Страница 59 из 59
***
― Вы должны быть во всём послушной мужу, ― говорила усыпляюще одна из пожилых женщин, приставленных мыть её.
― Угадывать все его желания и подчиняться ему, ― вторила ей другая, намыливая руки Арианы.
― Терпеть боль и не вызывать неудовольствие Вашего супруга слезами.
― Я ему игрушка, что ли?! ― наконец не вытерпела Ариана, взмахнув руками и случайно облив почтенных дам. Все трое осуждающе распахнули глаза.
― Я помоюсь сама, спасибо, ― чуть мягче сказала она, указывая им на дверь. Те, переглянувшись и сокрушённо покачав головами, вышли. ― Терпеть боль, не вызывать неудовольствие, ― передразнила она, вытираясь мягким полотенцем и надевая ночную рубашку, что ей приготовили. Она была очень широкой, и стоило лишь сбросить лёгкую материю с плеч, как она лужицей растекалась у ног Арианы.
― Всё предусмотрено, как я посмотрю, ― проворчала она, заворачиваясь в плед и садясь на кровать. Камин горел ярко, и в комнате не было холодно, однако она закуталась сильнее, пытаясь не дрожать.
Их общие покои ещё не были готовы, у Ричарда здесь своих не было, так что отвели Ариану в её собственную комнату. Это обязательно должно помочь. Здесь она прожила пятнадцать лет, здесь она станет женщиной. Ей нечего бояться.
Лёжа в постели под балдахином и кутаясь в шерстяное одеяло, Ариана не могла заставить себя не думать о том, что её ожидает. Днём, во время церемонии, она как-то держалась, но сейчас её просто лихорадило от страха. Ричард никогда не был к ней груб или жесток и никогда не будет. И всё-таки… Ариана пожалела, что здесь нет вина. Она никогда не пила его, но сейчас, наверное, стоило бы. У пьяных мужчин заплетался язык, глаза горели каким-то огнём, а страх пропадал напрочь ― именно это ей и было необходимо.
― Помоги мне, ― прошептала она, открывая свой медальон и всматриваясь в лик Девы Марии. ― Ну помоги же, пожалуйста, мне сейчас так страшно, как не было никогда…
Но никто ей не ответил, легче не стало, и она просто закрыла золочёную крышку, спрятав цепочку под кружевную рубашку.
«Всё хорошо. Это правильно. Мы женаты, мы должны это делать, в этом нет ничего страшного. Все это делают, ― твердила она себе. ― Именно так рождаются на свет дети. Значит, все женщины прошли через такое».
Ариана услышала шаги Ричарда ещё на лестнице. Она задрожала под одеялом, но, поборов желание укрыться им с головой, встала. Решимости хватило ненадолго, и она, всё-таки стянув с кровати одеяло и закутавшись в него, отвернулась к камину.
Дверь скрипнула ― и почему бы её не смазать? ― и закрылась. Она чувствовала, что он стоит за спиной, смотря на неё (наверняка зрелище то ещё: рубашка тончайшая, всё просвечивает, а перед огнём-то тем более).
Она королевской крови, она не должна бояться.
― Ричард, ― почти спокойно сказала она, разворачиваясь. Голос лишь чуть-чуть дрогнул. Он подошёл к ней на расстояние нескольких шагов и наклонил голову. Глаза смотрели тепло.
― Так страшно? ― тихо спросил он.
Ариана не сразу поняла, о чём говорит муж, а когда сообразила, не смогла сдержать улыбку.
― Немножко.
― Мы не обязаны этого делать, ― вдруг заговорил он быстро. ― Тебе только что исполнилось шестнадцать. Я подожду столько, сколько ты захочешь. И даже не думай сказать мне про приметы, ― предупредил он её возражения.
― Нет, ― всё-таки возразила она, подходя совсем близко и кладя руки на его плечи, ― приметы ― не пустой звук, это важно, да и… ― она вздохнула, ощущая тепло, идущее от него.
Любить ― значит отдавать себя целиком.
― Я сама хочу.
Вышло так интимно и тихо, что она тут же заговорила вновь:
― Только я совсем не знаю, что нужно… ну, делать…
Он улыбнулся, широко и тепло, и приложил палец к губам, обнимая её за талию. Ткань рубашки почти не чувствовалась, и Ариане казалось, что его руки лежат прямо на её пояснице. Она прерывисто вздохнула: было необычно, очень жарко и… приятно.
― Не думай, хорошо? ― хрипло прошептал он. ― Просто ни о чём не думай.
Ричард положил руку ей на шею ― кожу как будто обожгло. Он поцеловал её уверенно и горячо, не обращая внимания на то, что губы Арианы были сухими и потрескавшимися. Обдал горячим дыханием, прижимая к себе, согревая, будто ища что-то… И она ответила, осторожно, совсем неумело коснулась его губ, зарывшись пальцами в волосы. Испугалась на мгновение, хотела отстраниться, но он не дал, переплетая их пальцы. На мгновение оторвался, коснулся кожи шеи, спустился к ключицам.
― Одного поцелуя недостаточно, ― прошептал он ей в губы, и Ариана почувствовала мурашки, покрывающие всё тело. ― Тебя и тысячей не отогреть. Но я попытаюсь…
В эту минуту она забыла всё. Не отрываясь от его губ, она расстёгивала мундир, пуговица за пуговицей, обнажая бледную кожу, изрезанную белыми полосами шрамов. Его рубашка снялась легко, и она осторожно водила по его груди пальцами ― сердце лихорадочно, безумно колотилось.
― Ричард… ― выдохнула она, откидывая голову назад, когда его мягкие губы медленно спускались по её шее.
Он взглянул на неё ― в светлых глазах плескалось тёмное желание ― и мимолётно, нежно коснулся губ. Его ладони, скользнув по плечам, оттянули ткань ночной рубашки, и она, предательски шурша, упала на ковёр. Ариана замерла на мгновение, ощущая непривычный холод, щекотавший кожу, и прильнула к нему. Грудь коснулась груди, и её будто пронзил какой-то разряд. Всё внутри замирало от странных, непривычных ощущений. Невыносимый жар разливался внизу живота. Она смущённо прикрыла грудь под взглядом заметно потеплевших светлых глаз, но Ричард тут же сжал её запястья и завёл за спину. Она вцепилась в его плечи, и он, обняв её за поясницу, сделал несколько шагов и опустил Ариану на тёплое одеяло, начисто лишая свободы.
И ей это нравилось.
Нравилось слышать его хриплое прерывистое дыхание, ощущать жгучий стыд, чувствовать жар, валивший от него, как от костра. Ни говорить, ни думать связно она уже не могла, поэтому просто отдалась умелым и тёплым рукам, которые вытворяли безумные вещи. Ей будет, наверное, стыдно смотреть на него с утра. Ну и пусть.
Он снова целовал её губы, шею… От неё отчего-то пахло степными травами, и этот запах сводил с ума, как и всё остальное в ней. Никто не касался её до него, и это ощущение странной ответственности за происходящее сводило с ума. Он подаётся назад и опять в неё, вызывая резкий выдох, опаляющий шею.
— Я люблю тебя… — на выдохе, зарываясь лицом в растрёпанные волосы, не сдерживая дрожи, мешающейся с этими безумными словами, которые пульсировали в голове. — Моя.
Он замер на несколько секунд, вышел, но не отстранился. Ричарду нравилось смотреть в покрытое румянцем лицо и прикрытые глаза. Наконец, он поцеловал её в подбородок, выдохнув.
— Это… всегда так? — прошептала она, ловя его взгляд. — Я слышала, что должно быть очень больно и неприятно…
— А было? — серьёзно спросил он, заключая её в объятия и укрывая одеялом. Тепло. Близко.
— Больно совсем чуть-чуть. Приятно, — совсем тихо говорит она, краснея, и он улыбается.
— Если бы знала, как сильно я люблю тебя, — качает головой он, чувствуя тепло в груди.
— Люблю тебя, — эхом отзывается она, закрывая глаза и удобней устраиваясь на его груди.
Счастье, оказывается, выглядит так просто: растрёпанные, слегка влажные короткие волосы, подрагивающие во сне светлые ресницы и лёгкая улыбка, застывшая на искусанных губах.
***
— С праздником Вас! — окликнула её жена пекаря. — Слава королеве, долгих лет королю!
— Долгих, долгих, — пробормотала черноволосая женщина, садясь на скамью королевского парка: сегодня, в день коронации, он был открыт для всех желающих. Шум усилился, и она взглянула в сторону балкона: там появились фигуры новой королевы и короля. Молодые. Чистые. Такие наивные… и прекрасные.
— Слава королеве, — улыбнулся булочник из соседнего дома, присаживаясь рядом. — Вель, а ты что ж не радуешься?
— Радуюсь я, — огрызнулась она, оглядывая короля Ричарда и королеву Ариану. — Не верю, не верю, — передразнила она последнюю. — Кто здесь гадалка-то, я иль ты? Говорила же. Сердца, как я погляжу, у призраков всё-таки есть, а? Что ж, — вздохнула Вель. — Начинается новая эпоха. Да благословится она.