Тени Рагнарека

– Традиционное индуистское непротивление злу насилием, да? За дело мира всем бы башки поотрывал, а, мой милый Эндарно?

Острие копья в опасной близости от лица князя дрогнуло. Долго держать его так было невозможно, следовало или наносить удар или опустить оружие. Внутренне поморщившись, Эндарно выбрал второе.

– Никто не вправе требовать аудиенции с Оракулом, если только он сам не решит, что разговор имеет смысл. Вам лучше уйти, князь!

– Я подожду.

– Оракул сейчас ни с кем не станет говорить!

– А ты что, переведен на должность его секретарши, а Энди? Поднимаешься по карьерной лестнице благодаря моим же стараниям – и такая черная неблагодарность! Или присматривать за Башней тебе уже просто не доверяют?

– Достаточно!

Мудрейший таки решил почтить своим присутствием. Видимо, это большая честь, когда добиваешься встречи с ним. Это только когда не надо, он и сам полезет не в свое дело!

– Вы лучше меня знаете, что это неправда. Нерисса, или Галатея, если Вам угодно – не Ваша Шептунья, обладание полноценной человеческой душей, какой бы черной ни была эта душа, делает ее совершенно свободным человеком, способным самостоятельно отвечать за свои поступки.

– Дело не в душе. Все так, но дело не в душе, – Фобос едва заметно нервно улыбнулся уголками губ.

Фобос замолчал, скользнув взглядом по рядам Старейшин.

– Может быть, Вы предпочтете обсудить это наедине, Оракул?

– У меня нет тайн от Старейшин.

– Неужели? Впрочем, мне это безразлично. Оракул, я знаю, что на душе Нериссы с рождения стояло клеймо Разрушения, как и на моей собственной. Только в ее случае это печать Гнева, а не Гордыни. Вы с самого начала рисковали, призывая в Стражи Света эту девушку. Насколько я понял, на душе Кессиди стояла Печать Созидания. Смирение, противовес Гнева. Вы запихнули этих двоих в одну команду лишь затем, чтобы они уравновешивали друг друга. Нериссой удобно было пользоваться, Меч Светлой Ярости разил всех, на кого указывал Кондракар, однако скоро Вы поняли, что этот меч не так просто удержать в руках. Победа Нериссы над Фараоном напугала вас вернее поражения Стражниц и гибели еще одного из миров. Чтобы победить монстра в честном поединке, нужен еще более сильный монстр – вы осознали это, верно? И просто искали повод, чтобы забрать у нее Сердце, не позволить стать СЛИШКОМ могущественной.

– Князь, все это не имеет значения…

– Судьбы Кессиди и Нериссы тесно взаимосвязаны – вот что имеет значение, Оракул. Когда вы несправедливо обошлись с Нериссой вы и Кессиди обрекли на страдания вечного одиночества. Освобождение Нериссы освободило и Кессиди… и окончательно умереть они могут лишь вместе. Но душа Нериссы не смирилась. В сущности, смирение – это страшно. Прекратить борьбу значит конец всего.

– Как ТЫ смеешь называть решение Совета несправедливым? – задохнулся от возмущения Эндарно, но Оракул вскинул руку, призывая к молчанию.

– Не мне судить, – согласился Фобос. – во Вселенной существует лишь один Закон – право превосходящей силы, все прочие права – досужая выдумка. И справедливость определяет тот, кто сильнее. Пока что у меня нет Силы, способной поспорить с вашей, и подкрепить свое мнение мне нечем. Я не стану говорить о том, что первый приговор ей был исполнен во всей мере: заточение до тех пор, пока пять стихий не объединяться в одну. Можно даже подумать, будто вы надеялись, что полвека мучений заставят ее раскаяться – возможно, с вас и такое могло бы статься, но, разумеется, вышло наоборот. Заточение выжгло в ней все человеческое, оставив лишь ярость и желание отомстить. По сути дела, вы намеренно слепили из нее чудовище, чтобы потом с чистой совестью чужими руками уничтожить.

– Как ты смеешь!.. – Эндарно снова поднял копье, навстречу ему из-за спины князя шагнул Фрост, положив ладонь на рукоять меча. – Убери своего пса с моей дороги или я его прикончу!

– Я уже сказал – никто из моих вассалов – и Магистр Хантер в том числе – не причинит здесь никому вреда.

Небольшие темные глаза на голубовато-сером лице с массивными чертами оценивающе изучили Стража Башни.

– Мне оказана честь, Мастер Эндарно, – густым низким голосом произнес северянин. – буду рад принять Ваш вызов после того, как князь закончит аудиенцию, пока слово обязывает меня вести себя мирно и цивилизованно.

Эндарно на секунду бросило в жар. Кажется, ему ясно продемонстрировали, что северный варвар гораздо дисциплинированнее одного из советников Оракула! Интересно, если Фобос прикажет этому дуболому разбежаться и стукнуться башкой о стену… хотя стену практичный князь, конечно, пожалеет!

– К чему весь этот цирк?! – взвилась занявшая место Любы среди Старейшин Оруби – отчего-то никто даже не попытался ей препятствовать. – Смерть Кессиди – неоспоримый факт, как и вина Нериссы, о чем может?..

Девушка резко замолкла, как-то странно уставившись за спину Фобоса. Князь, заметив это с легким недоумением оглянулся. Взгляды большинства присутствующих остановились на Седрике, стоящем с подозрительно невинным, практически святым лицом.

– Я, кажется, приказал вести себя тихо и не придуриваться! – процедил сквозь зубы Фобос. Лорд оскорбленно захлопал ресничками, прижав к груди тонкие пальцы.

– Ваше Высочество приказали «не раскрывать рта, пока ко мне прямо не обратятся»! – напомнил Седрик. – Я молчал.

– Да, конечно. Что вы хотели сказать, кирия?

– Я сказала, что вина Нериссы вне зависимости от любых обстоятельств… Вурш-ш! – Оруби поперхнулась словами, золотые глаза полыхнули гневом. – Уберите отсюда свою ручную зверюшку, пока я его не пустила на материал для сапог и сумочки!

– Седрик, какого гаана?.. Я тут пытаюсь вести серьезный разговор.

– Но я ничего не сделал! – по-детски захлопал глазами лорд, с отработанным изяществом отбрасывая с плеча за спину волосы. – Может быть, девушку просто поразила моя красота? Можно себе представить, что у них за жизнь в этом монастыре…

– Угомонись, или я тебе устрою монастырь!

– Целый женский монастырь – для меня?! – сияя почему-то напомнившими Эндарно леденцы хрустально-голубыми глазами в старательном восторге, ахнул Седрик. – Ой, Ваше Высочество, это так мило с вашей стороны!

Тут у Оруби не выдержали нервы, подхватившись со своего места, девушка молнией оказалась рядом с ними и сгребла Седрика за воротник туники.

– Я тебя сейчас сама прибью, никого больше не подпущу, ПОНЯЛ?!

– Ах, какая потрясающая экспрессия! – не делая попыток освободиться, еще более восторженно воскликнул лорд. – Гм… лаковая кожа, высокие сапоги и плетка-семихвостка! Мон Шер, я в восторге!

Шарахнувшись, как от чумы, базилиадка поспешно отвернулась и больше не произнесла ни слова. Острые кончики ее ушей светили сквозь копну пышных черных волос пронзительно-красным.

– Должен заметить, князь, ваши вассалы, безусловно, соблюдая приказ о ненападении, при этом намеренно провоцируют здесь присутствующих!

Судя по всему, Фобос ожидал чего-то подобного, потому и приказал Седрику помалкивать, однако тот решительно не желал на столь необычной публике оставаться в тени.

– Ознакомьте меня с номером и датой принятия закона, запрещающего присутствующим в зале Совета строить глазки! – сухо уточнил князь, незаметно (как он полагал) показывая за спиной Седрику кулак.

– Хватит, – Оракул устало потер лоб. – Ваши слова не лишены смысла, но теперь не имеют уже значения. За одно преступление не судят дважды – все верно. Но Нерисса одержима идеей уничтожить Кондракар, это уже нельзя изменить и мы просто вынуждены защищаться. Нет смысла спорить, был ли тот приговор справедливым.

– Допустим, Я могу что-то изменить. В таком случае нас… ее оставят в покое?

– Не в правилах Кондракара нападать первыми – вы сам это сказали.

– После того, что закатил мне лет шесть назад Калеб, я решил извлечь опыт из этого недочета и начал устанавливать Шептунам при создании Блок Подчинения, позволяющий избежать повторения подобных историй. Я без всякой магии убить любую из своих Тварей одним лишь словом «умри». Тело Нериссы – исключение. Она действительно совершенно свободная личность, человек, хоть я и создал новое тело для нее искусственно. Я намеренно создавал ее свободной. Только, – какое-то время Фобос молчал, подбирая слова. – на ОДИН приказ у меня есть право. Это что-то вроде платы за возвращение. И я вправе приказать ей просто забыть о Кондракаре вашей несправедливости.