Горькая лаванда

Что-то было в корне неправильно в ее нынешней жизни. Она жила как на кочевом стойбище. Мысль о том, чтобы поступить на работу, приводила Камиллу в ужас — пришлось бы жить в городе и общаться с людьми. Да и интерес к любимой когда-то профессии снизился до нуля. Она вступила в какие-то запутанные отношения с мужчиной, который вместе со своими мальчиками жестоко пострадал от непорядочной жены. Она ввязалась в авантюру с лавандой и не знала, как из нее достойно выпутаться.

В общем, итог был неутешительным.

— О! — У Виолетты глаза полезли на лоб. — Что случилось?

— Ничего. У меня все в порядке. Давай поговорим о тебе.

Но если Виолетта что-то брала себе в голову, от нее не так-то просто было избавиться. Не важно, что говорила Камилла, главное — что она сама думала.

— Летти, не носись со мной как квочка с цыплятами. Я и так уже чувствую себя обузой.

— Никакая ты не обуза. А что тебе сейчас нужно, так это запастись энергией. И я как раз такое приготовила…

Виолетта выставила на стол чечевично-рисовые оладьи, рыбу под соусом и шпинат, свеколки, фаршированные маслом с лавандой и зеленью, сладкий картофель и лавандово-лимонный пирог.

Киллер потянул носом и разочарованно растянулся на полу у ног Камиллы.

— Сладкий картофель — это самое важное, в нем растительные эстрогены. А в шпинате и чечевице — железо. Так что давай налегай!

Когда обед закончился, Камилла умирала с голоду. Больше всего на свете ей хотелось бы сейчас поехать в город и съесть кучу пончиков и чипсов.

Как только гора посуды была перемыта, Камилла в сопровождении Киллера отправилась к себе в коттедж. По дороге она все перебирала безумные идеи Виолетты, от массажа до тренингов по релаксации. Нет, ее сестра точно сбрендила!

Вернувшись в коттедж, Камилла обвела взглядом комнату, служившую ей убежищем не один месяц, и отказалась от своего намерения поехать в город поужинать. Всю комнату захламляли неразобранные коробки и нераспакованные чемоданы. Они кололи ей глаза. Сколько еще можно жить как на вокзале?!

Камилла раскрыла первую коробку. Там оказались диски Роберта. Она вспомнила ту композицию, которую он ставил, когда они первый раз спали вместе. Вот диск, который он проигрывал, когда они собирались в гости или на выход. Вот под эту песню она готовила воскресные обеды… Камилла словно обожглась. А ведь когда-то терпеть не могла музыку, которую любил муж…

Камилла отодвинула коробку и вскрыла следующую. Здесь была кухонная утварь. Но не та, нормальная, что в ходу в каждом доме, а роскошная, подаренная на свадьбу. Серебряные подносы и лопаточки для тортов, формочки для выпечки и вафельницы… Все новое, никогда не использованное.

И эта коробка была отодвинута в сторону. Третья не должна бы вроде бросить ее в водоворот воспоминаний. Здесь была сложена ее одежда. Но поверху лежал зеленый пуловер, который Роберт подарил ей на последний день рождения. Она так радовалась подарку, хотя Роберт и не подозревал, что жена ненавидела ядовито-зеленый цвет…

Камилла отшвырнула коробку с таким грохотом, что Киллер на веранде вздрогнул и коротко рявкнул. «Завтра же все это выкинем», — успокоила она пса. Но тот, казалось, не слишком-то ей поверил, и она добавила: «Вот увидишь, рука у меня не дрогнет!» Киллер заворчал. «Не веришь? Думаешь, передумаю? Просто сейчас уже почти восемь и поздно браться за это дело». Киллер протяжно зевнул. Камилла громко выругалась и принялась за работу.

Она отвезла на свалку две машины картонок и шмоток. И когда вернулась из последнего рейса, было уже за полночь. Больше она сегодня сделать не могла. Камилла быстро приняла душ и скользнула в постель. После такой титанической работы ей казалось, что она будет спать как убитая.

Но не тут-то было.

Сначала, как в калейдоскопе, перед глазами замелькали картинки ее свадьбы. Почему-то ее покойная мать, Марго, расчесывала ей волосы и причитала: «Ты самая красивая невеста на свете, но если ты не уверена, я не буду заплетать тебе косы». Потом появился ее отец, Колин, с его пронзительными, голубыми, как у Виолетты, глазами. Он заключил Милл в объятия и сказал: «Никогда не думал, что ты найдешь счастье с городским парнем, дочка. Я приму его, раз уж он тебе так нужен. Но если он сделает тебе что-то плохое, я пристрелю его».

Вся в слезах, в тоске по родителям, Камилла металась по скомканным простыням. Но тут вдруг появилась Дэзи, ее старшая сестра, невозможно сексуальная и привлекательная. Она погрозила Камилле пальцем и строго предупредила: «Не плачь, Милли, и не езди в Бостон! Он хороший парень, но ты недолго сможешь удержать его возле себя. Не езди в Бостон!»

Камилла бросилась искать Роберта, но тут разразилась страшная гроза, и ее белое подвенечное платье превратилось в черные вериги, которые сжимали ей грудь и не давали дышать. Она скорее почувствовала, чем увидела, что из темноты надвигаются на нее страшные тени, услышала предсмертный крик Роберта и провалилась в густой вязкий туман. Откуда-то из-за темных туч послышался грозный окрик судьи: «Не усугубляй трагедию!», и снова кто-то страшно захохотал в темноте.

Камилла заплакала. И тут послышался такой нежный, такой родной голос Роберта: «Эй, потише! Все хорошо. Я с тобой». «Нет, это не Роберт, это Боб», — подумала Камилла и сразу успокоилась. Боб всегда появлялся там, где в нем была нужда. Он широко раскинул руки и заключил ее в объятия. «Как хорошо, что ты их прогнал», — прошептала Камилла, а Боб склонился над ней и поцеловал. «Какой реальный поцелуй», — улыбнулась Камилла.

Так, свежим ночным ветром, мог пахнуть только Боб. «Наверное, распахнулось окно», — сквозь сон подумала. Камилла. Киллер свернулся клубочком где-то у ее ног. «Вот нахал». Она лениво спихнула его с постели. Но Киллер вдруг превратился в Боба, который улегся возле нее в колючей фланелевой рубашке. «Какой необычный сон», — проворчала Камилла. Зато во сне можно говорить вещи, которые никогда не скажешь в реальности:

— Мне страшно, Боб!

— Я знаю.

— И я никогда не перестану чувствовать себя виноватой. Он умер, а я жива. Он защитил меня, а я не смогла ему помочь.

— Не будем больше о нем! — Боб снова поцеловал ее.

Камилла, как и все нормальные женщины, часто видела эротические сны. Но такого — еще никогда. От жарких поцелуев загорелось все тело. Каким-то чудесным образом с Боба исчезла фланелевая рубашка. Простыня превратилась в его обнаженное тело. Камилла вспомнила его неподражаемые поцелуи, то сладкие и нежные, то чувственные и будоражащие, то такие интимные и возбуждающие, что у нее замирало сердце.

— Боб, Боб! — Камилла не была уверена, шептала она его имя вслух, или это говорило ее сердце.

А потом она услышала собственный тихий смех и вместе с ним — нежный шепот Боба. Он улыбался ей в темноте, легонько тянул к себе, целуя лоб, волосы, кончики пальцев…

«Я и подумать не могла!..» — безмолвно прошептала Камилла. Ей показалось, что все только начинается. Она улыбнулась и… заснула.

Когда она проснулась, солнце пробивалось сквозь закрытые жалюзи. Она почувствовала тепло чужого тела рядом с собой и осторожно открыла глаза. Киллер лежал у нее на постели и не сводил с хозяйки полного надежды взгляда. Камилла облегченно вздохнула:

— Все поняла. Ты хочешь гулять. — Она лениво потянулась. — А с каких это пор ты спишь со мной?

Пес коротко рявкнул.

— Разве твое место не на дворе, ты, шелудивая скотина?

Киллер лизнул ей руку.

— Не подлизывайся! Ты не мой! У меня вообще никого нет. Что, забыл? И не смей ко мне привязываться!

«Шелудивая скотина» нежно лизнула ее в лицо. Камилла выругалась и спустила с постели ноги. Киллер преданно смотрел ей в глаза, и тут на память пришел удивительный сон. Такой сладкий, такой приятный…

Вдруг взгляд Камиллы остановился. На полу лежал носок. Вообще-то в этом не было ничего необычного. Но это был не ее носок! И, судя по размерам, он мог принадлежать только одной персоне. Как ошпаренная, Камилла вскочила с кровати.