Страница 32 из 53
— Немедленно, — поторопил я Коробейникова, кладя в карман свой револьвер. — Убийца может появиться там с минуты на минуту. Или уже появился.
— Да полно Вам, Яков Платоныч, — попытался урезонить Коробейников внезапно свихнувшегося начальника.
И то верно, странно это выглядит: весь вечер сидел спокойно, письма читал. И вдруг подхватился, побежал бегом. Но Антон Андреич был не приучен мной к долгим спорам. И, схватив свой револьвер, последовал за мной.
Мы неслись в коляске по темным улицам, освещенным редкими фонарями, разгоняя свистком редких ночных прохожих. Хорошо, что ночь и мало народу. Днем с такой скоростью не поскачешь. И все же мне казалось, что мы едем слишком медленно, что не успеваем!
Мы почти успели, почти! Коляска вывернула из-за угла дома Мироновых, и я увидел, как убийца стоит на газоне и целится в окно. За шумом экипажа выстрел был почти не слышен, только видна яркая вспышка. А в следующую минуту он бросился бежать. Мы побежали за ним, спрыгнув с коляски прямо на ходу. Не было времени проверять, промахнулся он или попал. Я только надеялся, что мы его спугнули, и он промахнулся.
Город он знал отлично и уходил грамотно. Мы пытались оцепить квартал, чтобы не дать ему ускользнуть. Он убегал, отстреливаясь на ходу. Один из городовых почти настиг преступника, да вот только патроны кончились. Они сошлись в рукопашной. Но оказалось, что у убийцы наготове нож. Я выбежал из-за угла, когда он уже занес его над оглушенным городовым. Выстрелил в воздух, отвлекая внимание на себя:
— Брось нож! Отойди от него! Брось, тебе говорят, вторая пуля твоя! Я хорошо стреляю.
Он замер на секунду. А затем бросил нож. В меня. Метко бросил, мерзавец, я еле увернулся! А он нырнул в дыру в заборе и скрылся. Упустили, черт! Мы все-таки его упустили.
Оставив городовых прочесывать квартал, я вернулся к Мироновым. Надеюсь, он все-таки промахнулся.
Он промахнулся, хотя и не совсем. Виктор Миронов был ранен в плечо. Рана была не опасная, и срочно вызванный доктор Милц уже ее обработал. И теперь объяснял своему пациенту, что, несмотря на несерьезность ранения, движения стоит ограничивать. Мария Тимофевна хлопотала вокруг мужа и внимала указаниям доктора. Виктор Иванович морщился то ли от боли, то ли от раздражения из-за суматохи вокруг своей персоны. Анна Викторовна, бледная, как снег, молча стояла у стены. Доктор, наконец-то, покончил с наставлениями и откланялся. Теперь можно было и поговорить. Но я не успел вымолвить и слова, как молчавшая до этого Анна, глядя прямо на меня, спросила:
— Как был убит господин Ишутин?
В комнате воцарилось изумленное молчание. Все посмотрели на меня, ожидая ответа. Что ж, после всего происшедшего, скрывать что-либо от Анны Викторовны не только бесполезно, но и опасно для нее же. Хоть ее бесцеремонные расспросы мне и претили. Я постарался показать это тоном и подбором слов:
— Зарезан в борделе.
Анна Викторовна поняла мое недовольство, потупилась виновато.
Интересно, а как она узнала о смерти Ишутина? Мой взгляд упал на стоящего в углу Коробейникова:
— Антон Андреич! Разболтали уже?! И когда Вы все успеваете!
— Я?! — безмерно удивился мой помощник.
Конечно, так я и поверил в его удивление. Знаю я, еще с лета помню, стоит только Анне Викторовне попросить, и он на все готов!
— Ишутин убит? — изумленно спросил Виктор Иванович. — Господи, мы же встречались иногда. Офицеры нашей роты, те, что на фотографии, они родом из нашей губернии. Мы же были знакомы еще до войны.
Отличный повод расспросить его о войне подробнее. Думаю, в свете всех последних событий Миронов будет со мной гораздо откровеннее:
— Так что же произошло на войне?
Но тут, прерывая такой удачный момент, в комнату вбежал Петр Иванович.
— Жив?! — бросился он к брату. — Куда?..
— Да пустяки, — раздраженно отмахнулся Виктор Иванович. — В плечо, навылет.
— А я иду, смотрю — полиция. Говорят, стреляли. Но ведь стреляли же?!
Петр Иванович Миронов был сильно взволнован и, как всегда, не то чтобы пьян, а слегка подшофе.
— Говорил я тебе, — расстроенно сказал он старшему брату, — надо было в полицию идти сразу! Вся эта история…
— Петр! — повысил голос старший Миронов, явно не желая, чтобы брат продолжал говорить.
Вот как! Стало быть, была все-таки какая-то история, о которой Виктор Иванович в нашем с ним разговоре умолчал.
— А что за история? — спросил я, тоном показывая, что намерен на этот раз выяснить все до конца и отказа не приму.
— Это пустяки и не имеет отношения, — деланно-беззаботным тоном отмахнулся Виктор Миронов.
— Виктор Иванович, — попробовал убедить я его, — Вы как юрист должны понимать, что, скрывая некоторые факты, Вы мешаете следствию.
— Ну, хорошо, — сдался он. — Я не думал, что это недоразумение…
Он расстроенно умолк, не находя подходящего слова. Оглянулся на жену и дочь:
— Маша! И ты, Анна! Я прошу Вас, оставьте нас. Военные воспоминания не для женских ушей.
Дамы послушно удалились.
— Наш батальон, — приступил к рассказу Виктор Иванович, — в основном был сформирован из жителей нашей губернии. Однажды в Сербии мы попали в засаду. А ведь именно об этом предупреждал нас Садковский! Но тогда ему никто не поверил. Более того, я обвинил его в бегстве из дозора. А он оказался прав. Одним словом, в той засаде погибли все, кроме нас четверых.
— Как, Вы говорите, его звали? — уточнил я.
— Поручик Садковский, — вздохнул Миронов.
— Так может, это он мстит через столько лет?
Виктор Иванович отрицательно покачал головой:
— Мстить он никак не может. Он погиб в той засаде. Наш поединок не был окончен, рядом разорвалась граната, и нас разметало в разные стороны. Больше я его не видел.
Однако, значит конфликт Миронова и Садковского дошел до дуэли, которая в результате разрыва гранаты осталась неоконченной. Миронов после того взрыва выжил. А что, если выжил и Садковский? Тогда логично предположить, что он будет искать сатисфакции. Только вот остальных выживших однополчан зачем убивать? И почему стрелял тайком, через окно? Снова ничего не понятно. Ну, будем держать эту версию про запас.
В гостиную зашел Ульяшин:
— Ваше Высокоблагородие, вот, нашли! — и подал мне завернутый в платок нож. Тот самый, видимо, который метнул в меня убийца.
Петр Иванович бросил взгляд на нож и произнес:
— Немецкая работа. Jagd Meiße, охотничий. Я думаю, это изделие произведено на фабрике Brocken.
— Я и не знал, Петр Иваныч, — сказал я, — что Вы специалист по холодному оружию.
— А я, Яков Платоныч, к Вашему сведению, — ответил мне Петр Миронов с некоторым самодовольством, — год работал в Марселе, в портовых кабаках, метателем ножей.
— Вот как? — я усмехнулся. — А вот я думаю: нож новый, сталь, мореный дуб, ручная работа. Изготовлен где-нибудь в Туле.
Петр Миронов посмотрел на меня с высокомерием профессионала:
— Ошибаетесь!
— Да нет, — продолжил я, — здесь просто возле гарды написано: «Егор Самсонов. В Туле».
Виктор Иванович посмеивался в кулак. Видно, не впервой ему было наблюдать за подобными конфузами братца, и они его неизменно веселили.
Петр Иванович, скрывая оскорбленные чувства, встал, подошел ко мне слегка покачивающейся походкой нетрезвого человека. Взял нож, рассмотрел его с усмешкой. И вдруг с немыслимой для выпившего, да даже и для трезвого человека скоростью метнул с полуоборота в стену. Лезвие вошло точно в середину отрывного календаря. Отличный бросок, однако. Уж я в этом толк понимаю.
Коробейников, который стоял совсем рядом с тем календарем, побледнел, как мел.
А Петр Миронов, полюбовавшись на результат своей выходки, сообщил мне доверительно:
— Хорошая копия немецкой работы. Научились!
— Впечатляет, — оценил я его бросок, доставая нож из календаря и подавая его Коробейникову. — Антон Андреич, нужно будет выяснить, где продаются ножи Егора Самсонова, и кто их в последнее время покупал.