Страница 25 из 59
— Я так боюсь за Ариану, — вздохнула Нора.
— Нам остаётся только молиться, — печально проговорила Жюли, а потом немного оправилась. — Знаете, Эмилия ведь нашла общий язык с Рональдом, своим мужем. После трёх несчастных лет замужества, подумайте, только в такое ужасное время они сумели понять друг друга. Это чудесно, — улыбнулась она.
— Ага, — широко улыбнулся Джек, — слышал я вчера ночью, как они сумели понять друг друга.
— Джек! — в один голос, смутившись и покраснев, воскликнули девушки и вдруг рассмеялись. Громко. Облегчённо. Так, что на душе действительно стало легче.
— Мы пойдём. Сегодня ведь сочельник, — улыбнулся Эдмунд. — С наступающим Рождеством вас.
— И вас, — в один голос откликнулись Нора и Джек.
Эдмунд и Жюли, взявшись за руки, пошли в замок, а Нора неожиданно сама для себя сказала:
— Помнишь, мы осенью ходили к гадалке? — Джек кивнул, и она продолжила: — Ведь всё сбылось. Мужчина со страшным шрамом на плече — это ты.
Джек вдруг… смутился? Командир королевской гвардии, гроза всех и вся, покраснел, как ребёнок, и смущённо улыбнулся.
— Ещё она сказала… как же там… порода, чистая кровь и дракон, вот, — вспомнила девушка. — Как ты думаешь, что это может значить?
— Ну, дракон изображён на листнийском флаге, — предположил Джек.
— Этого ещё не хватало, — покачала головой девушка. — Выходит, я листнийка? Вот уж час от часу не легче. А ведь это может быть… ты знаешь, я ведь совсем ничего не помню, — взглянула Нора на мужчину. — До того, как меня на корабле привезли сюда, в Оримнею. Слуги дразнили меня листнийской шпионкой за цвет волос и кожи, пока Ариана не заступилась за меня.
— Ну а я безродный нищий оборванец, не знающий ничего, кроме армии, — пожал плечами Джек, словно утешая служанку. — Можно поговорить с тобой?
— Ну конечно, — улыбнулась она, вглядываясь в заснеженный парк, сверкающий под слабыми лучами зимнего солнца.
— Я говорил серьёзно. Нора, я хочу взять тебя в жёны, — робко произнёс он, с надеждой глядя на девушку.
Ариана много раз рассказывала ей, как это должно быть. Прекрасный принц подходит к красавице-принцессе, которую он предварительно от чего-нибудь спас, и встаёт на одно колено. Вокруг них собираются удивлённые гости. Тогда принц достаёт бог знает откуда огромный букет роз и золотое кольцо с во-от таким бриллиантом.
— Я люблю Вас больше собственной жизни! — говорит он, восторженно глядя на рыдающую от счастья девушку. — Окажите мне честь, прекрасная *имя вставить*, и выйдите за меня замуж!
Сотни глаз вокруг застывают в восторженном ожидании.
— Я счастлива согласиться! — отвечает принцесса, и все хлопают, а молодых осыпают лепестками роз.
Что ж, Джек вполне сойдёт за прекрасного принца, а Нора — за принцессу. Он сидел на ступеньке — можно считать, что стоял на одном колене. Восторженных зрителей прекрасно заменят щебечущие воробьи, сидящие на перилах. Без слёз, роз и колец вполне можно обойтись. Вместо «окажите мне честь и выйдите за меня замуж» прозвучало вполне сносное «я хочу взять тебя в жёны», а вместо «я счастлива согласиться»:
— Листнийская шпионка и безродный оборванец, — усмехнулась Нора, а потом вдруг повернулась к Джеку. — Ну конечно, я согласна. Из нас выйдет чудная парочка.
***
Проснулась Ариана рано и сразу кинулась доделывать свой подарок. Вернее, упаковывать. Лейнд достал откуда-то чудесную бумагу. Из-под умелых рук девушки вышел замечательный глиняный ангелок. Его крылья были распахнуты за спиной, будто ангел вот-вот собирался взлететь, а глаза смотрели вокруг так, будто он был живым.
Даже Лейнд, не слишком смыслящий в искусстве, фигурку похвалил:
— Будто живой. Ловко у вас вышло. Красиво, — широко улыбнулся он.
За окном в первый раз за много дней светило солнце. Предрождественское утро беспричинно наполняло Ариану радостью и каким-то волнением, как в детстве. Ей казалось, что ещё немного, и двери в огромный зал, в центре которого стояла великолепная ёлка метра в три, распахнутся, а затем начнётся бал.
Вскоре зашла Лола, широко улыбаясь принцессе.
— Доброе утро, Лола! Взгляните, как чудесно на улице! — воскликнула девушка. — С Рождеством Вас!
— Ну-ну, милочка! Рановато ещё, — весело отозвалась Лола, обнимая девушку и как-то хитро улыбаясь. — Не желаешь вымыться перед праздником? Ох, а это что за красота? — спросила она, взяв в руки глиняную поделку.
— Это… мой подарок Себастьяну, — смущённо пробормотала Ариана.
— Замечательно. Я рада, что ты хорошо относишься к нему.
— Надеюсь, что его сердце хоть немного оттает, — печально улыбнулась принцесса.
— Очень красиво, — ещё раз сказала Лола, поставив ангела и вновь обняв девушку. — Ты не представляешь, насколько оно уже оттаяло, — неслышно прошептала она.
Вряд ли два месяца назад благословенная принцесса Оримнеи Ариана Лэриэн Лейтс Осториан могла предположить, какое огромное удовольствие может доставить простая ванна. Просто чувствовать, что ты чистая, что твои волосы вымыты и хорошо пахнут, — это такое счастье.
Это самое счастье в канун Рождества целиком закружило девушку. Она не знала, почему, но глаза её светились, щёки горели и хотелось обнять целый мир.
— Как поживают Лилит и маленькая Кариана? — задорно спросила она.
— Здоровы и счастливы, слава богу. Лилит уж третий день щебечет по крепости о том, как ты помогла ей. Ты умница, — старушка подлила в таз горячей воды и погладила Ариану по волосам. — Кстати, Лилит ведь сегодня… — заговорила она живо, а потом вдруг замолчала, прикрыв рот мозолистой ладонью.
— Что? — переспросила принцесса.
— Да нет, ничего, — отмахнулась от неё Лола.
— Что такое? — хитро прищурившись, вновь спросила принцесса и рассмеялась. — Ну что за секреты?
— Нечего любопытничать! — не всерьёз рассердилась старушка. — Давай домывайся скорее.
Утро незаметно сменилось днём. Ариану вымыли и доставили обратно в камеру. Лейнд дал ей тёплое одеяло, и теперь принцесса, укрывшись им, могла ходить по камере и не мёрзнуть. Девушке даже подали обед, остатки какой-то каши, но она отказалась. Ариана полчаса втолковывала удивлённому Лейнду, что до первой звезды в Сочельник есть нельзя. Тот не понял и, хмыкнув, съел кашу сам.
За днём наступил и вечер, а Себастьяна всё не было. Ариана всерьёз начала волноваться о том, что он вовсе не придёт: уехал, занят. Но на все её расспросы стражники отвечали как-то уклончиво, и Ариане не удалось ничего толком узнать.
На тёмном небе зажглась первая звезда, а за ней ещё тысячи: погода была безоблачной. В дверь вдруг постучали. Ариана не привыкла к подобному вежливому обращению, ведь обычно все приходящие вламывались к ней в камеру, как к себе домой. Однако стук повторился.
— Войдите, — несмело ответила девушка, не зная, чего ожидать.
Дверь распахнулась, и в камеру вошёл мужчина. Лишь приглядевшись, Ариана узнала в нём Алестера. Он был гладко выбрит, тёмные волосы зачёсаны назад и смазаны чем-то, широкая улыбка освещала его лицо. Одет он был в белую рубашку и чёрный жилет, а на ногах красовались вычищенные сапоги. Перед собой Алестер держал серебряный поднос, такой, на каких в королевском замке обычно подают письма. И правда, на подносе лежало запечатанное письмо.
— Что это, Алестер? — восторженно спросила девушка не в силах прийти в себя.
— Не могу знать, миледи. Сегодня вечером я всего лишь лакей, — произнёс он вежливо и учтиво поклонился.
Ариана подошла и с замиранием сердца взяла в руки белый конверт. Быстро вскрыв его, она достала гербовую королевскую бумагу. Гербовую?! Стоп, откуда она здесь может быть… Но думать над этим не хотелось; чувствуя, как от предвкушения чего-то радостного дрожат руки, девушка развернула бумагу и увидела ровные, красивые строчки.
Оримнея, крепость Колокола
Леди Ариане Лэриэн Лейтс Осториан
Леди Осториан,
надеюсь, что Вы пребываете в здравии. Извините меня за то, что не смог сегодня посетить Вас.