Страница 7 из 10
Но даже эти подручные Гитлера в первые месяцы войны переживали тяжелые сомнения и больше всего боялись наступления англо-французских войск на Западе. Бездействие союзников – именно это и нужно было гитлеровской Германии после окончания войны в Польше. Германия интенсивно готовилась к широким военным операциям против Англии и Франции.
27 сентября, за день до падения польской столицы Варшавы, Гитлер отдал приказ о подготовке наступления на Западе. 9 октября была издана соответствующая директива. С востока на запад перебрасывались воинские части, вооружение, боеприпасы. Первоначально наступление на Западе было назначено на 12 ноября 1939 г. Однако по разным причинам оно откладывалось вновь и вновь. Операция на Западе («план Гельб») в период между 12 ноября 1939 г. и 20 января 1940 г. откладывалась 16 раз[29]. После 20 января было решено отложить наступление до весны. И это время было успешно использовано гитлеровцами для подготовки наступления во всех его деталях.
Это же время было преступно упущено командованием союзников. То были дни, когда правительства Англии и Франции были поглощены планами изменения характера и направления войны, превращения ее в войну против Советского Союза.
Фельдмаршал Монтгомери пишет в своих мемуарах: «Франция и Британия не шелохнулись, когда Германия поглотила Польшу. Мы продолжали бездействовать даже тогда, когда германские армии перебрасывались на Запад с совершенно очевидной целью атаковать нас. Мы терпеливо ожидали, пока на нас нападут, и на протяжении всего этого периода время от времени бомбили Германию листовками. Я не понимал, была ли это война.
Хорошо помню визит Невилля Чемберлена в мою дивизию. Это было 16 декабря 1939 г. После завтрака он отвел меня в сторону и сказал мне так тихо, чтобы никто не мог нас услышать: „Я не думаю, чтобы немцы имели какое-либо намерение атаковать нас“»[30].
На Западном фронте было спокойно. Отпуска, временно прекращенные 4 января 1940 г., были вновь разрешены с 16 марта.
Остерегайтесь увечий во время катания на лыжах с гор – предупреждало английское командование офицеров-отпускников. Других увечий не предвиделось.
Между тем во Франции одни начинали забывать, что идет война с Германией, другие полагали, что война вот-вот окончится. Бездействие рождало состояние безразличия. Что это за война? Из-за чего она? В чем собственно говоря дело? Не правда ли, какая странная война?
Так родился этот термин. Подхваченное журналистами выражение «странная война» прочно вошло в историю и сохранилось до сих пор. Да и как было не считать эту войну «смешной» или «странной», когда за четыре первых месяца войны французские потери на суше, в воздухе и на море составляли 1433 человека, а англичане потеряли на суше троих человек[31].
Экономическая блокада
Но так обстояло дело не только на Западном фронте. Такова была линия во всех вопросах, касающихся войны. Политические руководители Англии (ас ними были согласны и французские руководители) считали, что на первом этапе войны ее главным орудием должно быть экономическое наступление союзников против Германии. Они полагали, что таким путем Германию, страну с весьма напряженной экономикой, удастся «убедить», что выиграть войну она не может. В результате в Германии произойдет внутренний переворот. «Экстремисты» во главе с Гитлером будут отстранены, а на смену им придут «умеренные» (в Англии и Геринга считали умеренным!), с которыми можно будет прийти к полюбовному соглашению. Эта точка зрения, прикрывавшаяся пустыми фразами о враждебном отношении к нацизму, была следующим образом выражена британским премьер-министром Н. Чемберленом: «Пока Гитлер не сойдет со сцены и пока не рухнет нацистская система, мира быть не может. Но то, на что я надеюсь, не есть военная победа, возможность которой представляется мне весьма сомнительной, но крушение внутреннего фронта в Германии. Для этого необходимо убедить немцев, что они не смогут выиграть войну… Исходя из этого, необходимо оценивать всякое действие с точки зрения его возможного влияния на умонастроение немцев»[32].
На штабных совещаниях Англии и Франции в апреле 1939 г. было решено, что экономическое наступление будет состоять из двух взаимодополняющих частей: экономической блокады и интенсивных бомбардировок главных экономических районов и коммуникаций Германии с воздуха. Однако еще до начала войны второй важнейший элемент экономического наступления – массированные бомбежки – отпал. 22 августа 1939 г., когда война между Германией и Польшей уже считалась неизбежной, комитет начальников штабов отдельных родов войск издал соответствующую инструкцию, по существу запрещавшую бомбежки Германии. После первых десяти дней войны этот вопрос был рассмотрен вновь и действие запрета подтверждено.
Английский вице-маршал авиации Э. Кингстон-Макклори свидетельствует: «В течение всего периода странной войны в Европе передовой ударной авиагруппе не разрешалось производить налеты на Германию; она занималась разбрасыванием листовок, так как противовоздушная оборона Франции была слабой и французское правительство выступило против проведения нами бомбардировочных операций. Наше бездействие можно объяснить также и тем, что командование нашего флота хотело бы сохранить силы бомбардировочной авиации для действий против немецкого флота, а командование армии желало бы в максимальной степени использовать их для поддержки сухопутных войск. Кроме того, была получена просьба Рузвельта не начинать бомбардировок с воздуха. Но решающим фактором было то, что военный кабинет ни в коем случае не соглашался взять на себя инициативу начала в этой войне бомбардировок с воздуха»[33].
Решительно выступал против бомбежек Германии не кто иной, как сам английский министр авиации Кингсли Вуд, известный своей откровенной поддержкой мюнхенского курса. Кингсли Вуд принадлежал к узкому кругу «мюнхенцев», к так называемой клайвденской клике.
Известный деятель консервативной партии, неоднократно занимавший министерские посты, Л. Эмери пишет в своих мемуарах: «5 сентября (т. е. через два дня после объявления Англией войны Германии. – А.Н.) я предложил министру авиации Кингсли Вуду, чтобы мы, учитывая нехватку леса в Германии, попытались поджечь Шварцвальд. Я был полностью подготовлен к ответу, что имеются возражения технического порядка или что есть другие, более ценные и, с военной точки зрения, более важные объекты. К моему ужасу он ответил мне, что вообще не ставится вопрос о бомбардировках: мы не намерены даже атаковать военные заводы под Эссеном, которые являются частной собственностью, и линии коммуникаций. Все это, мол, делается для того, чтобы не оттолкнуть американскую общественность. На вопрос, собираемся ли мы пошевелить хотя бы пальцем, чтобы помочь полякам, он не ответил»[34].
Генерал Эдвард Спирс, консерватор, член парламента, выполнявший во время войны функции главного офицера связи между английским и французским правительствами, рассказывает, что в первые дни сентября 1939 г., когда в палате общин остро стоял вопрос об оказании помощи Польше, Кингсли Вуд уговаривал его не выступать в палате с требованием оказать помощь Польше авиацией[35].
Когда некоторые представители английских военно-воздушных сил предложили все же приступить к бомбардировке германских военных объектов, их предложение было «отклонено правительством»[36].
Дело дошло до того, что позднее, уже во время развернувшихся военных действий в Норвегии, английским пилотам вплоть до 11 апреля 1940 г. не разрешалось атаковать немцев, расположившихся на датских и норвежских аэродромах. Спустя еще два дня «они получили разрешение открывать только пулеметный огонь, но бомбы сбрасывать запрещалось!»[37].
29
См.: Walter Görlitz. Der zweite Weltkrieg. 1939–1945. Bd. I. Stuttgart, 1951. S. 83.
30
В. Montgomery. The Memoirs. London, 1958. P. 58.
31
См.: Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939–1945. М., 1956. С. 78.
32
Keith Fei ling. The Life of Nevil Chamberlain. London, 1956. P. 418.
33
Э. Дж. Кингстон-Макклори. Руководство войной. М., 1957. С. 107.
34
L. S.Amery. Му Political Life. London, 1955. Vol. III. P. 330.
35
См.: Ed. Spears. The Assignment to Catastrophe. London, 1954. Vol. I. P. 30–31.
36
Ibid. P. 109.
37
L. S.Amery. Op. cit. P.332.