Возвращение короля

На восходе Гэндальф со своим спутником приблизились к Минас Тириту, и Пин вскрикнул от восторга, когда на его глазах стены крепости окрасились розовым в свете зари, а Белая Башня на вершине холма засверкала серебром под первыми лучами солнца. Белые знамена развевались на стенах, высоко и чисто пели трубы.

Когда они въехали в ворота, люди вокруг закричали: – Митрандир! Смотрите, это Митрандир! Видно, гроза близко!

– Да, она приближается, – ответил Гэндальф. – Меня принесли ее крылья. У нас дело к Денетору, покуда он еще правитель Гондора. Как бы ни пошло дальше, стране уже не бывать прежней, – проворчал он себе под нос. – Пропустите меня!

Люди расступились, дивясь на коня и спутника мага. Коней в Гондоре видели редко, но все признали в благородном животном посланца Ристании, и это наполнило надеждой многие сердца.

Беллазор звонко ступал по каменным мостовым, поднимаясь из одного яруса Города в другой. Они шли ступенями к вершине горы, каждый ярус был обнесен стеной с воротами, и ворота никогда не располагались друг против друга. Центральная Цитадель казалась неприступной. Если враг брал одну стену, перед ним вставала другая.

Пин не мог опомниться от изумления и восторга при виде этого могучего, великолепного каменного города. Но всюду глаз встречал признаки упадка: двери домов были заперты, окна пусты, улицы немы.

В седьмом ярусе солнце, освещавшее в это время Фродо дорогу через чащи Итилиена, озарило гладкие стены, резные колонны и большую арку ворот. Коням вход в Цитадель был заказан, и Гэндальф спешился. Беллазор тревожно переступал копытами, но маг шепнул ему что-то, и он позволил увести себя.

Воины, охранявшие вход в Звездную Цитадель, были одеты в черное. На груди у них серебрилось вышитое цветущее дерево под семью звездами, на головах – высокие шлемы с крыльями морской чайки по бокам. Стража молча пропустила Гэндальфа. За аркой был двор, мощеный белым камнем, и фонтан, искрящийся на солнце веселыми бликами. Вокруг росла яркая зеленая трава; но рядом, склонившись над чашей фонтана, стояло мертвое, засохшее дерево, и капли воды стекали с его голых ветвей, как слезы. Пин хотел было удивиться, но вспомнил, как однажды Гэндальф пел о семи звездах и белом дереве. Он открыл рот, чтобы спросить мага, но они уже вступили под своды высокого дворца, и Гэндальф заговорил сам.

– Будь осторожен в словах, добрый Перегрин. Здесь не Хоббитания, и лишняя болтовня не в чести. Теоден был добр и кроток, но совсем не таков Денетор. Он человек гордый и проницательный, и гораздо более сильный и властный, чем Теоден, хотя и не король, а только правитель. Говорить он будет в основном с тобой. Он любил Боромира и очень сильно, а ты был с ним до конца. Но предупреждаю: не упоминай имени Фродо и его задачи. Когда придет время, я скажу об этом. И еще, – маг промедлил, – об Арагорне тоже лучше бы помолчать пока.

– Но почему? Разве с Бродяжником что-нибудь не так? – испуганно спросил Пин. – Он ведь сам хотел идти в Гондор. Он же должен скоро прийти... или нет?

– Все может быть, – озабоченно ответил Гэндальф. – Арагорна здесь не ждут. Его приход будет неожиданностью и для Денетора, и так, мне кажется, будет лучше. Я, во всяком случае, не собираюсь никого предупреждать о его приходе.

Они уже подошли к высокой двери из полированного металла. Гэндальф остановился.

– Сейчас не время заниматься историей Гондора, хотя лучше бы тебе ее знать. Послушай меня и сделай, как я тебе говорю. Не очень-то мудро сообщать могучему правителю о смерти наследника, и одновременно о прибытии претендента. Это ты, надеюсь, понимаешь?

– Как претендента? – ошеломленно переспросил Пин.

– Вот именно, – ответил маг. – Игрушки кончились, любезный Перегрин. Смотри, слушай и думай, прежде чем сказать или сделать что-нибудь. Ну идем, пора, – и он постучал в дверь.

Они вошли в зал, своды которого покоились на огромных колоннах черного мрамора. Вершины колонн были украшены изваяниями неведомых животных, ветвей и листьев, по потолку шла цветная роспись по золотому полю. Между двумя рядами колонн застыли мраморные фигуры. Пин вздрогнул, узнав в чертах их лиц Каменных Стражей на Андуине. Что-то в них напоминало ему и Арагорна.

В дальнем конце зала, на многоступенчатом возвышении, стоял пустой мраморный трон; позади него на стене мерцало драгоценными камнями изображение цветущего дерева.

У подножия трона на широкой ступени в простом кресле из черного камня сидел старик с коротким белым жезлом в руках. Он не поднял головы на вошедших, продолжая рассматривать что-то у себя на коленях.

Гэндальф остановился в трех шагах от кресла.

– Приветствую Денетора, сына Эктелиона! – звучно сказал он. – В этот мрачный час я пришел с вестями и советом.

Старик поднял голову. Пин невольно ждал в нем сходства с Боромиром, но резкие и гордые черты лица правителя, глубокие, темные глаза снова напомнили ему Бродяжника.

– Да, ты прав, час мрачен, – медленно произнес Денетор, – но мы привыкли видеть Митрандира именно в такие часы, – он надолго замолчал. – Знаки предвещают близкую гибель Гондора. Горько думать о том, что впереди, но еще горше уже случившееся. Мне сказали, что с тобой придет тот, кто видел гибель моего сына. Это он?

– Да, – ответил маг. – Их было двое. Его товарищ остался с Теоденом Ристанийским и прибудет позже. Они оба – невысоклики из Хоббитании, но предсказание говорит не о них.

– Невысоклики, – мрачно повторил Денетор. – Это они внесли смуту в дела Средиземья, из-за них погиб мой сын. О, Боромир! – простонал он. – Как ты нужен сейчас! Почему тебе выпал этот жребий, почему не брату твоему?

– Скорбь лишает тебя справедливости, правитель, – сурово заметил Гэндальф. – Боромир сам выбрал свой жребий и не уступил бы его никому. Он был сильным человеком и умел настоять на своем. Я хорошо узнал его за долгий путь, пройденный вместе. Но скажи, откуда в Минас Тирите тебе известно о его гибели? Кто сообщил о ней?

– Я получил вот это, – произнес Денетор. Гэндальф и Пин увидели на коленях правителя две половинки разрубленного большого рога, окованного серебром.