Страница 16 из 36
По мере специализации сферы экономики, появления у нее собственной области, не пересекающейся с областью культуры, в ней выдифференцировались собственные механизмы работы, подобные по происхождению банковскому проценту. При этом интересно отметить, что и до сих пор в культуре живут как бы зародыши тех специализированных образований, которые играют совершенно самостоятельную роль в других сферах общественной жизни. Современный родственный и дружеский беспроцентный заем, если «снять» у общества всю специализированную экономическую сферу, вновь породит банковский процент, а уличные банды, насколько они основаны на позитивных началах дружбы, являются живыми зародышами боевых дружин. В силу своей особой специфики культура является как бы «банком», хранилищем всевозможных явлений, которые в определенных условиях могут начать специализироваться и могут развиться в полностью сформированные общественные органы.
Культура – это сфера, в которой все тенденции, обычаи получают самостоятельное, специализированное развитие. Такое автономное развитие и независимое существование явлений связано со специфическим модусом существования культуры, которого мы коснемся ниже. Вот один пример. Все знают моду XVII века – одежду с многочисленными разрезами, специальными раздутыми буфами, в прорезях которых была видна ткань иной фактуры и гармонирующего оттенка. Эта странная мода пошла от ландскнехтов, которые разрезали трофейную одежду (проще говоря, награбленную либо снятую с мертвого тела), чтобы она не стесняла движений – ведь труп часто оказывался «не по росту». Мы видим, из каких странных источников может питаться культура, видим, как из них возникают стили и направления, обычаи и традиции. И все это многообразие форм сосуществует в культурной жизни. Там, где правовая сфера добивается унификации за счет четкого разграничения форм, где хозяйственная сфера унифицирует жизнь за счет непрерывной трансформации всего во все, – там сфера культуры добивается сосуществования разных, противоположных, несовместимых и несообразных друг с другом явлений, по самой сути своей изолированных – и в то же время одновременных и сообщающихся в космосе культурной жизни.
Описанные выше примеры возникновения государственных структур, экономических явлений и культурных обычаев демонстрируют ту стадию развития, когда самые различные по своей функции «органы» общественной жизни были еще слабо дифференцированы, не стали еще специфическими образованиями в различных сферах и вели совместное, хотя и автономное существование в качестве культурных традиций. Однако внедрять в современную экономическую и финансовую жизнь категории культуры, из которых выросли сотни лет назад современные государственные и экономические органы, было бы вредной утопией, это парализовало бы финансовую и экономическую жизнь, сферу государства и права, не позволило бы им эффективно выполнять свои функции в общественном целом. Если сейчас отменить банковский процент и вернуть процесс займа денег в моральную сферу, экономика развалится. Точно так же и возвращение государства на стадию личного дела одной семьи, где все чиновники связаны личными, патриархальным узами с главой дома, вряд ли может быть рассмотрено как прогресс государственности, такая ситуация представляется ненормальной. В том же смысле, в каком государство и экономика должны быть (и являются в значительной степени) независимыми от культуры, и сама культура должна являться независимой от государственно-правовой и хозяйственной сфер.
В явлениях культуры мы замечаем определенную противоположность экономической жизни. Если экономические явления перетекают друг в друга, сливаются во взаимопереходах, то явления культурной жизни чрезвычайно не похожи друг на друга. Каждое из них стремится выработать свое собственное существование; едва появившись, каждое культурное явление заставляет рассматривать весь мир с новой, ни на что ранее бывшее не похожей точки зрения. Каждый отголосок, оттенок, аспект культуры стремится к самостоятельному существованию, настаивает на своей уникальности, ни-на-что-не-похожести. Даже внутри сферы культуры проникновение законов жизни одного явления в другое кончается весьма плачевно: «Кандинский очень хотел в конце жизни нарисовать гуся, но не решился» (Комар-Меламид). Можно вспомнить сотни примеров, когда эстетика проникает в этику, религия стремится управлять искусством, нравственность учит политику – и каждый раз учение, прекрасное на своем месте, вызывает сильнейший протест в другом. Культура – это область чрезвычайного разнообразия, где каждое явление создает свой мир. Сфера культуры совершенно не похожа на тесный, слитный мир, в котором существуют экономические понятия, и разграфленный, упорядоченный, закономерно образованный мир права. Если право всечеловечно, всемирно по притязаниям, если экономика слитна во всех своих аспектах, то культура характернейшей своей чертой имеет локальность, элитарность, разнообразие. «В движении культуры различных исторических тел нам предстает действительно образование совершенно различных «миров», которые возникают и погибают вместе с этими историческими телами, они неповторимы и исключительны…» (А. Вебер, 1999).
Бессмысленно оценивать такой характер культуры как «хороший» или «плохой», «полезный» или «вредный» – он вытекает из существенной характеристики самого явления культуры. Именно из-за такого устройства культурного космоса в нем могут существовать зачатки самых разных образований, именно поэтому культура несет функции «живой памяти»: автономно существующие в ней зародыши различных общественных органов могут в благоприятных условиях начать специализироваться и вновь породить необходимые для общественного целого части. В более организованных сферах экономики и государства старые институты достаточно быстро вытесняются новыми, пропадают без следа или хранятся лишь как формальные воспоминания о прошлых формах организации. В культуре же зародыши экономической и государственной сфер существуют «в живом виде», поскольку культурная жизнь приспособлена сохранять максимальное разнообразие. В определенном смысле можно даже сказать, что в сфере культурной жизни сохраняется все прошедшее; в тонких следах культуры можно прочитать всю летопись мира.
Мы начали обсуждение взаимодействия сфер общественной жизни с разбора триадных лозунгов, формирующихся в русской новейшей истории. Эти лозунги явным образом восходят к известному тезису, впервые прозвучавшему в XVIII в. Французская революция сделала лозунгом человечества «свободу, равенство и братство». Этот победоносный лозунг постепенно побеждает в жизни – не путем революций, а значительно более обыденным путем. История революций, происходившим под этим лозунгом, скорее затемняет картину: история идеи заменяется историей революции, и кажется, что разгромленное или переродившееся революционное движение компрометирует идею или доказывает ее поражение. Истинные идеи всегда побеждают, но без пыли и грохота, вполне неслышно и незаметно. Противники этих идей принимают их в полном убеждении, что не отклонились от своей первоначальной позиции, что они победили такие идеи, поступив «исходя из здравого смысла» и «по собственному разумению».
Лозунг «свобода – равенство – братство» уже завладел умами людей, и история теперь является историей его осуществления. Выбирать можно только путь, каким этот лозунг претворится в жизнь. Именно смутность понятия о том, что означает этот лозунг, приводит к борьбе различных групп и смуте в общественной жизни. Свобода есть модус существования культуры, несвободная культура не способна существовать и правильно функционировать в общественном целом. Сама сущность тех явлений, которые составляют культурную жизнь человечества в Новое время такова, что единственным способом их существования является автономность, независимость развития, свобода проявлений. Равенство есть девиз сферы государства и права, и только в этой сфере оно на своем месте. Братство есть лозунг экономической жизни, проникая в другие сферы общественного целого, братство видоизменяется само и приводит к искажениям внутри этих сфер. Гибкость законов – не достоинство, а порок; эклектика в культуре – не богатство, а пошлость. Точно так же, когда государство проникает в экономику и культуру – не важно с чем, с планом, цензурой, программами школьного образования – образуются псевдоморфозы, явления, внешне напоминающие образования одной сферы, но на деле являющиеся органами другой. Так, современное образование – не элемент воспроизводства культуры, а государственный институт поддержания однообразия. Государственный план экономического развития – не экономическая программа, а способ использования экономической жизни на благо государства, то есть чистейший паразитизм.