Страница 17 из 36
Итак, по мере развития общественной жизни (то есть единого процесса роста интегрированности целого при увеличении дифференциации и специализации частей) достигается такой период, когда смешение действий органов общественного целого приводит к заболеванию. В этот период с особой силой выступает требование независимости, автономности сфер общественной жизни. В современном же мире легко видеть, что действия этих сфер переплетены, так что они мешают друг другу. В современных обществах мы не находим независимого существования общественных сфер, напротив, в существенных чертах эти сферы соподчинены друг другу – по разному в разных обществах.
Во время существования двух супердержав, двух лагерей – СССР и США – можно было с особой отчетливостью наблюдать, как осуществляется примат той или иной сферы и какое влияние это оказывает на общество. В США примат экономики в жизни общества выступал непосредственным образом. Государство в этой стране было настолько пронизано экономическими импульсами, что являлось, по сути, подразделом экономической жизни. Отсюда и «государственное регулирование экономики» в США: на деле государство в США является специализированным органом экономической жизни, одним из многих (но тем не менее с особой функцией) регуляторов ее течения. В СССР, напротив, господствовала государственная сфера. Экономика выполняла служебные функции обеспечения государства – в том числе по линии военной, идеологической (многие новации в экономике были вызваны не экономическими, а чисто идеологическими соображениями).
Итак, в первом приближении, не вдаваясь в детали, можно считать, что в так называемом капиталистическом лагере господствовала экономическая жизнь, а в социалистическом – государственная. Это совпадение геополитического Востока с областью, где доминирует государство, а Запада – с господством экономики появилось, конечно, не в XX веке. Можно вспомнить, что первоначальное накопление в XV, XVI и XVII веках в Англии шло чисто-экономическим путем (что не означает его особой благостности: оно сопровождалось обезземеливанием крестьян). В России же первоначальное накопление капиталов происходило в XVII в. (с отставанием), и при плотном государственном контроле. Капиталы получались не из внешней торговли, как на Западе, а из внутренних источников (налоги, откупа, ростовщичество), которые в значительной мере контролировались государством – монополистом этих видов получения доходов. Более того, история первых русских промышленников показывает, до какой степени государство способствовало (даже понуждало) развитию промышленности (ссуды, освобождение от налогов, прямые указания).
После распада СССР экономическая сфера решительно доминирует над остальными во всем мире, но опять-таки разными способами. Третий существенный в данном отношении регион мира – Европа – пока не реализовал четко свои потенции. С одной стороны, в рамках всемирного господства американизма, Европа – лишь один из регионов, где господствует экономическая жизнь. Но по сравнению с жизнью в самих Штатах можно видеть, что в Европе сохраняется некоторая возможность независимой культурной жизни, равновесия между полюсами, которые характеризуются на заокраинном Западе приматом экономики, на широком Востоке – господством государства. Эта полярная структура сохраняется и в рамках Европы: уже в XVII веке Англия имела экономику, свободную от вмешательства государства, а чем далее мы продвигаемся на восток Европы, тем зависимее экономика от государственных структур. Уже во Франции эта зависимость была весьма сильна. В истории ясно проявляется полярность Запад-Восток, соответствующая доминированию экономической или государственной сферы в общественной жизни. Данная полярная структура держится уже более 2000 лет, ее возраст – это возраст самой западной цивилизации.
Итак, на Востоке требуется самостоятельное развитие экономики, на Западе – высвобождение государства из-под наложенных экономической жизнью ограничений. Что же касается культурной жизни, то она не имеет независимого существования нигде.
Развитие независимой культурной жизни является первоочередной задачей человечества. Именно здесь лежит ключ к решению проблем, возникших из неправомерного расширения с одной стороны – государства, с другой – экономики. Культурная жизнь представляет собой сегодня тот центр, развитие автономности которого может помочь достичь равновесия, гармонии сфер.
В чем прежде всего проявляется зависимость культурной жизни от государственной? Самый важный элемент культуры – преемственность, передача культуры от поколения к поколению, что в формализованном облике выступает как система образования. До появления специализированных институтов в этой области «система образования» выражалась в передаче знаний «от отца к сыну». Профессии передавались по наследству: сапожник учил сына сапожному ремеслу, а король учил принца управлять. Переход к образованию, отделенному от семейного обучения, явился важнейшим этапом на пути развития европейской культуры. Глубинной внутренней причиной появления возможности такого типа образования было развитие личности, достаточно самостоятельной, чтобы получать знания в индивидуальном порядке. Специализированное образование, профессия переставали быть делом семейным и становились характеристикой личности. Поводом к этому глубокому преобразованию послужило одно довольно частное следствие из норм европейской религиозной жизни.
Как известно, в католической церкви существует целибат – обязательное безбрачие священников. Католическое священство по причине целибата не вписывалось в единственную тогда «систему образования», организованную по наследственному принципу, и были созданы первые университеты – специальные общественные организации, передающие знания не родным, во время общей семейной жизни, а чужим, в искусственной, специально организованной среде. Университеты создавались как органы образования для монашества. Создание университета – первого высокоспециализированного органа в сфере передачи культурной традиции – имеет для истории не меньшее значение, чем образование первых кодексов законов или создание биржи.
Как первый автомобиль нес ненужные ему черты конного экипажа, так первые университеты обладали «чертами семейственности», подражали семье (особые формы студенческого братства, особые формы общения с преподавателями, совместное обучение студентов разного возраста (с 7 до 40 лет), усиленное внимание воспитанию, а не образованию в собственном смысле и т. д.). В дальнейшем развитии университета шел процесс специализации университетского образования, превращения университета в орган воспроизводства культуры. Из университета вышла великая европейская наука, – в силу того факта, что только в нем, в отличие от академий, институтов и т. д., наиболее одаренные студенты выбираются преподавателями для «подготовки к профессорскому званию», по современному – оставляются в аспирантуре, и из них подготавливаются кадры ученых и преподавателей. (С тех пор многие другие образовательные учреждения были выстроены по образцу университета; отсюда в институтах и академиях появилась аспирантура. Такое устройство института есть уподобление ранее несхожих явлений; прежде институт был только научно-исследовательским учреждением и в образовании участия не принимал). То есть только университет является самовоспроизводящимся органом образования. В процессе специализации университета развились национальные типы высшей школы – германский университет, сохраняющий основные черты средневекового университета, английский колледж и французская Эколь Нормаль.
Германский университет ориентирован на выпуск ученых и преподавателей. Это наиболее чистый тип высшего учебного заведения Нового времени (как это подробно показал Паульсен, 1904; краткое изложение в: Кожевников, Романовская, 1997: 58–60). Эколь Нормаль выпускает квалифицированных инженеров, технических работников. Английский колледж выпускает джентльменов, образованных людей, он нацелен не на специальное, а на общее образование.