Страница 7 из 14
– Умница все-таки ты у меня, женушка! Как ты удачно мне посоветовала привести к царю эту бабку. Эх, если все направится, как сказала эта колдунья, и попляшут у меня бояре Шуйские, Мстиславские, Воротынские и Головины.
Бабка Елена пристально посмотрела на Годунова и загадочно сказала:
– А тебя, боярин, ждет большое будущее, будешь ты первым человеком при царе. А если еще освободишься от своих пороков и грехов, то будет очень хорошо. А теперь уходите все отсюда, я займусь больным. Мне над ним придется трудиться всю ночь.
Бабка Елена наклонилась над царем Федором и зашептала свои заклинания.
Все потихоньку удалились из опочивальни царя.
Уже утром Федор Иванович почувствовал себя гораздо лучше.
С утра он неистово, правда лежа, молился на образа. Просил Иисуса Христа и Богородицу дать ему здоровья. Лицо его оживилось, появился блеск в глазах. Впервые за несколько дней он попросил поесть. Но бабка Елена, прежде всего, напоила его настоями трав, а уже через некоторое время велела его попоить куриным отваром и жиденькой кашей.
После завтрака у царя на лице появилась улыбка и легкий румянец на щеках.
Царица Ирина Федоровна не отходила от постели мужа. Глядя на него, она не могла нарадоваться.
Борис Годунов появился в опочивальне рано утром. Ему не терпелось посмотреть, что же происходит с царем. Ведь от здоровья Федора зависела его судьба.
Он подошел к изголовью больного, спросил:
– Как ты, Федор Иванович, себя чувствуешь?
Царь с улыбкой взглянул на шурина и бодро ответил:
– Легче мне стало, Борис Федорович! Если так дело пойдет, то скоро встану на ноги.
– Ай да бабка Елена! Всех иноземных лекарей за пояс заткнула, – и, повернувшись, достал из привязанного на поясе кошелька несколько золотых монет, подал целительнице.
Та, перекрестившись на иконы, спрятала дар за пазуху и строго сказала:
– А сейчас выйдите из опочивальни. Я буду читать молитвы нашему Господу и просить его, чтобы он дал здоровья нашему государю Федору Ивановичу.
6
Вскоре царь Федор пошел на поправку. Уже через неделю он стал заниматься государственными делами. Борис снова почувствовал твердую почву под ногами. Теперь-то он решил, что не упустит возможность дать отпор Боярской думе, которая любыми путями старалась устранить его подальше от царского престола.
После возращения из храма с заутрени царя Федора и царицы Ирины государь пошел в приемный покой, чтобы заняться делами. Не успел он удобно расположиться за столом, чтобы рассмотреть грамоты, как в кабинет заглянул Борис Годунов. Увидев его, Федор Иванович приветливо заулыбался своему шурину, спросил:
– По какому делу пожаловал, Борис Федорович?
– Есть неотложное дело, государь, которое сегодня надо будет решить в присутствии всех думных дворян.
– Что за неотложное дело? – спросил царь.
– На сегодняшний день, Федор Иванович, государственная казна разворована нечестными боярами и пуста. Надо это прекратить. Опираясь на поддержку Шуйских, главный казначей Петр Головин добился, чтобы вторым казначеем был назначен его родственник Владимир Головин. Они бесконтрольно пользуются государственной казной, как собственной, и бессовестно разворовывают ее. Надобно, Федор Иванович, сегодня предложить Боярской думе проверить государственную казну.
Царь от такого известия даже побелел, сжал руки в кулаки, воскликнул:
– Да как же это так, ведь я этим боярам доверял!
– Доверяй, но проверяй, как говорят в народе, – с усмешкой ответил Годунов, чувствуя, что задел царя за живое, и в то же время понимал, что этой проверкой он нанесет сокрушительный удар по Боярской думе и от многих своих противников может освободиться.
– Ну что же, сегодня же предложу Думе провести проверку государевой казны, и ты, Борис Федорович, эту проверку возглавишь, а потом все доподлинно сообщишь мне.
Вскоре в приемном покое стали собираться думные бояре, они все, кланяясь царю, надменно взглянув на Годунова, гордо проходя мимо него, садились по лавкам, которые располагались вдоль стен.
Многие из них уже считали, что дни его при дворе сочтены.
Петр Головин зашептал на ухо Василию Шуйскому:
– К чему бы это царский шурин приперся в такую рань?
– Наверно, опять придумал какую-нибудь подлость. Сейчас узнаешь. Ты посмотри, государь, как прежде, даже не улыбается. Видно, сегодня будет что-то очень серьезное! – в тревоге ответил боярин Василий Шуйский.
Заседание Боярской думы царь Федор сразу же начал с обсуждения проверки государевой казны. Обычно Федор обращался ко всем присутствующим с приветливой улыбкой. Сегодня же лицо его было суровым и голос – не терпящий возражения. Глядя на казначея Петра Головина, с возмущением сказал:
– Пользуясь недавним моим пребыванием на престоле, а также болезнью, люди, которым была доверена государственная казна, без зазрения совести стали пользоваться ею, как своей, обогащая себя и своих родственников.
В Приемной палате наступила гнетущая тишина. Владимир и Петр Головины заерзали на месте, опустив головы, боялись посмотреть в лицо царю.
Никто из бояр не проронил даже слова в защиту своих единомышленников. Василий Шуйский даже на всякий случай отодвинулся от Головина.
Царь в упор посмотрел на провинившегося Петра, тот поднял голову и выпалил:
– Это надо еще доказать! – надеясь, что Дума его поддержит, но все по-прежнему молчали, так как все доподлинно знали, что царь говорит правду.
– Что ж, мы проверим казну, и по этому случаю я назначаю управителя Бориса Федоровича Годунова. Он в ближайшее время подберет людей для полной проверки государевой казны. Если казна на самом деле разграблена, главному казначею придется держать ответ за содеянное.
После этих слов по Думе прошел негромкий говор:
– Ну, бояре, и настал наш час! Теперь Годунов на нас выспится, – зашептал боярин Романов рядом сидящему Василию Шуйскому.
– Уж этот из шкуры вылезет, а докажет, что казна растащена Головиными. А хотя бы царь подумал, сколько денег и золота ушло на все церемонии его воцарения на престол, – ответил Мстиславский.
Борис Годунов с проверкой не заставил себя долго ждать, уже через неделю государева казна была полностью проверена. В ней обнаружились довольно крупные хищения. Утром, в начале седмицы, управляющий был у царя в Приемной палате. В душе его все ликовало: теперь-то он нанесет огромный урон Боярской думе, освободится от многих своих соперников и укрепит свое прежнее положение при дворе.
Царь Федор еще только-только расположился за письменным столом, чтобы просмотреть грамоты, как в Приемную палату неслышно вошел Годунов.
Шурин присел на лавку, ожидая, когда царь обратит на него внимание. Наконец, Федор оторвался от грамоты, посмотрел на своего родственника, заулыбался и сразу же спросил:
– Борис Федорович, неужто уже проверил казну?
У Годунова на лице появилась торжествующая улыбка, но он тут же сделал печальное лицо и грустно ответил царю:
– Федор Иванович, я тщательно проверил все, что осталось в государственной казне.
Царь встревоженно спросил:
– Там хоть что-то осталось?
– Осталось, Федор Иванович, но разворовано немало. Большие убытки понесла государева казна. Не только сотни рублей, но и золотые и меховые изделия украдены.
Годунов положил на стол перед царем мелко исписанную грамоту и сообщил:
– В этой грамоте, Федор Иванович, перечислены все убытки, которые понесла государева казна.
Царь взял в руки исписанный лист и стал читать. Через некоторое время он положил его на стол, грустно произнес:
– Вот и верь после этого верным слугам. Я, признаться, еще надеялся, что ты ошибся и наговариваешь на Головиных, а все оказалось чистой правдой.
– Что будем делать с Головиными, государь?
Федор на какое-то время задумался, затем сказал:
– За такое преступление всех Головиных нужно казнить, чтобы другим неповадно было.