ВЕДьМА, мэйд ин Раша!

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 57. Елена ======

В монастыре Елене не нравилось. То ли из-за неприятных воспоминаний о зимних событиях, то ли от какого-то просто изматывающего желания увидеть небо целиком, а не узкую полоску в небольших деревянных окошках высоко под потолком, просто завладевшего ею именно в этот вечер, то ли… что и говорить, хотя девочки привели ее сюда, чтобы укрыть – именно в безопасности-то Елена себя совершенно не чувствовала. Живописное с виду место, похожее на резную деревянную игрушку, морально давило и опустошало, словно высасывая силы.

Отчасти, впрочем, так оно и было. Только отчасти. – Ни один маг так или иначе не может чувствовать себя здесь уютно. А большинству волшебных существ и вовсе вход закрыт, – правильно догадавшись, о чем девочка сейчас думает, негромко сообщил остановившийся в дверях мужчина. – я могу войти? Елена обернулась и подняла глаза на высокого мрачного человека, которого никакое облачение не делало похожим на священника. Настоятель и даже покойная сестра Любава – и то удивляли гораздо меньше. Волосы у мужчины были серые и жесткие, как волчья шерсть, довольно длинные и неаккуратно собранные в «хвост» сзади. – Вам ни к чему спрашивать. – Никогда не следует забывать о вежливости. Мое имя брат Эдуард. Если вы хотите посмотреть на закат, быть может, поднимитесь вместе со мной на звонницу? Вечерняя служба давно закончилась, так что никакой головной боли от колоколов. – Неужели любая магия – действительно зло с точки зрения… ну, веры? – осторожно поинтересовалась Елена. Она никогда не была особенно религиозной, однако всегда искренне считала… наверное, все-таки верила. И собственные обретенные способности совершенно не хотели казаться злом с какой бы то ни было точки зрения – магия за какие-то полгода успела превратиться в один из неотъемлемых и совершенно естественных законов природы. Не все из этих законов были хорошими или приятными, но трудно было и представить, как обходиться без них вовсе. – Верить можно в разные вещи. И зачастую вера бывает… нет, не она сама, конечно, а скорее люди, принявшие ее – бывают ревнивы к вере во что-то другое. Обыкновенная человеческая нетерпимость. Не стоит думать, что тебя подобным образом не примет любая церковь. Безымянный Монастырь – в первую очередь, крепость, а не храм. И его служители в большей степени воины, экзекуторы, нежели наставники человеческих душ – здесь учат защищать жизни людей, а не наставлять их на путь истинный. Пойдемте, не надо бояться. В узком коридоре было темно и пахло масляными лампами. Елена предпочла бы держать спутника за руку, поскольку не только понятия не имела, куда следует идти, но и боялась споткнуться на таких же темных лестницах, но те оказались такими узкими, что подниматься получалось только по одному. Ей, в отличие от высокого Эдуарда, по крайней мере, не приходилось постоянно наклонять голову, чтобы не биться лбом о какие-то выныривающие из темноты доски. – Значит, эта церковь ненастоящая? И все вы – не священнослужители? Но люди приходят сюда… – Не столь уж важно, что в нашей обители живут не святые, – спиралеобразная лестница, наконец, закончилась, но Елене пришлось подождать, пока мужчина выпрямится и слегка посторониться, прежде чем она тоже смогла выглянуть наружу. Закат исчертил небо над лесом щедрыми беспорядочными мазками, в основном – фиолетовыми и бледно-лиловыми, но на глаза попалась и пара голубовато-зеленых полос. – важно, с чем в сердце эти люди идут сюда, уж простите за такую банальность. А вот любому волшебству подобные места совершенно враждебны. Темная и светлая магия, при всех их различиях, все равно остается двумя сторонами одного и того же, а тот дар, которым владеют Экзекуторы… его можно назвать «магией наоборот». Но здесь не поклоняются серости, как ты тогда сказала. Здесь чтут Закон. – Закон чего? – Просто – Закон. Единственный Закон всего сразу, не имеющий отношения к субъективным правилам и ситуационной этике. На эту тему вам лучше расспросить Настоятеля, возможно, он даже что-то ответит. Хотя не уверен. Он неохотно делится с другими даже крохами информации. Возможно, потому, что изначально знает чересчур много, а для людей все знать заранее означает разучиться думать и принимать решения. Опять же, мало стоят знания с чужих слов – вам же известно, немногие из учеников ценят школьные уроки. Я хотел поговорить совсем о другом. Вам понравилось быть Ладой, Елена? Пресветлой княжной, величайшей волшебницей и все такое. – Пока еще я даже и не разобралась, каково это – ею быть! – честно ответила девочка, наблюдая за медленно тускнеющим небом. – Просто не успела. Куча проблем из-за этой силы появились с серьезным опережением умения хоть как-то эту силу использовать… – И ты не задумывалась о том, что проще и спокойнее было бы вернуться к прошлой своей жизни? Что все, что влекло тебя в волшебстве, оказалось на проверку красивыми миражами, к которым даже нельзя прикоснуться? Елена помолчала. Нет, это нельзя было назвать разочарованием, но… слова Эдуарда поразительным образом «накладывались» на ее собственные мысли. Рассчитывала ли девочка найти в волшебном мире свою настоящую судьбу? Мечтала, быть может, но верила ли неожиданно материализовавшимся мечтам хоть на мгновение? Ожидала, что Змей окажется любовью ее жизни, что Александр сможет стать для нее настоящей семьей, рассчитывала на искреннюю дружбу Магды? Кажется, да. И, кажется, ведь все это почти сбылось, почти осуществилось, лишь в самый последний момент что-то оказалось не так. Давно не так, но Елена этого отчего-то заранее не замечала. Но… – Как бы то ни было, миру нужна Лада. – Для мира мало что значат тринадцать или четырнадцать лет ожидания. Отрекись от своей силы сейчас, до инициации – и через год мир породит новую наследницу Пресветлой. Пока ты не взошла на этот престол, достаточно сильный Экзекутор, или несколько, могут забрать у тебя колдовские способности, вернуть в мир обыкновенных людей. Все, что требуется от тебя – пожелать того, пока еще не стало поздно. Помимо прочего, перестав быть наследницей Лады, ты перестанешь быть и объектом вероятной охоты. «Нет!» К своему удивлению Елена даже не выкрикнула это вслух. Даже… на собственную мысль это не было особенно похоже, скорее, на какой-то интуитивный порыв… страх… Девочка едва сдержалась, чтобы не отшатнуться от почти неподвижно стоящего рядом мужчины. – Брат Эдуард, – почему-то сильно понизив голос, неожиданно для себя потребовала она. – могу я взглянуть вам в глаза? Не то, чтобы собеседник отворачивался, но поймать его взгляд не получалось, даже когда Эдуард, казалось, смотрел прямо в лицо, склонив голову перед невысокой собеседницей. Однако вопрос заставил его тут же поступить в точности наоборот, отступить на шаг и почти демонстративно уставиться на небо. – Никому не доверяешь в полной мере, девочка? Это правильно. Убережет от многих разочарований в жизни, могу заранее это тебе сказать. Отчасти поэтому – я тоже не доверяю. И заглядывать в мою душу я тебе не позволю, уж не обижайся. Никто не станет тебя принуждать отказаться от силы, как я уже сказал, это может быть только твое собственное желание. – Дело не в том, что я вам не доверяю! – схватив мужчину за широкий рукав, пробормотала Елена. – Мне отчего-то показалось очень важным… – Подумай лучше над моими словами! – рывком высвободив руку, Эдуард отвернулся и, чеканя шаг, направился обратно к лестнице. – И воздержись от неуместного любопытства! Полторы минуты спустя шаги по ступеням затихли в глубине коридоров, а Елена осталась рядом с колокольней одна. После заката быстро холодало, особенно на такой высоте, но девочка не спешила уходить, присев на край деревянного настила и подставив лицо легкому ночному ветерку. Даже с наступлением ночи небо было довольно светлым, не успели сумерки толком сгуститься после того, как отгорела вечерняя заря, когда взошла почти полная Луна, озарив все зыбким светом гораздо ярче вечернего. Расстилающиеся во все стороны от странной обители леса казались не темно-зелеными, а синеватыми, но не считая изменившейся палитры, рассмотреть что угодно было почти так же просто, как не слишком ясным днем. – Брат Эдуард сказал мне, что ты здесь, – прозвучал за спиной негромкий и не слишком выразительный голос настоятеля. Монаха, как его называли Берегини. – надеюсь, общение с ним не произвело на тебя… неправильного впечатления. Эдуард – не самый приветливый и разговорчивый человек, которого можно себе представить. Бесстрашный воин, талантливый Экзекутор… но разговаривать с ним иногда бывает тяжело даже тем, кто относительно неплохо его знает. – Все в порядке, – не оборачиваясь, откликнулась Елена. – Не стану приглашать тебя вернуться в келью… магия пробудилась уже в достаточной мере, чтобы ты чувствовала себя здесь, как это говорят, не в своей тарелке. Однако, ты уверена, что не простудишься, сидя здесь неизвестно сколько времени? Может, отдать тебе какую-нибудь одежду послушников, многие из них примерно того же возраста… – Не стоит, спасибо. Расскажите мне о Законе, настоятель. Если не трудно… я не вполне понимаю, о чем вообще идет речь. Негромко шурша полами рясы, Монах присел на доски рядом с девочкой. – Весь мир был в какой-то мере творением богини Рода. Не уверен, что правильно с моей стороны, облачившись в рясу православного священнослужителя, на полном серьезе называть ее богиней. Но мы почитаем Отца Небесного, каким бы именем его не называли в разных культурах, словно забыв, что любое рождение невозможно еще и без матери. Если Он был точкой отчета, искрой зажигания, то она сохранила и заботилась обо всем зародившемся. Но творения все же не могут в полной мере считаться детьми, настоящих детей у богини рода было всего двое, с ними она разделила часть своей силы, им передала власть над материальным миром. Она сама попыталась почти устраниться, обнаружив, что все в мире начало развиваться самостоятельно, что жизнь уже не нужно было поддерживать, однако ничем хорошим этот добровольный уход не закончился. Мать почти не оставила себе Силы, разделив ее между сыном и дочерью, почувствовав себя из-за этого первым и сильнейшим магом, по языческим меркам – божеством – ее старший сын начал войну. Мир пытались разорвать надвое, четко разграничив черное и белое, как два полюса, что и говорить, одинаково непригодные для жизни человечества. Тогда то, что осталось от силы Рода, стало Законом. В мир пришла третья, Серая сила, Сила, отменявшая действие той власти, что впоследствии назвали «магической», не имеющая собственного направления, однако призванная удержать мироздание единым, не позволить ему расколоться. Первым воплощением Закона стала она сама, но… не пережила уже успевшей разразиться войны. Не только она. Но в мире успели закрепиться определенные правила, как сама природа порождала наследников Князя Тьмы и Пресветлой Княжны, если предыдущие погибали, но сущность их продолжала жить в мироздании, так породила и наследника сущности Закона. – Вас? – Да, – помолчав несколько секунд, неохотно ответил настоятель. – следующим Законом стал я. Как видишь, мне удалось продержаться гораздо дольше, чем любому из владык что Света, что Тьмы. Закон… Особенного удивления не было, словно бы сама заранее все знала, хотя девчонки, не раз поминавшие при Елене занудливого Монаха, отчего-то утаивающего от них важные сведения и при этом обожающего сыпать бессмысленными «умностями» и прописными истинами… девочки, наверное, были бы поражены его настоящей ролью. Хотя какая это роль? Готовый вмешаться зритель, но никак не один из действующих лиц. Однако именно Закону надлежит вмешиваться, когда под угрозой целостность мира, например, когда объявлена неизвестная охота за Пресветлой Княжной… Или она что-то снова поняла неправильно. – Закону надлежит вмешиваться, когда целостность мира уже нарушена. У меня нет возможности предотвращать. К сожалению, – словно прочитав ее мысли (а может, и действительно прочитав) негромко сказал Монах. Елена молчала. – Все, что я могу, это отменять чужое воздействие. Или как-то бороться с его последствиями. Этому всех Экзекуторов учат, хотя, конечно, и в меньшей степени. Но не воздействовать самостоятельно – это противоречит сущности Серой силы. – И все равно, в таком случае, Князь оказывается уже не единственным, кому хватило бы могущества справиться с прежней Ладой. Есть еще и Вы! Елена произнесла это вслух прежде, чем сама успела осознать, что говорит, и немного испуганно резко повернула голову, уставившись на настоятеля. Тот выглядел искренне изумленным. – Ты можешь назвать хоть одну причину, по которой я стал бы нарушать мировые устои, которые хранил столько времени, дитя мое? У меня не было причин враждовать с Надеждой лично. – Только если тогда вы уже не были Законом. Отказались от силы, позволив родиться еще одному преемнику… Это было не более, чем предположения. Попытки дедуктивно выстраивать версии, если Елена, конечно, правильно поняла, что подразумевала под этим мавка Милена Премудрая, обожающая все эти логические игры. Сама девочка с логикой не особенно ладила, однако… Суть Закона – сохранение мироустройства. Пассивное. Видит все, но не может влиять, не может вмешиваться раньше, чем станет чересчур поздно, да и знание это приходится умалчивать – оно оказывается бессмысленно среди людей. – Мишенька! – едва слышно произнесла Елена. – Это Мишенька Емельянов, новое воплощение Закона… ой, мамочки! В светлых до абсолютной прозрачности глазах настоятеля Безымянного Монастыря двояко отразился лунный диск. Лишенное возраста лицо осталось невозмутимым.