Страница 12 из 16
9
Саша-Александра была права, за исключением одной мелочи — Георгий Брух еще не был арестован. В компании Виктора Машкова, начальника службы безопасности треста «Земстрой», и двух своих малолетних сыновей он наслаждался парилкой на дачном участке своего треста. Машков был кривоногим, как все самбисты, тридцатилетним красавцем с узким лицом голливудского актера и с накачанной грудной клеткой, а дети Бруха были худющими пацанами в возрасте шести и девяти лет. Вчетвером они голыми парились в новенькой финской сауне, переделанной под русскую парилку: светлый деревянный пол был выстелен тут ветками свеженаломанной хвои, издававшей йодисто-лесной запах, в деревянном же ведерке отмачивались березовые веники, а угли электрической жаровни Машков поливал разбавленным в туеске пивом. Дети выдерживали в парилке не больше двух минут и удирали плескаться в, душевую, а Брух и Машков, распарившись, голяком выскакивали на мороз и по заснеженному дощатому настилу пробегали двадцать метров до круглой прибрежной полыньи в замерзшем Волчьем озере.
Вокруг озера стояли заповедные хвойные леса, а прилегающий к озеру кусок такого леса величиной с футбольное поле был расчищен от зарослей кустарника и огорожен глухим металлическим забором с витой колючей проволокой поверху и глазками крохотных телекамер на угловых башенках. На этом участке, в окружении подстриженных елей и ледяных горок с разноцветными детскими санками, стояли шесть новеньких трехэтажных кирпичных коттеджей и маленькая бревенчатая «дежурка» у наглухо запертых стальных ворот. Коттеджи сияли большими желтыми окнами с цветными отблесками каминов и телеэкранов, из труб над их черепичными крышами вился березовый дым, а подле крылец дремали «чероки», «БМВ» и «мерседесы». Тихо было в этом дачном заповеднике, уютно и мирно, словно в какой-нибудь Баварии. Только хлопанье дверей прибрежной парилки, топот босых ног Бруха и Машкова да их восторженный мат нарушали эту уютную тишину.
С шумом рухнув в ледяную воду, Брух и Машков тут же выскочили из нее на берег, отфыркиваясь, как медведи, и побежали назад, в сауну. Пар валил от их белых тел. В сауне они выгнали детей домой, забрались на верхнюю полку и, снова матерясь от удовольствия, стали по очереди хлестать друг друга мокрыми и трепетно-обжигающими вениками.
А тем временем серый «мерседес» директора Федеральной службы безопасности генерала Бай Су Койя, черный «кадиллак» маршала Сое Кор Цынья и могучий крытый «Урал» с бойцами спецотряда «Витязь» уже второй час таранили фарами темноту и вечернюю поземку Калужского шоссе. По обе стороны их пути по окна в снегу стояли старые и темные избы типичных подмосковных окраин — с косыми заборами, приснеженными скворечниками наружных нужников, сараями и поленницами заготовленных на зиму дров, с собаками на цепях и с узкими, протоптанными в снегу тропками от калиток до деревянных крылец.
Пугая ревуном встречные и попутные машины, вызывая переполох во всех окрестных курятниках и озверелый лай дворовых собак, кортеж охранных спецслужб носился вдоль этих заборов и домов то на восток, от Москвы, то снова к Москве, на запад. Хозяин переднего «мерседеса» генерал Бай Су Кой материл своего водителя и сидевшего подле него командира «Витязя»:
— Что ж вы, суки, не можете поворота найти?! Уволю к еманой матери!
— Ну нет указателя, товарищ генерал! — оправдывался одетый в зимний камуфляж двухметроворостый и бритоголовый командир «Витязя».
— Да какие к херам указатели? Это тебе Париж, что ли? Или Ханой?
— А как же найти-то?
— А так! Сказано: тридцать седьмой километр!
— Но разметки-то нету! — сказал водитель и на очередном перекрестке дорог опять развернул машину обратно. — Откуда тридцать седьмой, товарищ генерал? От Кремля? От Калужской заставы?
— От манды! — в сердцах выругался генерал по-китайски. — Стой! — и показал на избу со светлыми окнами. — Идите берите там Сусанина какого-нибудь, и — вперед! Страна третий час без управления!
Тут у него под рукой зазвонил радиотелефон, он поднес его к губам и нажал клавишу приема:
— Второй слушает!
— Я тебя, бля, расстреляю на хер! Сколько мы будем тут крутиться? — раздался голос из радиотелефона.
Генерал повернулся к заднему окну машины, освещенному фарами «кадиллака», и ответил заискивающе:
— Сейчас, сейчас! За проводником пошли!
— Е твою мать! — внятно сказал голос из радиотелефона. И отключился.
Бай Су Кой открыл дверь и нетерпеливо высунулся из машины навстречу возвращающемуся от избы шоферу.
— Ну?!
— Да пьяные тут все! — хмуро сказал шофер, садясь к рулю.
— Как это пьяные? — не понял генерал.
— Обыкновенно — в дупель! Нажрались самогона и футбол смотрят.
— Какой футбол?! Ты чо несешь? Президент по телику выступает!
— А им до фени — президент, резидент! — раздраженно ответил шофер. — Врубили футбол из Испании и огурцами закусывают.
— Ну, страна, бля! — сокрушился генерал. — Демократию им развели — футбол из Испании!
Тут из избушки послышался грохот выстрелов, потом из нее выскочил командир «Витязя» и, засовывая в кобуру свою табельную «беретту», в три прыжка подскочил к машине, плюхнулся на место.
— Порядок, вперед! — сказал он шоферу. — Тут два километра!
— Ты их убил, что ли? — спросил генерал.
— Да нет, товарищ генерал! Вы чо? — ответил командир. — Я им телевизор выключил, так они враз протрезвели. Тут через два километра высоковольтная линия, от нее направо…
Снова звякнул радиотелефон. Генерал поспешно включился:
— Второй слушает! Нашли дорогу, товарищ маршал! Сейчас высоковольтка, и от нее направо! Тут рядом. Прием.
— Сколько трупов? Прием, — сказал радиотелефон.
— Пока нет трупов, товарищ маршал, — доложил Бай Су Кой.
— Стой! — приказал шоферу командир «Витязя». — Ты опять проскочил! Высоковольтку видел?
— Так ведь нет поворота! — ответил тот.
— Плевать! — вмешался голос по радиотелефону. — Это Брух, жидовская морда, к своим дачам электричество протянул!
— Сворачиваем направо! — приказал генерал шоферу.
— Без дороги? Прямо в лес, что ли? — засомневался шофер. И тут же увидел в зеркальце заднего обзора, как следовавшие за ним «кадиллак» и «Урал» остановились и «Урал», свернув направо, круша бампером и исполинскими колесами кустарник и мелкие ели, действительно ринулся в лес — напролом, по заросшей просеке линии высоковольтной передачи. «Кадиллак», урча двигателем, покатил за ним по свеже-умятой колее. Озадаченно крутнув головой, шофер «мерседеса» осторожно двинулся следом.
Проехав метров триста, «Урал» уперся фарами в высокий и глухой, из сварных металлических секций, забор. Водитель «Урала» вопросительно посмотрел на замначальника «Витязя» — тоже двухметроворостого и бритоголового гиганта в камуфляже. Тот включил рацию, доложил:
— Первый, первый, это восьмой! Прием!
— Ну? Хули там? — по-китайски выразился в рации маршальский голос из «кадиллака».
— Забор, товарищ маршал! А ворота не знаю где — слева, справа? Куда брать прикажете? Прием!
— Вперед! — приказал голос маршала. — Не хуй время терять! Пошел!
— Пошел! — приказал гигант водителю.
Водитель молча включил первую скорость, дал газ. «Урал» всей своей многотонной массой тараном вломился в металлический забор, обрушил не то три, не то четыре секции и, подмяв их под себя, выскочил прямо к ярко освещенным коттеджам дачного поселка «Земстроя». Где-то поодаль, в бревенчатой сторожке у ворот, завыла сирена тревоги, из сторожки и коттеджей выскочили несколько вооруженных охранников и невооруженных мужчин и женщин, но высыпавшие из кузова «Урала» тридцать витязей с короткоствольными автоматами, в черных шерстяных масках и в зимнем камуфляже мгновенно уложили всех лицами в снег. И отключили сирену.
Следом за «Уралом» в напряженную тишину захваченного дачного поселка осторожно въехали «кадиллак» и «мерседес». Из «мерседеса» проворно выскочил командир «Витязя», а следом, с заднего сиденья машины, вышел генерал Бай Су Кой. Пройдя вдоль фигур, лежащих в снегу под дулами «АКС», и не найдя среди них того, кто был ему нужен, генерал носком ботинка поддел чью-то голову: