Яков. Воспоминания

— Бог мой, Вы как сюда попали?!

Склонила головку к плечу, ответила, как ни в чем не бывало:

— Дежурного не было на месте.

Отличное объяснение тому, почему меня не предупредили об ее приходе. Но это совсем не объясняет того, что она делает в участке в такое время!

— Ротозеи! — я оглядел кабинет. Бутылка и рюмка на столе. И я без сюртука, и галстук ослабил. Да, неловкость налицо. И я еще найду дежурного, из-за которого оказался в этом положении. А сейчас, раз все уже так, как есть, нужно все-таки выяснить, что барышня Миронова забыла ночью в моем кабинете.

— Вы зачем пожаловали? — не слишком любезно, конечно. Но я ведь ее и не приглашал.

— Катя Прохорова не убивала Олимпиаду, — Анна Викторовна, как всегда приступила прямо к делу, не тратя слов на вступления и хождение вокруг да около. Интересно, это снова ее фантазии, или ей снова повезло найти какие-то новые сведения? Не будем забывать про трость господина Мазаева. Да и книжку про Бафомета тоже она достала.

— А вы почему так думаете?

— Мне Олимпиада сказала.

Мое раздражение, приутихшее после коньяка, вновь вскипело:

— Анна Викторовна, я прошу Вас…

Перебила меня, торопясь выложить весь свой бред:

— А еще она сказала, что ее убил дьявол!

Мне уже все труднее давалась сдержанность. Еще немножко, и я сказал бы этой поклоннице мистицизма все, что я думал о свидетельских показаниях покойников:

— Вы знаете, я не верю во всю эту чертовщину!

Она вскинулась взволнованно, даже руки к груди прижала:

— Ну неужели Вы ничего не чувствуете, когда берете в руки эту книгу? Яков Платонович, когда я… Я, как только дотронулась до нее, я дышать не могла, так много зла в ней! Яков Платонович, я умоляю Вас, пойдемте в тот дом!

В самом деле умоляет. Голосок дрожит, глаза огромные стали, просто на пол-лица. И в глазах искренний испуг. Мне вспомнилось, как была испугана Анна днем, увидав эту книгу, как бледна.

— Там действительно нечистая сила. И разгадка тоже там!

Она явно верила в то, что говорила. И переживала искренне, и очень сильно. Сердиться на нее мне уже расхотелось. Но и потакать ее капризам я не собирался:

— В любом случае, сейчас ночь. И мы там ничего не найдем. Домой идите. Вас наверняка уже родители потеряли.

При упоминании о родителях лицо у нее стало совсем несчастное и как-то по-детски обиженное. Против воли я почувствовал себя последним негодяем. Ладно, не выгонять же ее в ночь, такую расстроенную. Надо хоть чаем напоить. А после провожу домой и прослежу, чтобы ничего с ней не случилось. А то ведь от этой шебутной особы можно чего угодно ждать.

Мы пили чай и разговаривали. Она сидела напротив на стуле, очень прямо. И улыбалась. И от ее улыбки почему-то бесследно растаяли все мерзкие ощущения сегодняшнего дня, и от раздражения моего не осталось и следа. Удивительная девушка. Казалось бы, прозрачная насквозь. И в то же время загадочная. Мне хотелось понять ее. Хотелось понять, что, кроме любопытства, заставляет ее столь настойчиво вмешиваться в дела полиции, потому что не в любопытстве одном тут было дело. Слишком уж большое значение она придавала этому всему.

— Анна Викторовна, зачем вы все это делаете?

Она ответила очень серьезно, убежденно:

— Я знаю, что могу помочь Вам. И девочкам тоже.

Ее серьезность меня забавляла. Она вся меня забавляла. И веселила. И радовала. Настроение поднималось просто стремительно:

— Вы не сочтите это за браваду, я позволил себе рюмку коньяка, но, если честно, Вы интригуете меня. Умная. Образованная. Красивая. Еще и медиум. Говорят, всех женихов отвергаете. Откуда Вы только взялись в этой глуши?

Улыбнулась мне в ответ:

— Имела счастье здесь родиться.

— Да нет, нет. Я не то хотел сказать. Вы просто не похожи на девушку из Затонска.

— Я надеюсь, это комплимент?

Она меня забавляла, а я ее тревожил. Неискушенная в словесных баталиях, разворачивающихся между мужчиной и женщиной, Анна явно не знала, как реагировать на мой легкий флирт. Но характер взял свое, и она перешла в наступление:

— А теперь я Вас спрошу. Как Вы оказались в этой глуши?

Вот ведь любопытная особа! Решила отплатить мне за расспросы? Ну, мои истории не для прелестных ушек юных барышень:

— Это длинная история.

— А говорят, что в Петербурге Вы были чиновником по особым поручениям.

— Говорят, что был. Но это не интересно.

— А мне очень интересно! — даже чуть подпрыгнула на стуле от любопытства! Так просто она не отстанет. Не тот характер. И зачем я ввязался в этот разговор? А Анна меж тем продолжала:

— А еще говорят, что столицу Вы оставили из-за женщины.

Отомстила. Теперь неловко мне. Я и не сомневался, что сплетни в Затонске быстрее ветра расходятся, но почему-то надеялся, что столь юная особа, как Анна Викторовна, их не слышала. Зря надеялся, как видно.

— Вы оставили ее?

— Столицу?

— Женщину.

Боже, и что я должен на это ответить? И что вообще за дело этому ребенку до моего прошлого? Да и до настоящего, если уж на то пошло! Лучше всего ответить нейтрально, не показывая, что я отлично понимаю, что именно ее интересует:

— Ну да.

— Совсем оставили?

И в этот весьма душераздирающий момент, когда я уже не знал, куда деваться от прямых ее вопросов, Бог услышал мои молитвы. И послал мне ангела-спасителя в лице Антона Андреевича Коробейникова, ввалившегося в кабинет по совершенно непонятной надобности.

— Антон Андреевич, какого черта Вы здесь делаете в столь поздний час?

— Прошу прощения… — Коробейников смутился то ли моего резкого тона, то ли картины ему представшей. И в самом деле, резонно было бы у меня спросить, какого черта я тут делаю в такой час, да еще в компании юной барышни! — Протоколы… поднакопилось… Анна Викторовна, добрый вечер.

Она поздоровалась с ним смущенно.

Коробейников сунул папки на свой стол:

— На сегодня я закончил, с Вашего позволения…

Он явно вознамерился уйти, дабы не мешать нашему тет-а-тет. Ну, нет. Я не собирался отпускать этот дар Богов:

— Нет-нет, подождите! Хорошо, что Вы пришли. Вы проводите Анну Викторовну домой.

Лучше он, чем я. К тому же, и о репутации девушки следует подумать. Если в Затонске даже юные девицы осведомлены о моем прошлом, не стоит компрометировать барышню появлением вечером на улице в обществе дуэлянта и дамского угодника.

— С превеликой радостью! — от пущего усердия Коробейников аж в струнку вытянулся.

Ох, как же искренне это прозвучало! Для него и вправду радость оказать ей услугу. Тем более, что его Анна Викторовна уж точно не будет донимать своим несносным любопытством и неловкими вопросами.

Знал бы я тогда, чем закончится для них это провожание, сам бы отвел, плюнув на репутацию и прочие резоны.

Она послушно встала, надела шляпку:

— Всего доброго.

— Всегда рад Вас видеть, Анна Викторовна.

И не солгал ведь. Видеть и вправду рад всегда. А вот в разговорах мне следует быть осторожнее. Да и вообще в общении. Пока мне не поступил еще один вызов на дуэль, от папеньки или дядюшки.

Но до чего же она все-таки светлое создание! Даже удивительно, как в нашем не самом устроенном и довольно мрачном мире мог вырасти такой чистый ангел.

С утра пораньше, по дороге в управление я решил заглянуть в ломбард к Молчалину. Ни за чем конкретным. Так, побеседовать. А ну как вчерашняя их ссора с Прохоровым даст свои плоды?

Молчалин уже был за прилавком и беседовал с клиенткой. При виде меня разговор быстро свернул, прогнулся угодливо:

— Яков Платоныч! Чем могу служить? Заложить чего пришли? Или присматриваете?

— Да нет, — поддержал я нейтральный тон. — Мимо проходил, решил полюбопытствовать.

— Ну, любопытствовать — это ваша работа! — продолжал демонстрировать радушие Молчалин.

Его наигранная слащавость мне надоела:

— О чем же Вы спорили вчера с господином Прохоровым в доме Курехина?