Страница 7 из 37
– Не возражаю, – казначей нехорошо ухмыльнулся мелкими острыми зубами. – Старые крысы вроде меня всегда хорошо чувствуют, с какого корабля пора бежать. Больно видеть, что здесь твориться, но тем не менее! Следующим указом можете запретить поварихам травить на кухне тараканов – пусть попортят все припасы, зато это будет гуманно! Всего наилучшего!
Резко развернувшись – кисточки расшитого халата описали в воздухе возмущенную дугу – Крис бросил свиток под ноги и вышел, громко хлопнув дверью. Элион передернула плечами.
– Что-то я не то делаю, – очень тихо сказала она. – что-то не то… Ватек, послушай, мне нужно кое-что поискать в библиотеке. В замке. Передай, пожалуйста, Раззу, что я просила какое-то время меня не беспокоить. Я его искала, но… хорошо?
– Разумеется. Не расстраивайся из-за этого хорька, королева. Кормушку ему прикрыли, вот и забегал. Финансисты как падальщики – пируют, когда у всех остальных чума. Разговаривать с вами в подобном тоне… не стоит оставлять это безнаказанным. Если позволите, я…
- Он имеет право считать так.
- Пусть «считает», прикусив язык! – Ватек снова сорвался на рык. – А подобные разговоры подтачивают уважение других к королевской семье…
- И много мой брат вернул уважения укорачиванием языков?! – зачем-то зажмурившись, выпалила Элион. Ватек тяжело вздохнул, не став спорить. Как обычно. Мало кто спорил напрямую. Но все меньшему количеству подданных нравилось, что слова – да и не только слова – остаются теперь безнаказанными. Славя милосердие новой правительницы, никто как-то и не помышлял о том, что милосердие это распространится и на преступников, почти не скрываясь, заполонивших город, в которым запальчивым указом четырнадцатилетней девчонки «больше не было тюрем» (о том, что среди заключенных в большинстве были не «жертвы княжеского режима», а настоящие преступники, в голову тогда не пришло) и на разбойников, в которые шли высланные из столицы. Даже среди мятежников, когда-то не меньше Стражниц сыгравших роль в восхождении Элион на трон, отнюдь не все оказались сторонниками Калеба, теперь составившими новую королевскую гвардию. Борьба некоторых не завершилась, были и те подпольщики, что вовсе мечтали избавить Меридиан от власти потомков пришельцев-иномирян, те, для кого королева была ничуть не лучше князя… И никакого колдовского могущества не хватало на то, чтобы постоянно сдерживать недовольство… Не хватало, если ты не готова карать.
Элион неопределенно пожала плечами.
Большая часть залов и комнат в замке Фобоса выглядели так, словно в них не то что никто никогда не жил – заглядывали-то редко. Но библиотека была исключением. Грандиозная библиотека, какой не было ни у кого в мире и, наверное, в других мирах тоже. Здесь даже не было того щемящего холода, что прочно обосновался в замке. Даже сейчас, при давно уже погасшем камине и осевшем всюду слое пыли, в библиотеке присутствовало даже некое подобие уюта. Князь любил книги. Даже ему хоть что-то в жизни необходимо было любить. Говорят, зимой под снегом может быть тепло… Огромная библиотека казалась сердцем холодного пустого замка, словно эти холод и пустота защищали ее от мира.
“Князь, уж извини, был самым обычным эгоистом и сволочью, и не нужно искать в этом красивости”
Сейчас, впрочем, было не до князя и даже не до книг. Сволочь или нет – а Фобоса, по крайней мере, хоть кто-то искренне уважал! В отличие от нее! И обвинять в этом было некого, кроме самой же себя. Иначе, наверное, и быть не могло, разве могут свалившиеся откуда-то корона и магическая сила в одночасье изменить человека? Такое только во всяком фэнтези бывает! Элион как была робкой тихоней, абсолютно ни в чем не умеющей быть лучше всех остальных, так и осталась. Только если в школе можно было спокойно себе существовать в тени Корнели (вот уж у кого сейчас бы не было подобных проблем!), то теперь ее выдернули за шиворот на всеобщее обозрение.
Забравшись с ногами в кресло перед погасшим камином, девочка сжалась в комочек и дрожала от злости на собственную беспомощность. Обижаться на казначея было глупо – он абсолютно прав!
“Вы все с ума посходили, если всерьез воспринимаете, как приказы, слова девчонки, не отличающей управление государством от игры в куклы”
– Ненавижу! – едва слышно проговорила Элион, глядя в пустоту перед собой. Сквозь судорожно сжатые кулачки. – Ненавижу!
Ногти до боли вонзились в ладони.
В полумраке библиотеки что-то серебристо замерцало. Подняв заплаканные глаза, Элион увидела над камином, там, где раньше была ровная серая стена, слабо фосфорицирующий символ – не то руну, не то иероглиф. Когда девочка коснулась его, часть стены вместе с камином мягко уехала вглубь и в сторону, открыв проход в еще один зал. По сравнению с библиотекой – совсем небольшой. Шестиугольное помещение мягко освещали три хрустальных шара, похожих на огромные жемчужины. Над гигантской чашей в форме цветка, стоящей в самом центре зала поднималось и растворялось в воздухе зеленое марево. Элион ощутила странное покалывание на коже, такое же, как при любом колдовстве. В стоящем перед ней изящном котле кипела магия в чистом виде, магия, пока еще не оформленная в какое-либо колдовство.
У Элион, да и у Фобоса, в принципе, тоже, был совершенно другой метод работы с энергией, чем у Стражниц, черпающих Силу напрямую из стихий. Трудно сказать, в лучшую или худшую сторону. С одной стороны, они ни от каких стихий не зависели и не теряли своих способностей в изоляции, с другой – владели все же ограниченным резервом энергии, которому после серьезного выброса требовалось время на восстановление. Или время, или вот такая волшебная чаша, из которой можно было черпать чистую Силу.
Саму чашу, подставки хрустальных шаров и даже стены украшала причудливая вязь каких-то иероглифов. Решив рассмотреть их получше, Элион зажгла магический светильник. Некоторые из символов были ей знакомы, некоторые похожи на что-то знакомое, некоторые девочка видела впервые… как и странную руну, открывшую ей путь в это странное место. В общем-то, значения это не имело, потому что разобрать смысл надписей возможным не представлялось. Однако странные письмена увлекли Элион настолько, что она не обратила внимания на то, что небольшой светильник разгорается все больше и все ярче, а когда заметила, особого значения этому не придала: небольшой зал был наполнен магией и наверняка существенно усиливал любое происходящее здесь колдовство – только когда чересчур яркий свет начал резать глаза, девочка попыталась погасить светильник… и ничего не вышло. Магия нарастала, словно летящий с горы снежный ком, готовый вот-вот перерасти в настоящую лавину и накрыть неумелую волшебницу с головой. Ослепительное сияние заполнило все помещение, совершенно ослепив Элион, а потом…
Наверное, она потеряла сознание.
========== Глава Первая. Сломанная Руна. Фобос ==========
Мой Меч – мое проклятье и мечта,
И продана душа за бесконечность.
Пускай внутри тоска и пустота,
Но я иду вперед, шагая в вечность.
В. Малков
Боль и ненависть – как огонь. Холодное черное пламя, которому, как и любому другому пламени, нужна пища. Когда нечего становиться жечь, оно погасает, оставив в душе лишь серый пепел. Пустыню серого пепла под таким же серым низким и тяжелым небом.
Скучно.
Не тоскливо, не одиноко – одиночество-то князь всегда любил – просто скучно. Даже по полыхающей здесь недавно черной буре сжигающей заживо ярости. Когда ярость не на что выплеснуть, она кислотой разъедает душу изнутри, так, что даже давно мертвой душе становится больно. Душа – вообще вещь противоречивая, ее нет, но все равно она иногда болит. Бывает, что люди, лишившиеся руки, много лет спустя чувствуют несуществующую боль в несуществующей конечности.
Так почему бы не болеть иногда душе, которой нет? Если она была раньше.
Фобос помнил, как умерла его душа. Помнил, как наконец-то вздохнул свободно, потому что жить с пустотой внутри все же лучше, чем чувствовать, как что-то в тебе гниет заживо. По боли он еще мог скучать, но не по этой мерзости!