Не дать уйти

Вокруг была суматоха и необъятная толпа, такая шумная, плотная и, на первый взгляд, хаотичная, что девушка не могла представить себе, как вообще здесь можно передвигаться без риска для жизни. Повсюду слышались пронзительные гудки, от которых закладывало уши, крики. В воздухе плавали разные запахи: резкие, от приятных – до тошнотворных. Раздетые по пояс потные люди с кожей такой черной, что на лицах видны были только глаза, разгружали грузовики, наполняли поддоны. Тут же над головами скрежетали лебедки подъемников, перенося тяжелые тюки с места разгрузки в трюмы кораблей.

Ив ободряюще взял девушку за руку и повел за собой. Следуя за куратором, парень уверенно раздвигал плечами толпу, расчищая для Кристель дорогу. И уже после, когда ребята ехали в маленьком громыхающем автобусе, обещающим развалиться в любую минуту, девушка не отпустила его руку.

Впечатлительная Кристель то и дело дергала парня за рукав и, тыча пальцем в треснутое стекло, не переставая восхищалась то непривычным для глаз пейзажем, то традиционными одеждами людей, небольшими группами встречавшихся по дороге.

Ив наблюдал за любимой и улыбался тому, как непосредственно и по-детски она смотрит на все. А в душе очень боялся, что уже через неделю эта земля сломает хрупкую, неприспособленную к жизни девушку.

И действительно, признаки этого стали наблюдаться уже после полудня. Жара измотала ее. Кристель сняла с себя все, что можно было. Поминутно стирая катящийся пот, она задыхалась от зноя. Щеки стали пунцовыми, а губы – напротив, бледными. Ив смочил водой платок и положил девушке на голову, всячески пытался поддержать ее. Особой нужды, правда, в этом не было: Кристель не жаловалась, и хотя разговаривала все меньше, а голова ее клонилась все больше, девушка все равно улыбалась, не желая сдаваться.

Ближе к вечеру они въехали на территорию Нигерии. Изрядно подзадержавшись на очередном блокпосту, продолжили путь дальше под пристальными взглядами суровых людей в форме федеральной армии. Километра через два от границы стих даже весельчак Ив.

Они продвигались по разоренной и выжженной дотла местности. Черные обугленные деревья, одиноко торчавшие то тут, то там молча провожали проезжающий мимо автобус. В воздухе висело ощущение беды и чего-то страшного.

Разрушенные дома, некогда полные жизни деревни теперь бездушными призраками смотрели на приезжих. Нелепо громыхающий автобус, казалось, был единственно живым существом среди этой страшной тишины. И чем дальше они продвигались вглубь страны, тем чаще встречалось подобное.

В одной из деревень от домов остались лишь намеки. Уцелел только колодец. И рядом с ним – Ив сначала не поверил глазам – обгоревшие трупы. Кристель вскрикнула, едва увидела это. Тут же зажав рот кулаками, испуганно заскулила.

–Не смотри… – Ив тут же прижал девушку к себе, пряча ее голову у себя на плече.

–Не смотри туда.

Тела были свалены в большую кучу, и среди них явно угадывались дети. Ив сжал зубы и, отвернувшись, посмотрел на куратора. Та сидела, спокойно скрестив руки на груди. Заметив взгляд парня, горько усмехнулась и кивнула, понимая его мысли.

–Эти люди принадлежали к народности Игбо. Группа подвергались бесконечным этническим чисткам в Северной Нигерии еще с середины 40-х годов. При чем, племена хауса и фулани, которые повинны в этом геноциде, были поддержаны федеральным правительством Нигерии. – Леннеа говорила тихо и размеренно, и от того ее слова казались еще страшнее.

Кристель тихо всхлипывала, не поднимая головы. Она впилась пальцами в плечо Ива и дрожала всем телом от только что увиденного.

– В мае 66-го года начались погромы игбо в Северной Нигерии (их расстреливали, забивали камнями и резали прямо на улицах). Убийства были вызваны попыткой Иронси (тогдашний президент) укрепить центральную власть государства в Нигерии.

Десятки тысяч игбо были вырезаны племенами хауса и фулани, их дома были разграблены и сожжены. Только горстке счастливчиков удалось выбраться из этого ада и бежать в Восточную Нигерию, на родину игбо. Туда, куда мы с вами сейчас направляемся. Надежда на то, что погромы и преследования прекратятся, еще теплилась. Но она умерла, когда началась вторая волна геноцида. В июле 66-го северяне организовали настоящую бойню.

Незадолго до этого правительство Иронси и военного губернатора Восточной Нигерии Оджукву просили игбо вернуться на свои прежние места проживания, дабы заполнить вакуум, образовавшийся после их бегства в Биафру. Но после того, как правительство Иронси было свергнуто, а игбо в правительстве и армии Нигерии были перебиты, Говон – самоутвердившийся убийца и поддержавшие его хауса и фулани устроили праздник жертвоприношений.

За веру и принадлежность к народу убивали прямо на улице. Биафрская война для народа игбо была войной за выживание Биафры, а для нигерийцев – геноцидом игбо. Жизнь тех людей в деревне ничего не значила для северян. К сожалению, это далеко не последний пример того, что здесь творилось. С последствиями произошедшего будем разбираться мы и те, кому ценна жизнь выживших.

Ив оглянулся на оставшуюся позади деревню и спросил севшим голосом:

–Почему их не похоронили?

– Для тех, кто сумел спастись, сейчас в приоритете совсем другое. Часто после ухода карателей не остается даже зерна. Будь ты отцом, Ив, чтобы ты делал? Смотрел, как умирает от голода твой ребенок и старался добыть пропитание? Или хоронил бы убитых? В некоторых селениях вообще не осталось ни одной живой души. Волонтеры просто собирают тела в кучу и сжигают.

–Вы так спокойно говорите об этом… Простите, Леннеа, я не хотел вас обидеть. Я имел в виду…

–Я поняла. – Женщина кивнула, все так же горько усмехнувшись. – Биафра просуществовала три года. И почти все это время я была здесь. Геноцид игбо происходил у меня на глазах… Раньше я была такой же, как вы… чувствительной. Плакала над каждым, кого не смогла спасти, пыталась хоронить хотя бы детей. Десятки раз сама могла оказаться в трупной куче. То, что вы видели, всего месяца три-четыре назад было обычной картиной, а смерть – рутиной жизни, как бы странно это не звучало…

Почти стемнело, когда автобус доставил их к лагерю в Одигбо. Собственно говоря, это был небольшой палаточный городок, и основным его "населением" были врачи. Одни находились здесь постоянно, другие приезжали на грузовиках и забирали часть гуманитарной помощи для подшефных территорий.

Это место было штабом и перевалочным пунктом. Сюда свозили новичков, чтобы потом отправить по местам назначения, здесь распределялись медикаменты, еда, и оружие. Заметив удивленный взгляд ребят, когда те увидели ящики с боеприпасами, Окессон объяснила:

–Мы не миссионеры и не проповедники. Мы – врачи. Сами видели по дороге, с чем приходиться сталкиваться. Мы никому не поможем здесь, если не сможем защитить себя.

–Нам тоже дадут? – Ив взвесил в руках винтовку.

–Оружие будет у каждого. Инструктор покажет, как им пользоваться. А теперь, – женщина кивнула на большую палатку, – располагайтесь. Вскоре вас покормят. Вода в бочке у грузовиков. Она для всех, потому экономьте.

Народ угрюмо потянулся к месту отдыха. Почти у самой палатки Леннеа окликнула ребят и предостерегла:

–Откуда попало, не пейте: половина источников отравлена. Лагерь, особенно в темноте и поодиночке покидать не советую.

Обтерев мокрой ветошью дорожную пыль и едкий пот, Ив и Кристель сели за общий стол. Поглощая скудный ужин, парень наблюдал за девушкой. Та сидела притихшая, прямая и, невидяще глядя в тарелку, рассеянно ковыряла еду. Ив коснулся тонкой руки.

–Ты как?

Кристель вздрогнула и, пряча взгляд, тихо солгала:

–Все хорошо. Просто… пойду, подышу.

–Я с тобой. – Ив тут же встал из-за стола.

–Нет. – Жестом девушка остановила его. – Мне нужно побыть одной.

Не оборачиваясь и ссутулясь, Кристель вышла из палатки. Парень решил дать ей время выплакаться и не пошел следом. Он буквально слышал, о чем думает девушка. Это было не трудно. Приблизительно такие же мысли посещали всех из двенадцати человек, ехавших сегодня в автобусе. Тяжело было переварить, осмыслить увиденное и услышанное, а главное – не испугаться того, что ждало их дальше.