Стать сильнейшим - 2

– Пожалуй, сначала я съем девчонок, потом закушу тобой,– решил Пустой и с довольной рожей подошел к ужину. Теперь ему точно никто не помешает.

– Юзу… нет…– Куросаки не сумел сдвинуться с места и лишь с тоской смотрел, как рука Пустого тянется к девочке. Но все, что он мог– вытягивать руку и надеяться на чудо. И чудо произошло.

Пустой пронзительно взвыл от неожиданности, боли и ярости, а из обрубка руки, срезанной чуть выше локтя, потоком хлынула быстро исчезающая кровь. Конечность упала на асфальт и испарилась невесомыми черными частицами.

– Кто-о-о-о-о?– провыл Пустой и обернулся. Взгляд монстра нащупал высокого мужчину в форме синигами и белом хаори, держащего в одной руке ножны, а в другой– опущенный клинок с несколькими пятнышками крови.

В глазах Ичиго двоилось, но тем не менее он узнал неожиданного визитера, спасшего его сестру от страшной смерти.

– Д.. директор… Карасу?..– прохрипел Куросаки.

– Лежи и не дергайся,– велел ему Кеншин и перевел взгляд на Пустого.– Мне плевать на эту синигами,– кивок на Рукию, придавленную обломком дерева,– но я не позволю тебе сожрать моих учеников.

– Ах ты чертов синигами!– проревел Пустой, замахиваясь свободной рукой.– Я сожрал двенадцать синигами до тебя, сожру и тебя!

Удар был быстрым, сильным, точным. Точно таким же ударом Пустой только что искалечил синигами лейтенантского уровня, но против Кеншина…

Раскрытая ладонь, намеревавшаяся сгрести Кеншина и раздавить все его кости, столкнулась с вытянутыми ножнами и бессильно замерла. Невидимый удар– и монстр успел лишь удивиться, осознав, что рассечен пополам. После этого осознания его разум погрузился во мрак, а тело исчезло, растворилось в воздухе Каракуры тысячами мельчайших черных частиц.

Директор школы Масиба вложил занпакто в ножны. Тати окутался светящейся голубой дымкой и рассеялся, впитываясь в душу, а мужчина стремительно двинулся к Куросаки– самому, на его взгляд, нуждающемуся в помощи.

– Кто… вы?..– еле слышно прохрипел Ичиго, на которого вдруг навалилась невероятная усталость. Боль терзала все тело подростка, дышать было трудно– горло словно заливал раскаленный свинец–, хотелось закрыть глаза и раствориться в черноте, и лишь беспокойство за сестер не давало ему уйти в спасительный мрак забытия.

Кеншин присел рядом с ним на корточки и простер ладони над изломанным телом. Теплое зеленоватое свечение окутало Ичиго, избавляя от боли и даря облегчение.

– Не беспокойся о Карин и Юзу, не беспокойся об отце,– тихо произнес директор.– Я о них позабочусь.

– Кто вы?– окрепшим голосом спросил Ичиго, вполне осмысленно глядя на директора. Болевой шок прошел, остались удивление, настороженность и беспокойство. Карасу вытянул ладонь перед его лицом:

– Инэмури.

Куросаки почувствовал, как исчезло ощущение тела, как его разум затянуло куда-то, понесло далеко-далеко. Падение щекой об асфальт не породило никакой боли, лишь легкое касание и неожиданно громкий звук, после чего Ичиго Куросаки потерял сознание.

Мужчина быстрым шагом двинулся к Юзу и провел над ее телом руками. Девочка задышала ровно и глубоко, сорвавшееся с ладоней изумрудное сияние окутало ее голову, убирая ранку на лбу, на лице проступила умиротворенная улыбка.

– Здесь все хорошо,– пробормотал Карасу и шагнул к Карин.

– Карасу-сан?– девочка дрожала от боли и от пережитого страха.– Вы его… прогнали?

– Прогнал,– тепло улыбнулся мужчина.– А теперь спи.

Ладонь мягко коснулась лба девочки, и Карин вдруг почувствовала, как страх ушел, как ей стало хорошо и спокойно. Веки потяжелели, спать захотелось сильно-сильно, так сильно, что она не смогла сопротивляться и провалилась в глубокий спокойный сон. Ладони мужчины окутались изумрудным сиянием и заскользили в воздухе над телом девочки. Здесь были только синяки и ссадины, с ними Кеншин расправился в считанные мгновения. А вот глава семейства пострадал серьезно.

– Дурак ты, Ишшин,– вздохнул Карасу, излечивая переломанные ноги.

– А ты смог бы смотреть, как убивают твоих детей?– единственный уцелевший глаз на изуродованном лице переместился на Карин, потом на Юзу.– Спасибо…

– Я не дам в обиду моих детей, ты же знаешь. Сейчас я вызову Амайю, она восстановит твой глаз. А с Ичиго ничего серьезного, была сломана нога и два ребра, его я уже вылечил. Спи.

– Не смей меня… да чтоб ты сдох…– с чувством простонал Ишшин, глядя на кружащиеся темно-фиолетовые лепестки.

– Хрена,– фыркнул Кеншин.– Хакуфуку.

Ишшин Куросаки потерял сознание, и вскоре это забытье перешло в сон. За это время синигами подлечила и обезболила свои раны, но стоило ей сделать шаг, как перед ногой асфальт взорвался потоком мелких камешков и пыли.

– Я не помню, чтобы отпускал тебя,– раздался голос за спиной. Девушка сглотнула, отрываясь от созерцания внушительной ямки «Сделать такое незаклинательным шо, даже без номера заклинания?»– изумлялась краем сознания девушка. Будучи весьма сведущей в кидо, Рукия сразу поняла: против синигами такой силы и концентрации ей не выстоять. Да что там, она даже понять ничего не успеет, когда ее просто сметут!

– Что ты здесь делаешь?– задал вопрос Кеншин.– И повернись лицом, когда с тобой разговаривает капитан Готей-13.

Девушка медленно повернулась. Стоило ей встретиться взглядом с пронзительными, синими глазами, как ее ноги стали ватными, коленки задрожали, спина покрылась холодным, липким потом, а сознание затопил дикий, беспредельный страх.

– Я…– просипела Рукия Кучики, не в силах выдавить ни звука больше.– Я…

Так страшно ей не было никогда в жизни. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: за малейшую ошибку ее ждет смерть. Рукия никогда так не хотела жить, как сейчас. Она отдала бы что угодно, только бы не умирать, вся ее гордость синигами разбилась, как стекло, об этот синий взгляд, об скалу авторитета экс-капитана десятого отряда, Демона Войны Кеншина Карасу. «Я не хочу умирать… я не хочу умирать,– пульсировало в ее мозгу.– Боже, что угодно, только не смерть! Я так хочу жить…»

Мужчина фыркнул с презрением, а в его взгляде проскользнула брезгливость. «Не думал, что она будет настолько ничтожной,– размышлял Кеншин.– Я только хотел придавить ее своей реацу, как она уже превратилась в лужу зловонной слизи от одного моего взгляда. Впрочем, в ее душе спрятан Хоугиоку, убивать ее по меньшей мере необдуманно, ведь тогда чертов камень появится неизвестно где. А так мне хотя бы известно его местонахождение. Но до чего же она жалкая».

– Жалкое зрелище,– выплюнул он.– Сестра Бьякуи оказалась таким ничтожеством… впрочем, ты еще можешь быть мне полезна, Рукия Кучики. Бьякурай.

Две молнии сорвались с пальца мужчины почти одновременно, пронзая грудь девушки насквозь. Рукия ахнула, сделала шаг назад, широко распахивая глаза от ужаса и нестерпимой боли. Больно, когда насильно и в одно мгновение разрушают Звено Цепи и Сон Души, полностью отрезая от источника реацу. Безумно больно слышать быстро угасающий, полный ярости крик своего занпакто.

Девушка пошатнулась, рухнула на колени и разрыдалась. Громко, отчаянно, с судорожными всхлипываниями и содрогаясь всем телом.

– За… что…– разобрал Кеншин и слегка усмехнулся. Он терпеть не может слабаков и трусов, а перед ним именно трусиха и слабачка. Помнится, Гин при первой встрече был еще слабее, и тем не менее страха мальчика Кеншин не почувствовал даже тогда, когда надавил на него всей своей реацу. А эта… хотя кто его знает, может быть, из нее и выйдет толк.

«Да уж, толк-то выйдет,– фыркнула Ёроони с презрением к Рукии.– А что останется?»

«Бестолочь!– с готовностью ответила Кьюкетсуки.– Хозяин, это что получается? Мы наконец-то убьем Кьека Суйгетсу?»

«Да,– мужчина широко оскалился.– Но не сейчас. Скоро, девочки, скоро. Еще немного– и в трех измерениях не останется никого сильнее нас!»

– Карасу-сама!– рядом с Кеншином возникла Юмия.– Прошу меня простить, это я должна была… это Рукия Кучики? Но что с ней?