Страница 22 из 59
Немного придя в себя, девушка, не обращая внимания на холод и ветер, свободно гуляющий по помещению, подошла к окну.
Снег перестал идти; небо, необъятное, огромное, сверкало звёздами. Далёкие мерцающие огонёчки были похожи на узоры первого инея на запотевших стёклах. Звёзды смотрят в бесконечность, укладываясь в рассыпчатые дымящиеся узоры созвездий и рассыпаясь по небосклону. Внизу, далеко-далеко, была чёрная вода; море простиралось почти до горизонта, а там, дальше, виднелись громады горных хребтов: Колокола стояли в заливе. Тёмное, волнующееся, пенящееся грозное море везде, куда ни падал взгляд. Взглянув вниз, девушка немного отпрянула от окна: у неё закружилась голова, так высоко здесь было. Ариана увидела бесконечную, кажется, стену замка, а совсем внизу — острый заснеженный выступ скалы, о который с грохотом разбивались волны, рассыпая свои брызги. И небо. Бездонное чёрное небо, усыпанное звёздами. Ночь была тиха и нежна.
Свежий зимний воздух без сырости наполнял лёгкие девушки, отрезвлял сознание.
— Это… это чудесно, — только и смогла прошептать она.
С трудом оторвавшись от восхитительного неба и моря, Ариана обернулась.
Себастьян, освещённый лунным светом, выглядел сейчас действительно точно призрак. Его и так бледная кожа была почти белой. Ариане казалось, что его тонкие прекрасные черты дрожат и колеблются в морозном воздухе. Ещё чуть-чуть, и он просто растворится, растает, исчезнет, станет воздухом, пеплом, золой. Будет парить в небе под звёздами, станет волнами, что так отчаянно бросаются на скалу, свежим звёздным воздухом, каким она дышит, ледяным ветром улетит в окно, станет этой ночью и таинственным лунным светом.
Он был в тот момент так нереально, так сказочно прекрасен, что Ариане казалось, что сердце просто не выдержит.
— Я не знаю, как благодарить Вас, — прошептала она, боясь даже повысить голос и рассеять эту сказку.
— Спойте, — так же тихо сказал Себастьян, указывая на рояль.
Ариана бы стала, наверное, отпираться. Но сегодня… не сегодня. Она, тихо ступая, села за рояль. Смахнула аккуратно пыль с крышки и подняла её тонкими пальцами. Луна осветила ряд белых и чёрных клавиш.
Ариана не играла давно, очень давно. Она решительно не помнила ни одной арии и сонаты.
— Ты опять не спишь? — спросила Кариана, выходя на балкон, где стояла, укутавшись в одеяло, её шестилетняя младшая сестра. — И правда красиво… — сказала она, взглянув на тёмное звёздное небо.
— Мне жалко спать, когда ночью так прекрасно! Почему это так нужно — спать ночью? Почему нельзя днём? — капризно протянула девочка, упрямо тряхнув волосами.
— Ох, милая, тебе ещё столько нужно понять, — по-взрослому вздохнула Кариана и обняла сестрёнку. — Идём, а то завтра опять на приёме будешь засыпать. Мама будет ругаться.
— Я не хочу на приём. И всё равно не засну сейчас, — насупилась Ариана.
— Спеть тебе песню?
— Песню? — мгновенно оживилась принцесса. — А ты можешь? Спой, пожалуйста!
— Хорошо, но давай пойдем в постели. Эмили ещё разбудим, — миролюбиво прошептала Кариана.
Ариана послушно улеглась в постель старшей сестры, удобно пристроив голову у неё на коленях.
— Ночью одинокой, безлунной, мне снится… — запела Кариана тихим и звонким, как колокольчик, голосом.
Положив пальцы на старые истёртые клавиши, Ариана вздохнула. Первый аккорд прозвучал в ночной тишине так естественно и волшебно, как будто являлся её продолжением, самым её сердцем.
— Ночью одинокой, безлунной, мне снится: мы летим над морем с тобой…
Девичий, чистый, искренний и неуверенный голос, нежно и старательно выводящий ноту за нотой, наполнил ночь. Скользящими очертаниями летели звуки к небу.
Себастьян стоял и чувствовал, действительно чувствовал, как у него дрожит душа. Слушал это единственно настоящее и верное, самое правильное, что когда-либо было в мире и в его жизни. Слушал звенящие и шепчущие ноты, улавливал и старался запечатлеть в своём черном сердце каждое слово, каждую интонацию.
— Там, здесь, везде, где ты есть, я всегда буду рядом с тобой… — пела она, перебирая своими худенькими пальчиками по роялю.
Себастьян смотрел на порванное в нескольких местах мятое платье, под которым легко угадывалась тоненькая истощённая фигурка, на вздрагивающие тонкие плечи с острыми ключицами, на худенькие руки, нежно касающиеся клавиш, на вздёрнутый нос, бледные губы, полузакрытые измученные глаза, вздрагивающие ресницы и всё никак не мог понять, когда же всё это, вся она, эта несчастная наивная девчонка-принцесса, успела стать для него такой необходимой.
— Здесь, там шумит океан, он остался как память о нашей бескрайней любви…
***
До рождества остаётся четыре дня. Подготовка к балу идёт вовсю, и девятилетняя Ариана постоянно всем мешает: путается под ногами у служанок на кухне, бегает по вымытому до блеска большому залу, оставляя мокрые снежные следы, не даёт Кариане мерить бальное платье, беспрерывно таща её в парк. Но Кариана занята: ей уже пятнадцать лет, и она понимает, что вскоре станет королевой. Кариана непрерывно учится. А ещё она влюбилась в друга Винса, Рейнара. Правда, никто ещё ни о чём не знает, но Ариана-то не слепая.
Взрослые кажутся ей такими глупыми. Всё заняты чем-то, бегают, волнуются. А за окном сейчас так хорошо! И, едва досидев за фортепиано положенные два часа, девочка хватает плащ, свою новую бойкую подружку Нору и бежит в парк, не слушая причитания фрейлин, которые не могут угнаться за ней.
Всё вокруг бело. Вон в снегу валяются десятилетние Эдмунд и Эйрон. Но с ними играть неинтересно: они постоянно закидывают её снегом так, что и головы не видно. Обернувшись, девочка видит слезающего с лошади Винсента. Опять куда-то уезжал. Все взрослые постоянно куда-то уезжают.
Но Винс не такой, как они, он совсем не скучный. Винсу семнадцать, и он обожает свою маленькую сестрёнку. Покупает ей в городе сладости, каких не дают во дворце. Мама говорит, что эти леденцы слишком дешёвые и не подходят для принцесс.
— Винс! — визжит принцесса и бросает в него снежок, а потом, хохоча, бежит прятаться за дерево.
Винсент, сурово глядя на неё, лепит огромный снежный ком, но принцесса только смеётся, прекрасно зная, что этот ком не полетит в неё.
— Всё равно не кинешь, всё равно не кинешь! — дразнится она, выглядывая из-за дерева.
— А вот и посмотрим! — кричит Винс и, отламывая от огромного снежного кома небольшой кусочек, запускает им прямо в девочку, которая, впрочем, проворно скрывается за деревом.
— Не попал, — смеётся она, выглядывая, но принца нет; девочка тревожно озирается по сторонам, пытаясь понять, куда же он мог подеваться.
— Ага! — вдруг звучит угрожающий голос сзади, и сильные руки принца подхватывают Ариану и кружат.
— Так нечестно! — визжит она, хохоча.
Вдруг слышится шум подъезжающей лошади. Винсент оборачивается.
— Подожди, малыш, я только посмотрю, кто это, ладно? — говорит он и опускает девочку на снег.
Та, впрочем, огорчена не сильно. Она начинает строить снежный замок. Когда одна башенка уже готова, в замок неожиданно прилетает снежок, руша его. Из-за дерева довольно скалятся Эдмунд и Эйрон.
— Я вам покажу, как мой замок ломать! — сердится принцесса и, слепив подходящий комок снега, кидает, попадая Эйрону прямо в грудь.
Чувствуя, что сейчас начнётся снежная бойня, из которой ей вряд ли удастся выйти победителем, девочка вскакивает и несётся на поиски Винса. Он стоит у аллеи, придерживая чёрного коня, и с кем-то говорит.
— Винс, Винс! Они меня сейчас закидают! — визжит она, подбегая и прячась за брата.
— Так, что это такое? — притворно строго говорит Винсент, оглядывая Эда и Эйрона, виновато глядящих на него. — Разве девочку можно обижать, а?
— Мы больше не будем, — покорно тянут уже привычную фразу в два голоса братья.
— Ладно, идите, — отмахивается Винсент, улыбаясь. — Знаем мы, как они не будут, да? — спрашивает он девочку, и та улыбается.