Огненный лис

— Хорошо, — не стал спорить Данила и перевернул страницу.

— А это что? — Удивился Муля. — Какое-то художество…

— Вроде, карта, — придвинулся ближе Виктор. Это действительно была карта местности — плохо вычерченная, с нарушением топографических правил. — Ага, вот… это, похоже, берег. Так. Плотина. Шлюз… и наш остров?

— Смотрите-ка, — хмыкнул Муля. — И овраг нанесен, по которому мы сюда вышли. И обе казармы.

— Вот траншея… а дальше не пойму.

— Какие-то условные обозначения.

— Ага. Так. Голова лошади и крестик.

— Проще пареной репы, — вставил Муля. — Я же рассказывал: лошадь у него была. Сдохла.

— Наверное, тут он её и закопал.

— Тогда, — сообразил Виктор, — где нарисован патрон — мы сидим.

— А это тогда что? Кружок, а рядом лист какой-то. Или травинка?

— Факт — «плантарь»! — Подхватил с места Палец. — Поле конопляное!

— Ну, а это что? — Ткнул в тетрадь Данила.

Все уставились на указанное им место. Общирная территория была обведена жирной линией, в центре которой покойный изобразил некое чудовище со змеиной головой и знак вопроса.

— Кто как думает?

— А чего думать? — Пожал плечами Палец. — Пойдем и посмотрим.

— Согласен, — не стал спорить Виктор.

— Да, как же! Посмотрите вы! — Рассмеялся Данила.

— Не понял?

— Следопыты нашлись… Море здесь! Вода. Водичка, ясно?

— Ну и что? — Виктор не захотел сдаваться. — Под водой что, нельзя ничего спрятать?

— Да ладно вам!

— Тем более, что он, покойничек-то наш, службу здесь нес, когда плотины и в проекте не было.

— Точно, пацаны! Наверное, капитан зарыл чего-нибудь, а потом все вокруг затопили, — у начинающего кладоискателя Мули Папича загорелись глаза.

— Может, и так. Только вряд ли!

— Почему это?

Данила покровительственно похлопал приятеля по плечу:

— Сам подумай! Если бы он что-то прятал, то знал бы куда. А ты на схему взгляни. Знак вопроса видишь?

— Ну и что?

— А то, что точного места тайника на обведенной территории он не знал!

— Мудро, — вынужден был признать Виктор.

— Молодец, — согласился Палец и протянул руку за автоматом. Подсоединил магазин, дослал патрон в патронник. — Может, шмальнем, Витек? Проверим?

Но Виктор молчал — сосредоточенно и отрешенно. Он пытался понять, что же охранял здесь покойный отшельник. Что же это за сокровище такое? Сокровище, ради которого стоило дезертировать из армии, прожить здесь, на острове, долгие-долгие годы… прожить в одиночестве, в холоде, в голоде, в страхе перед стихией и перед властями?

— Эй, ты чего? Оглох?

— А? — Встрепенулся Виктор.

— Шмальнем, спрашиваю?

— В кого?

— Да ну тебя…

— Шмаляй. — Виктору было сейчас не до приятелей. — Только в воздух.

Какая-то мысль, какая-то смутная догадка вертелась у него в голове, все ещё не решаясь оформиться в ответ. Пальцы его механически и бесцельно теребили бумагу, в какой-то момент страница тетради перевернулась:

— Е-мое!

— Карандашный рисунок: обнаженная женщина, над головой — что-то вроде нимба…

— Икона. Икона?

— Что за фигня? — Палец присел рядом с Виктором и уставился на тетрадь. — Надо же…

— Вот ведь какой разносторонне развитый человек нас покинул! Он тебе и защитник Отечества, и бомж-бродяга, и живописец. Смотрите, картинку какую-то намазюкал.

— Это икона, — повторил Виктор. — Я у дядьки своего точно такую же видел.

— Вон, что-то ещё написано там, — Данила Московский прищурился через плечо Виктора:

«… и упадут на землю ледяные камни!»

— Смотрите, а на пальце у неё — вроде, как перстень? Камень треугольный… и змеи!

— Эй, ну чего? Шмалять-то будем из автомата? Или нет? — Палец уже потерял интерес к тетради и вскинул вверх ствол ППШ.

— Погоди, — остановил его Виктор. Поднялся с корточек, отряхнул одежду:

— Обязательно шмальнем. Только не сейчас. Вот похороним раба Божьего — и как бабахнем салютом! Все-таки, бывший офицер умер. Капитан. Окажем покойнику воинские почести.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1

Над кременчугскими крышами сгущались грозовые тучи. Солнечные лучи, выбиваясь из последних сил, пытались отбросить их назад, рассеять, оттеснить за горизонт, но тучи не отступали, постепенно захватывая небо.

— Что-то в этом году рановато, — Шурэн поудобнее расположился в цветастом, мягком кресле. — Середина июля. А ураган, вроде как, на подходе. Сначала Харьковскую область растормошит, потом за нас примется…

Гостиница «Кремень». Номер «люкс». Напротив Шурэна, на полукруглом диванчике расположился Тимур Курьев. Веки его слегка приоткрыты, губы пересохли.

— Сам-то как?

Ничего не ответив, Куря вяло перевернулся сначала на один бок, потом на другой. Тяжело вздохнул, и вновь улегся на спину, вперившись взглядом в подвесной потолок. Накануне он явно перепил, а теперь чувствовал себя где-то за гранью реальности.

В номере царил соответствующий беспорядок. На столе Пизанскими и Эйфелевыми башнями громоздились пустые и недопитые бутылки местного газированного вина, кучи всевозможных объедков, огрызков и окурков. Скатерть заляпана, пепельница переполнена каким-то вонючим мусором… словом, следы вчерашнего застолья говорили сами за себя.

В остальном же обстановка ничем не отличалась от среды обитания обычного командировочного. На спинке стула — помятые брюки с подтяжками, не стираная рубаха, а из-под дивана предательски белеет краешком кружевной материи некий предмет интимного женского туалета.

— Чего надо? — Не глядя на гостя, спросил Курьев. — Какого рожна приперся?

— Не рад, что ли?

— Погода на дворе сонная. Душняк. Того и гляди, гроза шибанет, а тут ты со своим дешевым одеколоном. Чего надо-то?

— Да так… проведать заглянул. Братка питерского.

— Все? Проведал? — Отвернулся Тимур.

— Да уж. Не в духе ты, вижу. Явно не в духе. Обижульки какие-то строишь. На меня вот рычишь… Недоволен чем-то?

— Вы зато с Кругом всем довольны! Тихушники… Мутите, крутите — все сами, да сами!

— Ты серьезно?

— Мне Циркача разок показали — и ладушки? А я теперь должен сидеть в этом чертовом номере, как пес в конуре?

— Солдат спит, служба идет… все для пользы дела, между прочим.

Тимур недоверчиво прищурился, но гость выдержал его взгляд:

— Не гони порожняк. Никто тебя не разводит.

— Хотелось бы поконкретнее.

— О Циркаче беспокоишься? Напрасно. Он последние две недели, как челнок-мешочник, с дружками своими на остров мотается — поле мое конопляное стережет. Дурачок…

— На чем мотается?

— Сначала на Гарпушиной лодке, но она для плохой погоды не подходит, опасно. Море, все-таки. Так что, теперь они яхтой обзавелись.

— Откуда роскошь такая?

— Муля Папич на прокат взял, у знакомых. Он ведь с детства в городском клубе парусами увлекался. Даже диплом какой-то имеет. Ну, и мы помогли, через десятые руки.

— Надо Циркача и на острове пасти! — Загорелся Курьев. — На острове! Случись что, он оттуда и свалит. Ищи тогда, свищи…

— Может, и надо бы за ним там присмотреть. А может, и не надо… Смотря, как для кого.

— Ты о чем, Шурэн?

— По мне, пусть бы и сваливал Циркач. Да подальше! И чтобы менты — вслед за ним.

— Все равно не понимаю, — наморщил лоб Тимур.

— Проще простого. Циркач нам уже не нужен.

— Кому это — нам?

— Мне. И тебе.

— Нашел? — Подался вперед Тимур Курьев. От накатившегося волнения губы его пересохли окончательно. — Нашел, что ли?

— Думаю, да, — Шурэн с достоинством выдержал паузу. — На ловца и зверь бежит. Круг на прошлой неделе сводку наружного наблюдения давал, помнишь?

— Помню.

— Менты засекли Циркача, как он к родственнику ходил… помнишь?

— Ну!

— Оказалось — все в цвет! Между прочим, родственничек его потом сам ко мне приперся.