Фатум

Черт, эта девчонка точно когда-нибудь его доконает!

Зомби как-то признался ей, что больше всего на Земле его поражали деревья; что он, впервые оказавшись на этой планете, любил прогуливаться босиком по мягкой, прохладной траве, наслаждаясь тишиной и умиротворением, и дремать в сени какого-нибудь деревца, на время забыв обо всем. Тогда Николь это показалось странным: на Земле было огромное количество вещей, о которых даже не слышали на Эстасе, но при всем этом Зомби воспылал любовью именно к деревьям?

Теперь это ей не казалось таким уж странным. Прислонившись к стволу дерева, которое много лет назад один мальчик посадил, чтобы найти своего старшего брата, Николь вдруг увидела некую логику, связующую нить казавшихся случайными событий. Могло ли быть такое, что связь между братьями-близнецами была крепкой настолько, что смогла преодолеть расстояние в огромное количество световых лет? Могло ли быть такое, что, еще будучи ребенком, Дэвиду удалось дотянуться до сознания своего ничего не подозревающего брата? Почему нет? Сейчас девушка ничему бы не удивилась.

С другой стороны, даже если все эти параллели были не более чем совпадением, это вовсе не мешало Николь верить в чудо. В чудо, благодаря которому слабенький росточек, рисковавший встретить свою погибель с очередным порывом ветра, все же выстоял и вытянулся ввысь изящным деревцем. В чудо, благодаря которому эта поляна все еще хранила на себе след очень упорного и одинокого, совсем как это дерево, мальчика, который больше никогда не ступит на эту землю. Больше никогда не повяжет яркую ленту на тонкую веточку. Больше никогда не разделит с Николь очередную тайну.

- Какого черта ты вытворяешь?! – раздалось сзади гневное рычание, вернувшее девушку к реальности. Дав себе ментального подзатыльника за то, что убежала, не сказав мужчине ни слова, Николь виновато улыбнулась, обернувшись на голос: Арчер с грацией истинного хищника (весьма разъяренного) показался из-за деревьев, стремительно приближаясь к девушке.

- Извини, – виновато пискнула та, предусмотрительно пятясь назад. – Не знаю, как так получилось. Мне просто нужно было прийти сюда, но…, – продолжая отступать, девушка вдруг замерла в недоумении. – Постой…А как ты меня нашел?

- Я ас в игре «прятки», – не без сарказма уверил тот, все еще тяжело дыша. В последний раз когда они оба играли в догонялки на природе, дело закончилось незапланированными водными процедурами, повторять которые Кей не испытывал ровно никакого желания. Серьезно, как можно быть такой безответственной?! У них обоих оставалось месяцев семь на то, чтобы закончить ускоренный курс взросления, но ниса, судя по всему, решила взять академический отпуск. Уйдя с поста магистра ордена хранителей, Кристиан, видимо, готовился стать отцом-одиночкой. С двумя детьми. – Я в последний раз тебя предупре…

- Нет, правда, – Николь будто бы и не слышала его , – как ты тут оказался?? Я имею в виду, ты…вспомнил?

- Вспомнил что??? – недоумевал Кей, нотацию которого уже дважды бесцеремонно прервали.

- Ну…это место, – девушка же продолжала сверлить собеседника пронзительным взглядом, словно ученый, который, напоив свою подопытную морскую свинку очередным «зельем», ждал когда у той вырастут крылья. Ну или когда она двинет кони. – Ты помнишь его?

- А должен? – вскинув брови, осведомился тот. Окинув поляну оценивающим взглядом, мужчина какое-то время задержался на дереве, в обнимку с которым стояла Николь, когда он нашел ее, но внутри у него так ничего и не екнуло.

- Я-я-ясно, – протянула девушка с некоторым разочарованием, введя хранителя в еще больший ступор: ему, отнюдь, было ничего не ясно. Видимо, замешательство весьма отчетливо отобразилось на его лице, потому как Николь все же решила пояснить. – Это – наше с Дэвидом место. А это, – девушка погладила шершавый ствол дерева, – дерево, которое он посадил специально для тебя.

- В смысле? – к такому повороту Кристиан не был готов. С какой стати Малик стал бы делать что-то подобное? Большую часть жизни Дэвид его ненавидел (и это Кей – после нескольких лет «проживания с братом в одном теле и сознании – знал не понаслышке), так к чему был подобный жест? Разве что, он собирался его на этом самом дереве повесить?

- Он хотел найти тебя, – либо на самом деле не замечая скепсиса на лице мужчины, либо делая вид, что не замечает, Николь продолжила рассказ. – Прежде чем вашу мать отправили в психиатрическую лечебницу и окрестили сумасшедшей, он все пытался найти способ связаться с тобой и с отцом. Он посадил это дерево, чтобы, когда оно вырастет, привязывать к нему цветные ленты – вы бы заметили их издалека и вернулись на Землю. Таков был план, – смахнув слезы, улыбнулась девушка. – В тот же год няню закрыли в дурке, а его отправили в детдом, – из-за меня, мысленно добавила Николь. Из-за того, что она не сдержала слово и разболтала секрет, который поклялась хранить. Поклялась жизнью тети, которая спустя долгие годы погибла из-за этой же тайны. Совпадение? Или, быть может, судьба?

- Вероятно, это слишком личное, – нарушил затянувшееся молчание Арчер и, подойдя к девушке сзади, привлек ее к себе. Прижав ее груди, он запечатлел на ее макушке легкий поцелуй. – Этими воспоминаниями он со мной не поделился.

- Ты веришь в судьбу? – ни с того ни с сего выдала Николь, озвучив мучившие ее мысли.– Веришь, что никакого «если бы» не существует и что, что бы мы ни совершили, какой бы выбор ни сделали, это, в конечном счете, ничего не изменит? А?

- И да, и нет, – задумчиво прошептал мужчина в волосы девушке, крепче прижимая ее к себе.

- Как это?

- Я верю в то, что людям знание будущего абсолютно ни к чему: судьба, сама по себе, и судьба в интерпретации человека – вещи абсолютно разные. Даже если фатум существует, нам о нем знать не нужно, ибо нам не дано его понять. Как бы мудр ни был пророк, его пророчество априори будет субъективным, искаженным, если хочешь. Искаженным призмой его же собственного мировоззрения. Как по мне, знание будущего – не дар и не привилегия, это, скорее, проклятье. Это знание не защитит тебя от ошибок, оно станет их причиной: познав якобы неотвратимое, ты либо будешь стараться достичь этого, либо, наоборот, избежать – но, в любом случае, твоя жизнь превратится в гонку со временем, которую, как показывает практика, никто еще не выигрывал.

- Так ты поэтому решил отказаться от своих проскопических способностей?

- Да.

- И ни капельки не жалеешь??

- А должен?

- Что если… Что, если бы знание будущего помогло спасти их? – наконец, собравшись с духом, озвучила девушка. – Что, если всего этого кошмара можно было бы избежать? Тогда, возможно, Дэвид, Оливер, Каролина – они все были бы сейчас живы, и …

- Мы этого никогда не узнаем, ниса. Так что, прошу, не отравляй свою голову подобными мыслями, тем более что это самое бесполезное занятие. Предположим, что фатум существует и что некоторым дано познать его – в этом же нет никакого смысла: фатум неизбежен по определению, понимаешь? Фатум – это неотвратимая судьба. Так и зачем кому-то раскрывать его, если это будущее никак не изменить? А если же допустить, что будущие события потенциально обратимы, то это уже не фатум, это – мимолетный эпизод, изменив который, ты, возможно, ничего не изменишь в дальнейшей перспективе. Люди, неотрывно смотрящие в будущее, ровно как и те, кто постоянно оглядывается назад, лишены настоящего. Как я и сказал, они обречены на гонку со временем, лишь за миг до конца понимая, что в этом соревновании им не суждено взять верх. Разве ты хочешь для себя подобной жизни? Я – нет.

- Думать о будущем – естественно, – возразила девушка, прижав ладонь к своему пока еще неокруглившемуся животику. – Жить только настоящим, не заботясь о завтрашнем дне и забыв о прошлом, тоже неправильно, разве нет?

- Заботиться о завтрашнем дне нужно, – согласился Кристиан, накрыв ладонь девушки своей. – Но думать о будущем и знать его – это не одно и то же. И о том, что нужно полностью забыть о прошлом, я не говорю: нужно лишь не позволять ему тянуть себя назад. Мы не в силах изменить того, что было, как бы отчаянно нам этого ни хотелось. Мы не в силах исправить прошлые ошибки или обратить время вспять. Но что мы действительно можем, так это извлекать уроки, – Кристиан тяжело вздохнул, обратив уже иной взгляд на дерево. – Не думаю, что мы, вообще, когда-нибудь сможем забыть то, что было. Признаться, я и не хочу. Я не должен. За жертву, которую все они принесли, мне никогда не расплатиться, я понимаю это, однако, я понимаю и то, что, заживо похоронив себя, мы сделаем эту жертву напрасной.