Страница 16 из 21
Откровенно говоря, я даже не мог считать себя буддистом, поскольку не просил убежища в Будде, Дхарме и Сангхе... Да и брат Пон не раз говорил, что ему совершенно не важно, во что я верю, главное - что я думаю и что делаю...
Имею ли я право тут находиться?
Углы и стены прятались во мраке, но золоченую статую Просветленного было видно хорошо. Здесь он представал сидящим, со сложенными на коленях руками, а под высоким постаментом статуи громоздились охапки цветов, меж них терялись фигурки небожителей рангом пониже.
- Садись, и обращайся к нему, - велел брат Пон.
- Но я не умею... - растерянно пробормотал я.
- А тут уметь и не надо, - пожилой монах улыбнулся мне, и поманил за собой.
Я сделал несколько шагов и уселся на предложенном мне месте, скрестил ноги. Закрыл глаза, ощущая себя самозванцем, чужаком, без спроса, под личиной явившимся туда, куда его не звали.
Монахи обменялись парой фраз на тайском, потом наступила тишина.
Ее нарушил прикатившийся снаружи звон колокола...
Я вспомнил, где и когда слышал точно такой же звук, и в следующий момент ощутил прикосновение к затылку и потерял ощущение собственного "я" среди многих других "я", которые в одно и то же время были мной и мной ни в коей степени не являлись.
Мужчины, женщины проживали жизни, длинные и короткие, но в конце-концов каждый раз приходила смерть. Годами страдали от тяжелых болезней, несли вражду через десятилетия и воевали с соседями из-за клочка земли, ссорились с близкими насмерть из-за горсти медных монет.
Ухаживали за детьми-инвалидами или жили с необычайным уродством.
Это был поток, где не существовало прошлого, настоящего и будущего, имело место только вечное "сейчас", и мое собственное бытие занимало в этом "сейчас" малую долю процента...
Потом все это сжалось, сколлапсировало в точку...
Я вздрогнул и обнаружил себя в храме, перед невозмутимым ликом Будды, и одежда моя была насквозь мокрой от пота.
Меня трясло, я все еще переживал многочисленные смерти, через которые прошел только что - от старости, от перерезающего горло ножа, от скоротечной болезни, в зубах хищника, от голода или холода.
Рука брата Пона опустилась мне на плечо, и стало немного легче.
- З-зачем? - вопросил я, лязгая зубами.
- Что, нынешние проблемы все еще кажутся тебе важными и серьезными? - вопросил он.
- Н-нет...
- Исключительно редко бывает польза от созерцания иных воплощений твоего потока осознания, и вот сегодня как раз такой момент. Все, происходящее в данный момент лишь пылинка на ободе гигантского колеса сансары, через миг ее уже не будет, появятся другие... И так тысячелетие за тысячелетием, без смысла и цели, без надежды на завершение...
Глава 7. Тантра Темноты.
Спал я плохо, одолевали надоедливые тайские комары.
Лишь под утро сумел забыться, и естественно, ни о каком осознавании во сне даже не и не вспомнил.
Поскольку вставать в буддийском монастыре положено до рассвета, поднялся я с тяжелой, точно котел головой. Да и отголоски вчерашнего переживания не исчезли окончательно, наиболее яркие образы всплывали из памяти, заставляя меня вздрагивать.
Монахи помоложе отправились собирать подношения, а мы с братом Поном вернулись в храм, где и уселись на пол уже вдвоем.
- Ехать на пляж еще рано, - сказал он. - Поэтому у нас есть время поговорить... Предмет для рассуждений все тот же - сознание, то самое, что формирует мир вокруг нас, определяет, находимся ли мы в аду, в пространстве животных, людей или среди богов.
Я покорно кивнул.
От недосыпа и вчерашней "процедуры" в теле и разуме царило онемение, не хотелось вообще ничего, ни говорить, ни действовать, даже того, чтобы меня оставили в покое.
Брат Пон поведал, что один из древних мудрецов разделил опыт, получаемый нашим сознанием, на три вида: целиком иллюзорный, извлеченный из игры разума с вымышленными объектами; взаимозависимый, обладающий частичной реальностью, когда ум работает аналитически, используя представления и идеи о реальном положении вещей; и интуитивный, лишенный двойственности продукт истинного способа восприятия, свойственного лишь просветленным.
- Парикальмита, паратантра и паринишпанна, - сказал он. - Так их называют. Имена можешь не запоминать, вряд ли пригодятся.
Удивительно, но от беседы об отвлеченных вещах мне стало легче, вялость начала уходить.
- Есть другая схема, - продолжил брат Пон. - Сознание делится на пять видов...
Он упомянул кармически активное, трансформирующее, проецирующее, познающее и воспроизводящее, а затем принялся описывать, как они между собой взаимодействуют.
К этому времени я почти совсем пришел в себя.
- Ну вот, ты готов задавать вопросы, а значит, все идет как нужно, - сказал монах, осекшись на полуслове.
Судя по лукавому виду, он затеял всю эту лекцию не для того, чтобы дать новые знания, а с целью каким-то не совсем постижимым для меня образом растормошить мое восприятие.
- Вроде да, - признал я. - И какая из двух схем истинная?
- А ты подумай, - предложил брат Пон. - Все же просто.
- Обе... и никакая? Все зависит от точки зрения?
Монах кивнул.
- Можно выразиться более сложным образом, как это обычно делается, - сказал он. - Схема из трех видов не является истинной и не является не-истинной, схема из пяти видов тоже не является истинной и не является не-истинной... Но смысл будет тот же.
Голова у меня слегка закружилась.
- Еще одно противоречие из тех, что должны быть включены в сознание, чтобы разрушить клетку из банальных противопоставлений, внутри которой мы живем? - предположил я, и поежился, от воспоминаний о вчерашнем по спине побежал холодок. - Как то, что о смерти надо помнить, но в то же время не придавать ей значения, поскольку ее нет?
- Совершенно верно.
- Как и то, что вы меня ничему не учите и вам вообще нечему меня учить?
- Опять же, ты прав, - монах улыбался невинно, голова продолжала кружиться, но это было даже приятно, возникало ощущение, что укрытый внутри черепа ум хочет одновременно убежать в противоположных направлениях, и в процессе дергается и растягивается, постепенно утончаясь.
Я попробовал закрыть глаза, но это не помогло.
- А теперь поговорим серьезно, - тон брата Пона заставил меня встрепенуться. - Настало время сообщить, чем же мы все-таки с тобой занимаемся в этом прекрасном несуществующем городе.
От этих слов и того, как они были сказаны, по моей спине побежали мурашки.
- Знакомо ли тебе слово тантра? - поинтересовался монах.
- Да, - я кивнул. - Ну как же... тантрическая йога, и всякий разврат вокруг нее...
- Ох уж эти мне фаранги, - брат Пон поцокал языком. - Все способны испортить. Само слово "тантра" вполне невинное, означает лишь вид священных текстов и основанных на них практик... Они в идеале позволяют куда быстрее добиться свободы, чем иные методы, но в то же время они и более опасны... Это как крутая тропа, она намного короче и ведет к вершине прямо, но с нее можно сорваться и переломать все кости, и тогда новое восхождение если и предпримешь, то очень не скоро.
Это выглядело понятным.
- Тантры бывают разных типов, их очень много, все не изучить и за сто жизней, - продолжил он. - То, что мы делаем с тобой здесь и сейчас, именуется Тантрой Темноты.
Рассказывать дальше брат Пон отказался, ну а я не стал настаивать, поскольку не сомневался, что рано или поздно буду знать все.
Когда мы сели в машину, чтобы ехать к "Паттайя Парку", он напомнил мне про самовстряхивание - в последние дни я если его и практиковал, то лишь урывками, а затем снова забывал.