
– Карина, прости. Между нами всё давно закончилось. Я очень люблю Любочку. Она– моя жена. У нас будет ребёнок. Мы зарегистрировались в России, но свадьбы не было. Свадьба будет здесь. Для всех наших друзей и родственников. И тебя я тоже приглашаю.
– Меня? – широко распахнув глаза, спросила Карина, – в качестве кого? Любовницы или второй жены?
– В качестве друга, Карина. Только друга.
– Нет, Алекс! Нет, нет и нет! Я буду только твоей женой. У мужчины не может быть женщины-друга. Запомни это!
– Давай поговорим об этом позже, Карина.
– Когда позже? Я так долго ждала тебя, Алекс!
– Прости.
– Простить? Вот так простить и всё?
– Да. Прости и забудь, если не хочешь остаться просто другом.
– Всё забыть? Но это невозможно, Алекс!
– Это жизнь, Карина. В ней всё возможно.
Тогда я слушала их разговор, ничего не понимая, и улыбалась: «Ну вот, теперь у меня будет подруга в Каире. Красивая. Настоящая египтянка. Как здорово!»
Карина развернулась и вышла из квартиры, оставив после себя пряный шлейф арабских духов.
Алекс уселся в кресло и, молча, курил одну сигарету за другой. Я не заметила перемены в настроении мужа.
Весь остаток дня и вечер мы укладывали в шкафы свои вещи. Разбирая холостяцкие «залежи», на выброс собралось три мешка разного, ненужного барахла.
– Алекс, может, отдать это бедным людям? – спросила я мужа.
– О! У нас в Египте это дело хорошо налажено, – объяснял мне Алекс, – Ты услышишь за окном характерный голос, который кричит «Бекье-е-е!», – театрально показал мне он, – махни ему рукой, и он с разрешения гарднера и только вместе с ним, поднимется в квартиру, заберёт всё, что тебе не нужно. Это старьёвщик по-русски. Он ездит по улицам, по дворам каждый день и собирает буквально всё. Если вещи представляют какую-либо ценность, он даст тебе денег, а вообще, ты сама можешь поторговаться с ним. А можешь вообще бесплатно отдать.
– Да-а-а.. Как интересно… У нас в Калининграде никто по дворам не ездит. Только бомжи по помойкам шарят.
Ты не беспокойся, Алекс, я люблю прибираться в доме. Вот посмотришь, как красиво я всё сделаю.
– Любовь моя, тебе ничего не придётся делать в доме. У нас есть домработница – молодая девушка-мусульманка. Когда мы живём в этой квартире с мамой постоянно, домработница приходит через день: убирает квартиру и моет посуду. Я позвонил ей уже. Она придёт завтра, и ты познакомишься с ней.
– А у нас в семье никогда не было домработницы. Мы всегда всё делали сами.
– Ну ладно, – улыбнулся Алекс, – собирайся, пойдём гулять.
– Как? Уже одиннадцать вечера! – удивилась я.
– Ну и что. Какая разница. Я же тебе говорил, что часть населения живёт днём, часть – ночью. Я, например, ночью люблю гулять: не так жарко, не так суетно. Все элитные рестораны открыты. Только вот машину из гаража не взял. На такси поедем.
Для меня всё тогда было впервые: и эта первая прогулка по Каиру с Алексом, и то, что я – в Африке. Я впервые слышала арабскую речь, мусульманские молитвы. Здесь всё было другое: и люди, и культура, и еда, и запахи.
Мне – обычной русской девушке, попасть в такую непривычную обстановку, где всё – чужое, было бы страшновато. Но странное дело! Мне всё нравилось! Всё было интересно. Я получала колоссальное удовольствие оттого, что оказалась на другом континенте, в Африке, в Египте, в Каире.