Стихотворения

КНЯЗЬ МИХАЙЛО РЕПНИН[*]

Без отдыха пирует с дружиной удалойИван Васильич Грозный под матушкой-Москвой.Ковшами золотыми столов блистает ряд,Разгульные за ними опричники сидят.С вечерни льются вины на царские ковры,Поют ему с полночи лихие гусляры,Поют потехи брани, дела былых времен,И взятие Казани, и Астрахани плен.Но голос прежней славы царя не веселит,Подать себе личину он кравчему велит:“Да здравствуют тиуны, опричники мои!Вы ж громче бейте в струны, баяны-соловьи!Себе личину, други, пусть каждый изберет,Я первый открываю веселый хоровод,За мной, мои тиуны, опричники мои!Вы ж громче бейте в струны, баяны-соловьи!”И все подъяли кубки. Не поднял лишь один;Один не поднял кубка, Михаилo князь Репнин.“О царь! Забыл ты бога, свой сан ты, царь, забыл!Опричниной на горе престол свой окружил!Рассыпь державным словом детей бесовских рать!Тебе ли, властелину, здесь в машкаре плясать!”Но царь, нахмуря брови: “В уме ты, знать, ослабИли хмелен не в меру? Молчи, строптивый раб!Не возражай ни слова и машкару надень —Или клянусь, что прожил ты свой последний день!”Тут встал и поднял кубок Репнин, правдивый князь:“Опричнина да сгинет!— он рек, перекрестясь.—Да здравствует во веки наш православный царь!Да правит человеки, как правил ими встарь!Да презрит, как измену, бесстыдной лести глас!Личины ж не надену я в мой последний час!”Он молвил и ногами личину растоптал;Из рук его на землю звенящий кубок пал...“Умри же, дерзновенный!”— царь вскрикнул, разъярясь,И пал, жезлом пронзенный, Репнин, правдивый князь.И вновь подъяты кубки, ковши опять звучат,За длинными столами опричники шумят,И смех их раздается, и пир опять кипит,Но звон ковшей и кубков царя не веселит:“Убил, убил напрасно я верного слугу,Вкушать веселье ныне я боле не могу!”Напрасно льются вины на царские ковры,Поют царю напрасно лихие гусляры,Поют потехи брани, дела былых времен,И взятие Казани, и Астрахани плен.1840-е годы

НОЧЬ ПЕРЕД ПРИСТУПОМ[*]

Поляки ночью темноюПред самым Покровом,С дружиною наемноюСидят перед огнем.Исполнены отвагою,Поляки крутят ус,Пришли они ватагоюГромить святую Русь.И с польскою державоюПришли из разных стран,Пришли войной неправоюВраги на россиян.Тут вoлохи усатые,И угры в чекменях,Цыгане бородатыеВ косматых кожухах...Валя толпою пегою,Пришла за ратью рать,С Лисовским и с СапегоюПрестол наш воевать.И вот, махая буркамиИ шпорами звеня,Веселыми мазуркамиВкруг яркого огняС ухватками удалымиНесутся их ряды,Гремя, звеня цимбалами,Кричат, поют жиды.Брянчат цыганки бубнами,Наездники шумят,Делами душегубнымиГрозит их ярый взгляд.И все стучат стаканам:“Да здравствует Литва!”Так возгласами пьянымиВстречают Покрова.А там, едва заметная,Меж сосен и дубов,Во мгле стоит заветнаяОбитель чернецов.Монахи с верой пламеннойВо тьму вперили взор,Вокруг твердыни каменнойВедут ночной дозор.Среди мечей зазубренных,В священных стихарях,И в панцирях изрубленных,И в шлемах, и в тафьях,Всю ночь они морознуюДо утренней порыРукою держат грозноюКресты иль топоры.Священное их пениеВторит высокий храм,Железное терпениеНа диво их врагам.Не раз они пред битвою,Презрев ночной покой,Смиренною молитвоюВстречали день златой;Не раз, сверкая взорами,Они в глубокий ровСбивали шестопeрамиЛитовских удальцов.Ни на день в их обителиГлас божий не затих,Блаженные святители,В окладах золотых,Глядят на них с любовию,Святых ликует хор:Они своею кровиюЛитве дадут отпор!Но чу! Там пушка грянула,Во тьме огонь блеснул,Рать вражая воспрянула,Раздался трубный гул!..Молитесь богу, братия!Начнется скоро бой!Я слышу их проклятия,И гиканье, и вой;Несчетными станицамиИдут они вдали,Приляжем за бойницами,Раздуем фитили!..1840-e годы

* 57 *

Князь Михайло Репнин . — Источником стихотворенияявляется рассказ о смерти Репнина в “Истории Иоанна Грозного” кн.А.М.Курбского: Иоанн “упившись начал со скоморохами в машкарах плясати, и сущиепирующие с ним; видев же сие бесчиние, он [Репнин], муж нарочитый иблагородный, начал плакати и глаголати ему: “Иже недостоин ти, о царюхристианский, таковых творити”. Он же начал нудити его, глаголюще: “Веселись ииграй с нами”, — и, взявши машкару, класти начал на лице его; он же отверже ю ипотоптал... Царь же ярости исполнився, отогнал его от очей своих, и по коликихднях потом, в день недельный, на всенощном бдению стоящу ему в церкви...повелел воинам бесчеловечным и лютым заклати его, близу самого олтаря стояща,аки агнца божия неповинного”. Между тем в стихотворении Грозный собственноручноубивает Репнина, и тут же на пиру, а не через несколько дней в церкви. Толстойвнес эти изменения из соображений чисто художественного порядка: в “КнязеСеребряном” (гл. 6) эпизод с Репниным рассказан в соответствии с историческимиданными. Концовка — раскаяние Грозного — также принадлежит Толстому.Вечерня  — вечерняя церковная служба.Кравчий  — придворный чин в Московском государстве; кравчийраспоряжался подачей блюд и напитков к царскому столу.Тиуны  — название некоторых категорий частных слуг князей ибояр и административно-судебных должностей в Древней Руси; здесь: верные слуги.Баян  — древнерусский поэт-певец.Машкара  — маска, личина. Рек  —сказал.

* 58 *

Ночь перед приступом . — В стихотворении описана осадаТроице-Сергиевой лавры войсками Я.Сапеги и А.Лисовского во время польскойинтервенции, целью которой было возведение на русский престол Лжедимитрия II.Осада началась осенью 1608 г. и продолжалась шестнадцать месяцев, но все штурмыбыли отбиты. Источником “Ночи перед приступом” является “Сказание о осадеТроицкого Сергиева монастыря от поляков и литвы” келаря этого монастыряАвраамия Палицына, возможно, в пересказе Карамзина.Волохи  — валахи, народность, вошедшая в состав современнойрумынской нации. Угры  — венгры.Стихарь  — одежда, надеваемая духовенством прибогослужении. Тафъя  — маленькая круглая шапочка.Оклад  — металлическое покрытие на иконе.