Страница 32 из 59
Он засмеялся. Он с ума сходил, наверное. Засмеялся тихонько, а потом резко замолчал, чувствуя, как смех переходит в рыдания.
Рука дотронулась до мокрых волос. Себастьян сел, всматриваясь в безжизненное лицо. Дыхание как будто стало реже. Лицо стало не таким синим, но побледнело ещё больше. Она уходила. Он чувствовал, как её становилось всё меньше и меньше, как она таяла.
― Послушай меня, ― вдруг хрипло сказал он, чувствуя, как в груди закипает ярость, и поднимая голову. ― Послушай меня! Что она сделала плохого?! Что успела совершить за свою жизнь?! Накажи меня, Питера, накажи того, кто виновен, но за что же ты забираешь её? ― почти кричал он, чувствуя, как в горле растёт ком, а потом вдруг всхлипнул и тихо продолжил: ― Оставь её мне. Я обещаю, что буду заботиться о ней. Я обещаю, что поверю в тебя. Я сделаю всё, что ты хочешь, если оставишь её.
Несколько секунд он сидел, подняв голову, и ждал чуда. Его не было.
Бешеная усталость.
Это всё, что он мог чувствовать, наверное. Ничего больше. Сидеть, сжимая в ладонях ледяные пальцы Осториан, и ощущать, как тело бьёт крупная дрожь. От холода. Ну конечно, от холода, Себастьян. От чего же ещё?..
Сколько часов прошло, он не знал. Может, несколько, а может, уже сутки. Девчонка становилась всё холоднее. Он поднял голову и взглянул на бледное лицо. Нет. Пожалуйста. Продолжай дышать. Продолжай жить, Осториан.
Сейчас. Ещё пару вздохов, и… Потому что невозможно остаться в живых. Но.
Вместо этого.
Вдох.
Судорожный, резкий. И
Открытые.
Глаза.
Она открыла воспалённые глаза, хватая непослушными лёгкими кислород. Хрипло, надрывно закашлялась, схватилась тонкими пальчиками за грудь, вырвав их из ладони Себастьяна.
Он ни черта не соображал, только ждал, зажмурившись, когда его душа провалится и рухнет сквозь каменные плиты прямо в ад. Сердце споткнулось и, наверное, перестало биться, когда она открыла глаза.
И вдруг ― раз ― удар. Осознание того, что она жива, она кашляет, он смотрит вокруг испуганными серыми глазами. Она здесь.
― Боже, боже, ― лихорадочно пробормотал он, чувствуя… Ничего не чувствуя. Просто сходя с ума.
Стакан воды в руки Осториан. Она пьёт, а он придерживает её ледяную спину.
― Я убью тебя, я точно убью, ― прошептал он, накрывая девчонку одеялом.
― Они живы? ― просипела Осториан, сверля его глазами. ― Ты не врал?
― Живы. Господи, какая же ты дура. Жива?
― Ничего, ― снова кашель. ― Только холодно и в груди болит.
― Ещё бы.
Больше ответить нечего. Просто сил нет. Он её вытащит отсюда. И даже не пытайся задуматься, почему. Какого чёрта ты готов был сдохнуть за неё пять минут назад?! Не время. Просто. Потому что. Она закрыла глаза, глубоко вдохнув. Конечно, ей нужно спать.
― Спи давай, ― тихонько сказал он, не понимая, откуда в голосе столько заботы.
― Я не смогу, ― покачала головой она, не открывая глаз.
Усталость. Сковывающая всё внутри приятным теплом.
― Значит, будем вместе, ― спокойно сказал Себастьян, вставая.
Открыл шкаф, достал чистую и сухую рубашку. Переоделся и обернулся: Осториан, боже, покраснела и взглянула на него, а потом вдруг открыла рот в изумлении.
― Хочешь сказать какую-нибудь глупость — лучше молчи, ― предупредил он.
― Белая рубашка? Серьёзно? ― будто увидев перед собой что-то сверхъестественное, проговорила она.
Он только закатил глаза и подошёл к подсвечникам. Камин уже почти догорел, но тлеющие угли достаточно хорошо согревали комнату.
― Стой, ― как-то растерянно пробормотала она. ― Ты… свечи будешь гасить?
Себастьян только кивнул, не понимая причины её заминки.
― Ты… не мог бы… ну, оставить их?.. ― сказала Осториан и уставилась на свои пальцы.
― Зачем? ― спросил он, недоумевая, а потом вдруг догадался. ― Неужели принцесса боится темноты?
― Нет! ― слишком быстро воскликнула она и снова закашлялась. ― Конечно, нет. Просто… ну… я… не люблю её. Да.
― Со своими страхами нужно бороться, ― задумчиво ответил Себастьян и потушил свечи.
Просто лёг рядом с ней. Уставился в потолок. Слушал, как она немного испуганно и неровно дышит совсем тут, близко. Понимал, что стоит только протянуть руку, как маленькая замёрзшая девочка будет совсем рядом. Но нельзя. Она испугается. Она…
Смешно шурша одеялом, подвинулась ближе и коснулась лбом его плеча. Ледяным лбом. Несколько секунд ни он, ни она не дышали — слушали, привыкали.
Просто коснулась его. Сквозь рубашку. Почему у тебя, чёртов Себастьян, сносит крышу?
― Мне холодно, ― даже не шёпот. Просто движение губ.
Ей холодно.
За подмышки он подтянул её к себе. Положил голову себе на плечо. Ненавязчиво обнял за талию, даря тепло. Получая лёд взамен. Понимая, что готов вечно получать этот лёд.
Вот так. Просто. Раз, и всё. И она лежит рядом с ним, прижимаясь ледяными ручонками к груди, не смея даже вдохнуть как следует.
А потом вдруг всхлипывает. Совсем тихо. Внутри всё сжимается, но он спрашивает, кажется, совершенно спокойно:
— Ты чего? — тихо, тепло, с заботой.
Осториан только отчаянно помотала головой, несколько раз хлестнув его по лицу ещё немного влажными волосами и только крепче прижимаясь. До одури здорово. Маленькая, худенькая, несчастная. И его.
Он не знал, что делать. Нужно успокоить, узнать, почему она ревёт. Что бы сама Осториан сделала бы на его месте?.. О, он точно знал.
Себастьян вытащил вторую руку из-под одеяла и легонько коснулся её волос. Вот так, ненавязчиво. Стараясь не замечать, как неровно бьётся сердце. Просто касаться влажных спутанных волос, перебирать локоны пальцами. Не слушать отчаянно орущий что-то о здравом смысле мозг. К чёрту его.
— Спасибо… спасибо, спасибо, — прошептала она, утыкаясь ледяным носом в его грудь. — Если бы не ты, я не знаю, что было бы, я не…
Он ненавидел, когда его хвалили. Потому что хвалить было не за что.
— Замолчи, ради бога, Осториан. Не говори чепухи. Спи, ладно? — хочется зло, а выходит как-то устало.
Она послушно кивнула. Плечи вздрогнули в последний раз. Через несколько минут она уже спала.
На его груди.
Пахла она ромашкой и лавандой.
Он сошёл с ума. Ну и пусть.
========== 20. Тайны прошлого ==========
Пахло мятой и немножко снегом. Было тепло и уютно. Но едва Ариана захотела сесть, как резкая боль пронзила шею и спину. Открыв глаза, девушка несколько секунд не могла прийти в себя.
Потолок был светло-серым. В её камере он совершенно не такого оттенка. У неё было время выучить. Потолок был потрясающе светло-серым. Немного повернув голову влево, она увидела окно, сквозь которое на кровать падали солнечные лучи.
Стоп. На кровать?! Ариана действительно лежала на кровати, высокой и чистой, по грудь укрытая поразительно белым одеялом. Злобно шипя от боли во всём теле, она всё-таки села и огляделась.
Комната была небольшой, но очень уютной. Кровать стояла, прислонённая к каменной, но на удивление тёплой стене. На полу лежала какая-то шкура, напротив кровати был немного старомодный, но явно действующий камин. Немного поодаль возвышались большой платяной шкаф, какая-то ширма и этажерка с книгами.
Ариана, превозмогая боль, подвинулась к высокому большому окну и взглянула наружу. Оно выходило на заснеженный двор, залитый солнцем.
Мама. Отец. Сёстры и братья. Они живы.
Осознание этого появилось так быстро, что она просто не могла дышать, просто не могла справиться с откуда-то нахлынувшим на неё огромным, непосильно гигантским, незаслуженным счастьем.
Ночь. Гроза. Удар. Себастьян. Себастьян совсем рядом.
Ариана резко повернула голову, болезненно ойкнув. Кровать была пуста. На секунду она засомневалась, не привиделся ли он ей вчера. Воспоминания о тёплых руках, о вздымающейся надёжной груди и о пьянящем запахе мяты трещинками разбежались по всему телу. Это не могло присниться. Взглянув вниз, Ариана почувствовала, как кровь приливает к щекам: на ней была лишь просторная, почти до колен, белая рубашка.