Гибернация

Вы спросите, какого хрена я до сих пор не обратился в клинику за помощью, но тут-то и начинается самое интересное.

Во-первых, мне абсолютно не нужны сон, вода и еда. Ни малейшего желания, ни есть, ни пить, ни спать. Сначала я думал, что я делаю все эти жизненно необходимые дела во время своих, так называемых "отключек" (о них чуть позже), то есть, я либо где-то ем, пью и сплю, либо кто-то мне помогает с этими делами пока я вне сознания. Но спустя какое-то время я заметил, что со мной не происходит никаких внешних изменений. Я всё время нахожусь в оптимальной физической форме, у меня нет ни грамма жира (без каких-либо упражнений) и, к тому же, никаких выделений, если вы понимаете о чём я. Ни капли, как не тужься. Идём дальше, пока можем.

Во-вторых, эти отключки, о которых упоминал выше. Когда мой мозг не занят никакой работой, я, как компьютер, перехожу в спящий режим, а потом включаюсь в другом месте, не представляя сколько прошло времени, минута или год. Когда думаю о своих отключках, из глубин подсознания всплывает такая процедура (видимо, занимался такими штуками, когда был ребёнком): приседаешь и при этом делаешь максимально глубокие вздохи, как только почувствуешь сильнейшее головокружение, встаешь спиной, например, к стене, делаешь максимально глубокий вздох и закрываешь глаза. Всё это время рядом с тобой находится помощник, который ждёт, когда ты надрочишься (в смысле как следует надышишься). В момент глубокого вдоха он давит на горло скрученной футболкой, или, если ассистент физически крепок, можно просто сильно давить ладонями на грудь. Происходит кислородное голодание и, как следствие, – потеря сознания. Но самое интересное – процесс возвращения сознания. Стойкое ощущение волшебности и иррациональности происходящего заставляет думать, что ты уснул несколько лет назад в своей кровати, а проснулся здесь и сейчас, под хохот, на твой взгляд, смутно знакомых тебе лиц.

35 %

Вчера, ближе к вечеру, после моих посиделок на берегу, состыковался с корешами. Мы решили немного подзаработать на пиво и сигареты и весь вечер шатались по промышленным окраинам в поисках цветных металлов, прячущихся от нас в обмотках проводов и в старой бытовой технике, как грибы прячутся от грибников под листьями и в траве. Попутно мы не брезговали и пустыми бутылками. Конечно, нам не очень повезло родиться здесь и сейчас, всё основное уже спиздили до нас, остались крохи меди и алюминия. Благо, что хоть бутылок всегда будет полно.

Но, как говорится, кто ищет, тот всегда найдёт. Сначала разломали старый холодильник – неплохой улов, можно было уже и остановиться, идти в пункт приёма цветных металлов, а потом за пивом. Мы бы так и сделали, но нас смутило стоящее на отшибе за жиденьким леском молоденьких берёзок, здание с вывеской "автосервис", хотя к нему не вела даже какая-либо мало-мальски годная дорога. Рядом с этим довольно большим зданием располагались несколько зданий значительно поменьше, и несколько довольно крупных неизвестных объектов, накрытых брезентом. Они-то нас и привлекли.

Раньше здесь был склад, а ещё раньше – вход в бомбоубежище. Помню, когда его взломали старшие пацаны с района, вся детвора поголовно носилась в противогазах и с сумками от них, набитыми всяким хламом. Кто был поумнее сразу взял под контроль аптечки с "тареном". Я был ещё совсем пиздюком и не мог по достоинству оценить ни "тарен" ни преимущества однополярного мира. Мой улов тогда составили несколько плакатов на которых демонстрировалось строение автомата Калашникова и каких-то танков, а также один противогаз, но не с хоботом, а с шайбой, что меня довольно сильно напрягало.

По периметру шла кое-как натянутая на корявые колышки колючая проволока. Значит, здесь есть чем поживиться, иначе (зная наших сограждан), с проволокой даже бы и не стали заморачиваться. Немного "помониторив", мы нашли место где проволока была натянута самым хуёвым образом, рядом, как будто специально для нас, валялась старая разодранная фуфайка. Может, кто-то до нас уже проникал в этом месте на территорию бомбоубежища-автосервиса. Как бы то ни было, мы расшатали несколько колышков, постелили фуфайку на нижние ряды проволоки и без проблем пролезли на территорию.

Мне было напряжнее, чем остальным парням, так как я одолжил у папани (конечно, без его ведома) ножовку по металлу и топор, для того что бы отпилить то, что нельзя отломать и отрубить особо толстые провода-кабели, если такие вдруг подвернутся. Топор и ножовка были замотаны в ткань и уложены как раз-таки в сумку из-под противогаза аккурат из этих мест. Как вы понимаете, убегать в случае палева, намного сложнее с лишним весом, но, с другой стороны, инструмент добавлял мне значимости в группе, подчеркивал мою важность. А это, ни много ни мало, давало мне возможность первым начать курить общаковую сигарету или первым пригубить пивка из горлышка.

Первым, что нас поразило, и сразу, надо отметить, наповал, – это то, что находилось под самым большим куском брезента. Это была, мать его, огромная натуральная половина корабля, ну может не половина, но треть точно. Стоять, разинув от удивления рты, – непозволительная роскошь для нас, и мы, едва переведя дух, залезли под брезент и с помощью двух небольших, еле горящих фонариков стали сканировать ампутированную часть корабля на наличие цветных металлов.

Стало ясно, что до нас его уже основательно потрепали либо владельцы этого некогда грозного рассекателя волн, либо такие же трущобные партизаны, как мы. Всё, что имело для нас цену – это пять довольно толстых латунных трубок в гальюне и радиорубке, их видимо не смогли отломать голыми руками. Попеременно меняясь, чтобы от усталости не терять скорости, мы быстро с ними справились.

Окрыленные успехом мы стали продвигаться вглубь территории, осмелев, и не особо напрягаясь от шума, исходившего из основного здания. Нас будоражили мысли о том, что же находится под следующим брезентовым одеялом. Сдернув брезент, мы испытали шок, едва ли не более сильный, чем после корабля.

Перед нами стояло "BMW" зелёного цвета, не самой последней модели, но всё же. После развала иностранная продукция хлынула к нам в страну бурлящим потоком и этот автомобиль был пеной в этом потоке. Но, заглянув в салон, я обнаружил, что с приборной панели всё, что только можно снять, снято, такая же ситуация под капотом. Все внутренности были удалены, а стёкла и колёса парадоксальным образом не тронуты. Инструмента, что бы снять колеса у нас не было и я с досады рубанул топором по лобовухе, сам не зная зачем.

Практически в этот же момент истерично заверещал Хобяка, стоявший на шухере:

– Палево, блядь! Какой-то мужик из того здания, откуда шумело, хуячит прямо сюда!

Хобяка был выше всех нас ростом, но при этом очень неуклюжим, корявым даже. Например, играть с ним в футбол – сплошная потеха: такие ужимки, промахи, падения и гримасы – обоссаться. Когда он начинал нервничать, вся его корявость удваивалась, вот и сейчас он заметался из стороны в сторону, попутно роняя всякий хлам и создавая вокруг себя мощную стену шума.

Я изо всех сил дергал за ручку топора, застрявшего в лобовухе, но, он очень нехотя поддавался. К тому моменту, когда я его наконец-то извлек, вся моя банда была уже за колючкой.

Я перекинул сумку с инструментом через проволоку и уже собирался сам покинуть сие поле чудес, как мое сердце пронзила фраза, произнесённая кем-то прямо за моей спиной насмешливым голосом:

– Ей, пацан, погоди маленько!

В голове пронеслись вихрем обрывки историй о неудачных походах за цветметом. Пиздец, сейчас я походу стану частью городского фольклора. Я, холодея от ужаса обернулся – на меня улыбаясь смотрел молодой мужик. Улыбаясь, надо отметить, к моему облегчению, не злобно, а снисходительно.

– Пойдем в цех, поможешь маленько, а то самому колупаться не охота.

Чёртик на моём левом плече ехидно шипел на ухо: "отпиздит", а чёртик на правом плече перебивал: "выебет". Отмахнувшись от советчиков я, всё ещё робея, пошёл за мужиком – он ведь видел, что я не один, косячить не должен, по идее.