Страница 11 из 36
Только вот убедительно врать ему никогда не удавалось.
Война сродни грому. Сколько существовало видов грома, столько и форм боевых действий. Жиллиман хорошо их знал. По такту и тембру звука примарх мог и определить природу участников сражения, и описать его ход. То, что он слышал сейчас, язык не повернулся бы назвать какофонией. Это была песнь битвы, сотрясающий мир спор, в котором пламенные аргументы чередовались с кровавыми возражениями. Он узнавал характерные отголоски ударов и следующего за ними возмездия. Но лучше всего Робаут знал голос своего легиона.
Жиллиман стоял, высунувшись из открытого потолочного люка «Лэндрейдера» модели «Протей», нареченного «Пламенем Иллириума». В пассажирском отсеке танка своего часа ждала инвиктская почетная стража. Примарх наслаждался громовыми раскатами зарождающейся бури, которая набиралась сил в ожидании момента, чтобы вырваться на волю и низвергнуть даже горы.
Один лишь звук, казалось, уже способен смести все на своем пути. Небеса трепетали, терзаемые неутихающим ревом опускающихся транспортных челноков, тяжелых лихтеров и штурмовых катеров. Земля дрожала под гусеницами танков и подошвами тысяч керамитовых сапог. Жиллиман посмотрел вверх. По полотну звезд гуляла рябь, а их свет будто спотыкался о пламенные следы прибывающих кораблей и терялся в бурлящих облаках выброшенного соплами прометия.
Здесь, на западе горной гряды, властвовали мрак и холод вечной ночи. Равнина была пустынной, а редкие скальные выросты истер до основания раскаленный шквальный ветер с дневной стороны Тоаса. Но теперь в царствие зимы ворвался и жар иного рода. Пламя реактивных двигателей омыло кости мира, а тьму одернул резкий свет посадочных огней и танковых прожекторов.
Дрожь от развертывания воинства Ультрамаринов отдавалась в корпус «Пламени Иллириума». Жиллиман чувствовал ее сквозь перчатки, сжимая края люка. Он втянул носом едкую гарь отработанного топлива и прислушался к грому. В раскатах чувствовалась сила его сыновей. Таким был звук великой машины из плоти, стали, дисциплины и воли, чья разрушительная мощь не знала пределов, но чьей целью в конечном счете было очищение и восстановление.
«Твоя сила течет через меня, Отец, — подумал Жиллиман. — Твоя воля — моя. Пусть в этом мире вновь воцарится гегемония человека».
— …странный выбор, — доносился голос из вокса. Это из водительского отсека «Иллириума» говорил Хаброн.
— Какой именно? — уточнил у технодесантника Жиллиман.
— Тоас, — повторил Хаброн. — Условия этого мира неблагоприятны даже для простейшей колонизации, не говоря уже о существовании целой цивилизации. За счет чего она жила?
— У подножия гор температура выше точки замерзания, — объяснил Робаут; восточный край равнины находился в зоне терминатора, вместе с горами заключенный в вечный лимб, где нет ни закатов, ни рассветов.
— Довольно узкий регион, — возразил технодесантник. — Людям там было бы тесновато.
— Ты сейчас говоришь о тех людях, которые здесь жили, или о тех, которые сюда еще только придут? — поинтересовался примарх.
— Тех, кто придет, Империум сможет обеспечить поддержкой, — разъяснил Хаброн. — А здешний былой народ жил в изоляции.
— Думаю, нам стоит поискать ответы в руинах, — сказал Жиллиман. — Когда, разумеется, мы захватим их.
— Магистры орденов докладывают о готовности.
— А орки? Они готовы? Бегут ли приветствовать нас?
Ответ Робаут уже знал. Место для развертывания войск он выбрал в результате долгих и кропотливых вычислений. Оно находилось достаточно близко к горам, чтобы орки легко могли заметить приземляющиеся корабли, и достаточно далеко, чтобы дать Ультрамаринам время и пространство для мобилизации. Согласно рабочей гипотезе, орки ринутся в бой сразу же, как только поймут, что их владычеству на Тоасе что-то угрожает. Вопрос лишь в том, насколько быстро они доберутся сюда.
— Так точно, — подтвердил Хаброн. — Одну секунду, лорд примарх. Обновляю данные.
На несколько секунд повисло молчание — Хаброн использовал авгурную сеть «Искатель». Сенсорный блок ауспиков «Протея» позволял Жиллиману быть зрячим там, где любой другой оставался слеп. Это устройство умело видеть сквозь стены, выявлять слабые точки конструкций и обозначать места сосредоточения противника. Орки находились еще слишком далеко, чтобы непосредственно задействовать систему, но Хаброн подключил «Искателя» к авгурам и когитаторам «Чести Макрагга». С орбиты корабль мог заглянуть за горизонт посадочной зоны Ультрамаринов, на территорию зеленокожих. Все полученные сведения пересылались с флагмана обратно на «Пламя Иллириума».
— Орки быстро приближаются, — доложил Хаброн. — Мы увидим их в течение часа, если останемся на текущей позиции.
«Чего мы делать как раз не будем», — подумал Жиллиман и спросил:
— Можешь обозначить для меня цель?
— Множественные крупные тепловые следы. У них много техники… — Хаброн снова умолк на мгновение. Примарх не торопил его. — Слишком много для точного анализа на данном этапе! — наконец доложил технодесантник. — Тепловые следы сливаются в сплошное пятно. Больше я скажу, только когда смогу задействовать сенсоры «Искателя» напрямую.
— Значит, пора нам самим встретить врага.
Жиллиман переключил вокc на командный канал, чтобы обратиться ко всему войсковому соединению. Сквозь потолочный люк он вскарабкался на крышу «Пламени Иллириума». «Протей» находился на восточном краю посадочной зоны.
— Воины Тринадцатого!
Взгляды всех легионеров обернулись на восток. Туда, где ждал противник. Туда, откуда к ним взывал их примарх. Многие его отчетливо видели, но и те, кто оказался слишком далеко, все равно смотрели в ту сторону, явственно ощущая его присутствие. Все они знали, кем он им приходится. Их гены принадлежали ему. Его сущность определяла их. Инстинкты вели их к той же цели, что и его. Каким его Отец сделал Жиллимана, такими он сделал своих сыновей.
Но что Ультрамарины и так несли в своей крови, Робаут дополнительно закрепил как прямую, осознанную, непререкаемую истину. Командная структура легиона строилась на могущественном командире. На всех уровнях организации, вплоть до наименьшего отделения, лидер не просто задавал направление. Он вершил ход битвы. Для своих людей он был путеводной звездой и вдохновляющим символом. Все отделения, роты и ордены на войне выполняли свои конкретные задачи, каждая из которых являлась одним из слагаемых успеха единой миссии легиона. Из множественности ковалось совершенство порядка.
Будучи источником командования и точкой соприкосновения всех целей, именно примарх являлся скрепляющим элементом. Он был лидером, столь же авторитетным, сколь и необходимым. На Макрагге до прихода Императора Робаут уже исполнял эту роль, но еще не осознавал ее как часть своей личности. Лишь приняв командование XIII легионом и в полной мере ощутив связь между собой и своими генетическими сыновьями, Жиллиман сформулировал четкую теорию о том, кто он есть и кем он должен быть.
И сейчас, на заре новой битвы, Робаут служил воинам высшим символом командования — идеалом, за которым они стремились даже тогда, когда его не было рядом. И как символ Жиллиман был куда реальнее, чем Жиллиман как живое существо. Так и должно быть. Именно этого он и добивался. Все это — часть его великой работы.
Но этот труд пока далек от завершения. Еще один неотъемлемый компонент целостной структуры командования требовал доработки, и с этим Робаут не мог справиться в одиночку. Он хотел, чтобы Гейдж понял и принял суть преемственности. Но Марий упорно сопротивлялся, и его можно было понять. Однако когда придет время, он исполнит свой долг. Как и все они.
— Ультрамарины! — Жиллиман высоко поднял гладий Инкандор. Лезвие сверкнуло серебром, холодным и чистым, как звезды на ночном небе Тоаса. — Зеленокожие идут на нас. Выступим им навстречу! Встретим и истребим их! Мы вернем эту планету во власть человечества!
Он выдержал паузу и указал Инкандором на горизонт: