Страница 56 из 70
Сказать, что от начатого лечения в мире взвыли все, кто вообще был способен издавать хоть какие-то звуки – значило бы не сказать практически ничего. Народ в Словении был веселый, довольно добродушный, но при этом удивительно разболтанный и ухитряющийся за эту неорганизованность еще и довольно крепко держаться. Местные жители, в принципе, умели и терпеть нужду (не столь уж редкую за счет общей безалаберности в мире), но при возможности широко отводили душу, жизни не мысля без обильных праздничных пирушек и развлечений – при том, что и то, и другое в числе выявленных Амбросиусом «вредных привычек общества» занимало если и не первые, то явно лидирующие строки. Покончив с междоусобными войнами введением жесткой системы, Констанц с недоумением обнаружил, что оставшиеся без привычных дел местные витязи стали от скуки предаваться этому не менее разрушительному, чем воины, занятию еще более самозабвенно. Введя строгий запрет на все хмельные напитки (для подавления целой череды прокатившихся по всем царствам бунтов пришлось серьезно ужесточить законы), колдун призадумался. В принципе, еще во времена его лекарской практики не столь уж редко попадались пациенты, всеми силами мешающие специалистам возвращать им здоровье, так что, не смотря на значительно увеличившиеся масштабы необходимых мер, трудности былого Целителя не пугали.
Своего рода навязчивой идеей правителя было желание приучить народ подведомственного мира питаться исключительно здоровой пищей. Еще обучаясь, он несколько лет в молодости прожил у линфейских друидов, как правило, неохотно посвящающих чужаков в свои тайны, но все-таки согласившихся поработать с талантливым юношей. В узком кругу лесных отшельников практически в форме непреложного закона бытовало вегетарианство, охотиться в священных лесах было запрещено категорически – а жили друиды примерно вдвое (встречалось, что и более) дольше большинства обычных людей, что и заставило Констанца впервые задуматься об исключительном вреде всех «лишних» продуктов. Сам он со времен ученичества у друидов был убежденным вегетарианцем, а практически для всех пациентов, за довольно редкими исключениями, лечение начиналось с обязательного установления индивидуальной диеты. К каждому человеку в королевстве, конечно, индивидуально подходить возможности не было, поэтому колдун вынужден был разработать слегка варьирующиеся обобщенные правила. В частности, каждому взрослому человеку, по его расчетам, требовалось не более двухсот грамм мяса (разумеется, без жира) в неделю – Констанц превосходно понимал и то, что природные ресурсы Словении все-таки отличаются от Линфеи, поэтому жить одним только аграрным хозяйством могут далеко не все из многочисленных царств. Пришлось организовывать и налаживать обеспечение более северных регионов, в которых преобладали охота и животноводство за счет урожаев южных – крайне недовольны новшеством оказались и те, и другие. Словенцы впали в неподдельное отчаяние. С одной стороны, среди многочисленных царей нет-нет да встречались те еще самодуры, но по их части у местного населения уже давно выработались специальные методики. От любого местного правителя можно было сбежать в соседние царства, можно было бунтовать и устраивать перевороты, можно было просто старательно как можно реже попадаться на глаза, терпеливо дожидаясь, пока правитель сменится естественным образом. А от честно желающего всех облагодетельствовать исходя из своего целительского опыта Амбросиуса не было абсолютно никакого спасения. Бежать некуда – власть колдуна распространялась на весь мир целиком, бунты легко пресекались, все покушения неизменно проваливались, а умирать естественным образом свято верящий в великую силу витаминов и лечебного голодания Констанц, как казалось, вообще не планировал, успев существенно превзойти по долгожительству и своих бывших учителей из линфейских лесов. Оставалось только отводить душу, сочиняя про него какие-то нелепые слухи. Более того, лекарь мирового масштаба искренне недоумевал, почему население Словении так упорно воспринимает в штыки все его «оздоровительные» нововведения. Он всячески старался продемонстрировать народу все преимущества аскетического образа жизни, безусловное преимущество экономии – надо сказать, не смотря на затратные введения и необходимость оплачивать армию, королевство за годы его правления сильно разбогатело. Пытался введением обязательного образования для всех открыть перед людьми возможности более культурного досуга…
Пожалуй, с этих образовательных реформ все и началось. Среди одаренных детей, обучение которых Констанц на всякий случай отслеживал самостоятельно, как-то появилась дочка одного из местных царей по имени Василика – во многих смыслах талантливая и очень толковая девочка, успехи которой не могли особенно не радовать. Амбросиус предрекал Василике блестящую карьеру целителя, по его словам, вполне способного превзойти и его самого, даже потребовал от ее отца разорвать официальную помолвку царевны одним из сыновей соседа по имени Ван, планируя, что, став немного старше, она отправится для дальнейшего обучения в Магистратуру. Но жизнь сложилась иначе. Талантливой ученице, перед которой правитель охотно распахнул двери своей библиотеки и даже «святая святых» лаборатории и с которой, как-то так вышло, стал проводить больше времени, нежели с кем бы то ни было раньше (из-за увлеченной карьеры сперва лекаря, потом завоевателя, а после и политика отношения с людьми у Констанца как-то не складывались, просто времени не оставалось, а уж с противоположным полом – и подавно) было лет семнадцать, когда искренне шокированный таким поворотом дела правитель начал замечать со стороны Василики уже не вполне ученическое внимание к собственной персоне. Поначалу он старался убедить себя, что все это просто вообразил – в силу своего отсутствующего опыта общения, ведь даже без учета совершенно дикой разницы в возрасте это казалось совершенно невероятным. Его и в молодости-то, мягко говоря, находили не особенно симпатичным (справедливости ради – примерно с тридцати лет колдун вообще практически перестал меняться, что должно было бы звучать в его тогдашнем возрасте весьма лестно, если не учитывать, что он и в тридцать выглядел не ахти), а Василика, в детстве напоминавшая большеротого приземистого лягушонка – царевич Ван, ее отставной женишок, на их помолвке в детстве так и окрестил не слишком понравившуюся невесту «Лягушонком», уже годам к пятнадцати каким-то непостижимым образом преобразилась в одну из первых красавиц Словении. Новым ее ходовым прозвищем стало лаконичное «Прекрасная». Следовало окончательно впасть в маразм чтобы даже предположить… Во всяком случае, так каждый раз мысленно убеждал себя Констанц, случайно ловя очередной полу-взгляд из-под трепещущих пушистых ресниц. Когда отец Василики сам как бы между прочим завел разговор о том, что совсем не против был бы выдать дочку за правителя, Амбросиус прямо уточнил, в своем ли тот уме. И окончательно был выбит из колеи, когда явившаяся на очередное занятие девушка просто просилась ему на шею, сквозь приглушенные всхлипывания возмущенно обвиняя в черствости и такой откровенной к ней глухоте…
Люси понятия не имела, как немолодой уже колдун вообще мог купиться на подобное представление. Но… нельзя быть талантливым во всем. Как говорят – на каждого мудреца довольно простоты… если, конечно, поговорка действительно подразумевала именно тот смысл, который в нее вкладывала молодая ведьма. Сама она отца в живых не застала – до рождения дочери королева Василика успела не только скоропостижно овдоветь, но и столь же поспешно выскочить второй раз замуж – за своего старого знакомого Вана. Мнение Люси об отчиме исчерпывалось убеждением, что примерно с тем же успехом мать могла бы нахлобучить корону на насаженную на шанс репу с ближайшей грядки, хотя, сравнение с головой короля Иоанна По Своему Мыслящего, должно быть, глубоко оскорбляло полезный овощ. Трон он занимал исключительно для красоты, просаживая в пирушках и охотах накопленную прежним правителем казну, а всю политику предоставив предприимчивой супруге. Никто и не вспоминал бы о настоящем происхождении царевны Людмилы, если бы даже совсем маленькая девочка не напоминала отца буквально до суеверного ужаса всех, кто только ее видел. В августейшем семействе: в ближайшие же годы Василика успела родить Вану трех сыновей – старшая принцесса смотрелась весьма и весьма неуместно, откровенно мозоля и матери и отчиму глаза. Поэтому, когда у девочки обнаружились еще и колдовские способности, королева мало огорчилась, скорее даже наоборот, под этим предлогом скинув дочку на попечение словенскому триумвату.