Огненный лис

А вокруг, на почтительном расстоянии обитают бомжи. Клянчат что-то, копошаться в мусорных баках, метр за метром, как минное поле, обследуют железнодорожное полотно. Надеются: авось, на глаза попадется что-нибудь ценное — монетка там, к примеру, или сережка золотая. Чаще, конечно, ни того, ни другого, одно дерьмо…

Вагонная часть депо.

В отделе кадров, ровными строчками на казенных бланках — тысяча человек, во всех подробностях.

Система. Государство в государстве, ячейка общества. Почти семья… Тысяча человек: кто-то уживается в ней и остается до конца, кто-то вылетает, не успев прочувствовать, понять дух и букву её писаных и неписаных законов.

Тысяча человек, столько же судеб. И в то же время — одна судьба, общая. Как общий вагон — кому-то досталось место получше, кому-то похуже, но глядишь, по дороге разговорились между собой, обустроились, пообтерлись…

— Рая, Раечка!

— Чего?

— Ты «девятку» мою не видела?

— Кажется, на мойку потащили, в РЭД.

— Ах, мать её, перемать ее! Замоталась со сменой белья. Теперь вот ждать придется.

— А ты не жди, Валюш! Пошли ко мне на вагон, чайку попьем. Я тебе чего расскажу-то… Кузмич наш вчера, слышала?

— Нет. А ты теперь на каком?

— На «тридцать пятом» сегодня поеду. Видишь? Вон, на третьем пути стоит.

— Ох, и сраный же поезд, — сочувствует Валя. — Вагоны дрянь, развалюхи…

— А что поделаешь? Послали.

— Ну, и ты бы послала! Тех, которые тебя на него послали.

— Ага, скажешь тоже! Я их, а потом они меня — насовсем?

— Ох, давно я тебя не видела, Раечка! — Валентина обняла подругу за плечи. — Все такая же…

И обе немолодые уже, но бойкие и веселые толстушки в синих форменных юбках и рубахах побрели, спотыкаясь о шпалы, «на вагон». А чуть погодя задымится в служебном купе невесть какого сорта чаек, зашушукаются они, захохочут, обсуждая, что же там такое опять отчебучил вчера «их» Кузмич.

… Дарья остановилась возле выкрашенного в фирменный красный цвет вагона и подняв с земли камешек постучала условным кодом в металлическую дверь.

— Твой? — Поинтересовался Виктор.

— Нет. Мой — следующий.

Рогов вопросительно вскинул брови:

— А чего мы сюда?

— Мой же заперт изнутри, — без раздражения, как несмышленому ребенку пояснила девушка. — Как же мы в него с улицы попадем? Придется через этот идти, если, конечно, пустят.

Она прислушалась, но беспокойство было напрасным. Внутри вагона раздались приближающиеся шаги, затем щелкнул замок:

— Привет, Даша! — В проеме стоял заспанный и помятый парняга лет двадцати семи:

— Умаялся за день. Сплю… Так что, давайте быстрее.

В полутьме переходной площадки Дарья трехгранным ключом отворила дверь и пропустила Рогова вперед:

— Милости прошу!

— Да-а, — присвистнул Виктор, ощупывая глазами внутреннюю отделку вагона «СВ». — Ни фига себе! Прямо, «Астория» на колесах.

— А ты в «Астории»-то был хоть раз? — Снисходительно улыбнулась проводница.

— Нет, — признался честно Рогов. — Только в кино видел.

Взгляд его заскользил вдоль сверкающего никелем и полировкой, устланного коврами коридора, цепляясь за все неожиданное и необычное. На стенах, покрытых бежевым пластиком, развешаны в горшочках декоративные цветы, специальные полочки заполнены свежей прессой. В купе «на двоих» вместо привычных полок — мягкие диваны, заранее застеленные новым, накрахмаленным бельем. По-домашнему сбиты подушки, на столиках — чистые кофейные чашки и минералка.

Откуда-то сверху послышался легкий щелчок автоматики, а затем ровное, ненавязчивое гудение.

— Вентиляция? — Понимающе кивнул Виктор.

— Нет, — ответила Даша все с той же снисходительной улыбкой. — Это холодильник.

— Да ты что! — Удивился Рогов. — Вот так сервис…

— А как же иначе? У нас же пассажиры — все сплошь иностранцы, знаменитости, депутаты.

— Ясно, — вздохнул Виктор. — Простому смертному сюда не попасть. Если он, конечно, не уборщик.

— Ну, почему же…

— Ага. Станут у нас для обычных токарей и доярок холодильники в купе пихать!

— Глупости. Ехать в «СВ» может кто угодно, билеты в кассе продаются без проблем. Если, конечно, они по карману.

Виктор хмыкнул:

— И сколько же вся эта красота стоит?

— В одном направлении? Ну, наверное… — прищурилась Даша. — Наверное, на Украину туда и обратно простым вагоном сьездить дешевле обойдется.

— Круто, — вынужден был признать Рогов. И внезапно призадумался, усевшись на край одного из застеленных диванов.

Даша опустилась на корточки, прямо напротив. Посмотрела в глаза:

— Ну, что? О чем печалишься?

— Ты же знаешь.

— Не надо, Витя. Не думай пока про это! С бригадиром договорюсь, он разрешит — сьездим в Москву, вернемся… У меня как раз получка будет, я тебе одолжу на билет до Кременчуга, и вообще… Как бы ты без денег на Украину покатил?

— Не знаю, — пожал плечами Виктор.

— Вот видишь, — Даша прильнула грудью к его коленям.

— Все правильно. Хотя… Спасибо тебе за заботу, но понимаешь — как-то неловко. Неудобно мне!

— Перестань. Я же тебе не милостыню подаю! Приедешь, устроишься тогда и отдашь долг. Вышлешь по почте, ладно? А может, я и сама приеду, у меня отпуск скоро.

— Ну, если приедешь… Тогда я согласен: давай!

Виктор прикоснулся к коленям девушки и тут же полез выше.

— Ты чего? Сдурел, что ли? — Отшатнулась Даша.

— А что такое?

— Да в любой момент зайдет кто угодно! — Она поднялась и окатила Рогова нарочито суровым взглядом:

— Ты мне это брось… В дороге — чтоб ни-ни! У нас такое не практикуется, понял?

— Понял, — с сожалением убрал руки Виктор. — Печально… Такие диваны шикарные и — не практикуется?

— Делом лучше займись, — подбоченилась девушка. — Дармоедов я возить не намерена, так что впрягайся-ка в работу!

— А чего делать-то? — Немного растерялся Рогов. — Я завсегда пожалуйста, но, извиняюсь, кроме как по селектору выступить с руководящими указаниями ничего в вашем хозяйстве не понимаю.

— Тоже мне, диспетчер нашелся! — Фыркнула Даша. — Пылесос видишь? Вон, за щитом… Пропылесось ковры в купе и в коридоре, потом титан затопишь.

— А ты?

— А мне, извини за откровенность, себя надо в порядок привести. В уборную сходить, подкраситься… Проводники — они ведь тоже люди!

… В двадцать три часа с минутами фирменный поезд «Красная стрела» подкатился к перрону Московского вокзала. Репродукторы наполнили воздух звуками душещипательной мелодии, и состав замер.

Как по команде, одновременно распахнулись двери, из которых в вечерние сумерки высыпали проводники. Отерли поручни и застыли в ожидании пассажиров — вышколенные, чистенькие, с приветливыми плакатными улыбками на лицах.

А народ уже повалил к вагонам.

Привычная публика — в основном, дородные, холеные мужчины и женщины, не обремененные поклажей. Некоторые немного навеселе: оживленно прощаются, шумят, целуют друг друга и жмут руки остающимся.

Иные, наоборот — суровые, деловитые, преисполненные чувства собственной значимости. Такие широкой, уверенной походкой минуют перрон и тут же исчезают от людских глаз за распахнутой дверью.

Редкой экзотикой тут и там мелькают эстрадные знаменитости и звезды киноэкрана. Странно, они вовсе не смотрятся чужаками среди респектабельных деловых господ, придавая образу «Красной стрелы» некий шарм и дополнительную престижность.

— А это кто? В черном?

— Костя Кинчев, — подтвердила догадку Даша.

— Ни фига себе…

Виктор смиренно стоял за её спиной и таращил ошалелые глаза на шествующих мимо знаменитостей.

Знаменитости вели себя, как простые смертные, и даже время от времени кучковались на посадке, образуя перед вагонами целые созвездия. Виктор и раньше видел их, почти всех — но это происходило либо дома, у телевизора, либо в зрительном зале. А чтобы вот так, запросто…

— Добрый вечер!

— Здравствуйте.

Из-за спины здоровенного темно-лилового негритоса вынырнул Шевчук. Протер платком линзы массивных очков, достал билет и протянул Дарье. Та кивнула, мельком взглянув на пропечатанные компьютером строчки: