Страница 49 из 244
— Которые мы ему предложили, — оборвал его герцог, особенно выделив «мы», напомная о своем участии, — А вот казнить его ты решил как раз самостоятельно, не желая никого слушать, и в итоге заимел врагов в лице не только Карии, но и половины своих союзников…
— Пусть боятся, будут уважать, — отмахнулся Вассарий, возвращаясь к своему столу, аккуратно поставив на стопку инфопланшетов пустой бокал, — И пусть знают, как я поступаю с теми, кто отказывается мне подчиняться.
— А ты не думал, что у них остается выбор? — герцог по-птичьи склонил голову, возвращая Вассарию его холодный взгляд, — И они вполне могут сбежать под крылышко розмийскому или фларскому графу, которые будут только рады укрепить собственные позиции за наш счет.
— Вы пришли читать мне очередную нотацию? — Вассарий снова отвернулся к карте. — Тогда будьте любезны покинуть помещение, у меня и так хватает проблем. Разведка подтвердила сообщения, что на фронте обнаружены тристанцы. Штурмовые дивизии Эдварда в Карии… Демон! — рявкнул претендент на престол и, не выдержав, пнул носком сапога постамент статуи. — Именно этого я больше всего и боялся! Ведь мы почти додавили карийцев! Почти!
— Забудь о Карии, — герцог Хлейта отмахнулся от планов, над осуществлением которых все работали последние месяцы, — у нас появились проблемы гораздо серьезнее, чем Карийский фронт. Именно поэтому я пришел сейчас…
— Забыть?! — Вассарий настолько был возмущен, что даже не пытался скрывать свои интонации, — Дядя, вы сейчас точно не пьяны? Просто так взять и забросить Карию? Эдвард появился здесь собственной персоной, не мне вам рассказывать, какие у Тристана отношения с Карийским домом! Он сделает все, чтобы удержать феод, и поэтому действовать надо прямо сейчас, пока мы еще контролируем ситуацию. Если тристанцы…
— Тристанцы сейчас готовятся атаковать Остезейские границы! — как всегда, его дядя узнавал о последних событиях раньше, чем весь штаб планирования, вместе взятый. И в очередной раз Вассарий не нашелся, что ответить на такое заявление, так и остался стоять с открытым ртом, не сумев закончить фразу. А герцог, победно наслаждаясь беспомощностью своего племянника, постарался расписать всю ситуацию в красках: — Граф Фларский сейчас формирует ударный флот на самых границах, у остезейцев под носом, а те не делают со своей стороны ничего, чтобы хоть как-то остановить происходящее. Они могли бы уже десять раз ударить и разбить войска графа поодиночке, но почему-то отказываются это делать. Моему представителю при дворе Совета так и вовсе посоветовали прикрыть рот и не вмешиваться, поскольку вся ситуация, видите ли, под контролем.
— У них под контролем только кредитные выписки! — вырвалось у Вассария. — Что они там пытаются контролировать? Ждут, пока граф сам по ним ударит? Или когда я приду к ним на помощь при всем параде? — он с шумом выдохнул через нос, стараясь себя контролировать. — Проклятые банкиры! Может быть, просто дать им самим разбираться и спокойно наблюдать, как Дэлай медленно их пережевывает?
— Порой ты начинаешь городить такую ересь, что в очередной раз хочется проверить твое медицинское дело и убедиться, не было ли у тебя в детстве травм головы, — протянул герцог, откидываясь на спинку кресла и закуривая. Мелко дрожащие пальцы были единственным свидетельством того, какое нервное напряжение испытывает этот человек. Вот всем остальном он казался просто образцом спокойствия. Он убрал зажигалку обратно в верхний карман мундира, выдохнул горький дым и зло посмотрел на Вассария. — Мы слишком глубоко завязли в Карии. Если бы ты оставил Рокфора в живых, то сейчас вполне могли поторговаться за выгодные условия перемирия, чтобы обезопасить хотя бы одно направление, но теперь карийцы и слушать нас не станут, порубят на мелкие кусочки сразу, как только увидят. А без поддержки банков наша армия просто развалится, как я уже говорил, у моего феода нет подобных средств, а у твоего так и вообще кроме сплошных долгов ничего не осталось. Кто станет поддерживать банкрота в претензиях на престол?
— Остезейцы ничего сами не делают, почему нам самим тогда надо вмешиваться в это дело и рисковать результатами, полученными в Карии? — все еще не желал понимать Вассарий. — Сейчас переломный момент, тристанские силы прибывают сюда, получая подкрепления чуть ли не ежечасно и постоянно набирая мощь. Если им и дальше позволить это делать, они станут серьезной угрозой, способной помешать нашим планам. — Претендент на престол просто указал на все еще работающую карту на дальней стене. А потом, словно вымещая на ней злобу за собственные неудачи, подошел к пульту и отключил все изображения. В зале сразу стало гораздо темнее, но затем включились яркие лампы, компенсируя изменение освещенности.
— Мы не можем бросить остезейцев одних, — хлейтский герцог поморщился и устало положил голову на руки, почти уткнувшись носом в столешницу, и уже оттуда пробурчал, — Я знаю, каково это, принимать подобные решения, однако сейчас ситуация требует именно этого. Потеряв наши позиции в Карии, мы просто проиграем сражение. А вот потеряв Союз и его поддержку, мы проиграем войну.
— Дядя, вам не кажется, что пора узнать мнение самих остезейцев по этому поводу, — Вассарий вернулся к своему столу и, усевшись в кресло, вызвал по внутренней связи своего адъютанта: — Немедленно найдите сира Де Люми и передайте, чтобы сейчас же явился в мой кабинет. Это очень срочно.
— Будет исполнено, господин граф, — ответили с другой стороны линии.
— Остезейцы… — прошипел Вассарий, отключая связь и разваливаясь в кресле, — Честно признать, они мне уже порядком надоели. Пока мы истекаем кровью в Карии, они просто считают барыши! Если бы они только дали мне свои войска, то мы бы с вами разговаривали сейчас в резиденции Рокфора в столице Карии.
— Ты мелочен, племянничек? Или просто туп? — почти выплюнул в его сторону герцог Хлейта, устроившись удобнее в своем кресле и положив локти на стол, — Ты грезишь о Киверине, когда думать должен о престоле. Зачем тебе этот город? Поднять над ним свои знамена, а следом броситься дальше в омут позиционной войны? Карийский фронт теперь, когда сюда прибыли тристанцы, превратится в бездонную прорву, поглощающую людские и денежные ресурсы, именно там ты окажешься, если вцепишься в Киверин.
— Дядя, вы мне всегда доказывали, что Карийский фронт для нас важнее всего, а сейчас просто говорите, что он не нужен? — Вассарий даже скривился, — У меня такое чувство, будто вы просто боитесь того, что здесь произойдет.
— Не тебе называть меня трусом, щенок, — герцог больше даже не пытался скрывать своего отношения к претенденту на престол. Оскорбление больно резануло по ушам Вассария, но он все-таки сдержался и проглотил его, не смея открыто спорить. А его дядя, уверенный в собственной правоте, пытался донести до него ход своих мыслей, — Мы ведем войну на собственной земле, а это значит, что чем меньше разрушений и потерь будет, тем лучше. Ситуация изменилась, Кария от нас никуда не убежит, а вот другой возможности разбить ударные армии Фларского графа может и не представиться. С одной стороны их прижмут остезейцы, а мы ударим с другой…
— Ваше Величество, — в комнату вошел командир охраны, поклонившись сначала Вассарию, а потом его дяде. С недавнего времени граф Гельский велел, чтобы придворные и личная охрана к нему обращались подобным образом, как к королю. Официально, как претендент на престол, право на подобный титул он не имел, но в условиях гражданской войны, когда настоящего короля в принципе не было, каждый из претендентов так или иначе считал себя занявшим трон, лишь оспаривая посягательства на него остальных. Офицер был в парадном мундире гербовых цветов Дома — черном и голубом — с золотом вышитым на правой стороне груди геральдическим изображением птерона, герба Гельского рода. Птероны — крупные и сильные птицы с густым перьевым покровом, символ силы и гордости, чего у этого рода было даже больше, чем достаточно. Поклонившись, офицер обратился к своему сюзерену: — Прибыл сир Де Люми, говорит, что вызван на аудиенцию. Прикажете впустить?