Фатум

- КЕЙ! КЕЙ, СЮДА, БЫСТРЕЕ!! КЕЙ, ПОЖ…

- Пощади мои барабанные перепонки, Никки, – Малик приоткрыл глаза. Что же, она докричалась хоть до кого-то. – Он тебя и в первый раз прекрасно слышал. Он не придет.

- Что?? – охрипшая и ничего не понимающая, девушка впала в ступор. Это что же получалось, Зомби был в курсе происходящего?? Это об этом они переговаривались в «телепат-режиме»?! И он одобрил подобный план, в чем тот ни заключался?!

Исключено. Абсолютно исключено.

- Ответ лежит на поверхности, Никки, – устало продолжил Малик. – Прямо у тебя под носом. После кораблекрушения выжило трое: морячок, калека и пассажир. Спасательная шлюпка рассчитана только на двоих: кого оставить за бортом? Черт, Никки, ответ же очевиден.

Это так, ответ был очевиден. Даже для Николь, которая никогда особо не была сильна в головоломках. По сути, эта задачка и головоломкой-то не была: Малик был прав, ответ лежал на поверхности. Ответ, который был настолько прост, отчего и казался подвохом.

Действительно, только идиот, оказавшись в открытом океане, выкинет за борт морячка. Выкинуть пассажира – тоже не самый лучший вариант: в конце концов, каким бы бестолковым он ни был, от него наверняка будет больше толку, чем от того же калеки. Но выбросить калеку? Действие, абсолютно бесчеловечное с моральной точки зрения, было объективно единственным разумным – с практической. И, вероятнее всего, у морячка и пассажира будет гораздо больше шансов выжить, чем у калеки и морячка и, тем более, чем у пассажира и калеки; другой вопрос – стоит ли оно того?

- Безусловно, – вклинился Малик в мысленные рассуждения девушки. – Мораль была придумана человеком, но на грани смерти лишь единицы остаются людьми. Рассуждать о жизни и смерти, не находясь на грани между ними, абсолютно бессмысленно: ты никогда не узнаешь, как себя поведешь, когда наступит тот самый час. Останешься ли человеком, или же превратишься в зверя: что бы ни произошло с тобой, одно останется неизменным – места для всей этой моральной чепухи в твоей голове не будет. Ты либо смиришься, либо нет – и это зависит не от выбора человека, а от его сущности. Так что не забивай свою головку этой идеалистической херней и не мни из себя мученика. В этой загадке все просто, как дважды два: это такая же математика, Никки. И ответа тут всего лишь два: умрет либо один, либо все трое. Так какой из них будет правильным, на твой взгляд? Кого ты выбросишь за борт?

- Я не…

- Скажи это, – неумолимо потребовал Малик. – Произнеси это вслух.

- Ты знаешь.

- Я-то знаю, – хохотнул мужчина, оттолкнувшись от стены, и приготовился спускаться дальше.

- Стой! – Николь едва заметно покачала головой. Малик был в каком-то метре от нее: протянув свободную руку, она почти смогла бы прикоснуться к нему, но… В какой-то момент мужчина стал недосягаем для нее. Он был обманчиво близко, но девушка вдруг почувствовала какую-то непонятную тоску; она чувствовала, что как бы она ни пыталась дотянуться, как бы она ни хотела дотронуться до хранителя, она не сможет этого сделать. Как бы близко к нему она ни подошла, как бы сильно ни тянулась к нему, все было бесполезно: в каком-то смысле, Малика уже не было. Словно мираж, призрак из параллельного мира, выглянувший из-за невидимой завесы, он был реален и нереален одновременно; он был совсем близко и, в то же время, очень и очень далеко. – Дэвид… Дэвид, ты… Стой. Просто, останься и… я все сделаю. Правда, я смогу. Ты не должен…

Она умоляюще протянула мужчине руку: ее подрагивающие пальцы замерли в нескольких сантиметрах от него. Малик улыбнулся и сочувственно-нежно посмотрел на девушку: впервые за долгие годы Николь встретила подобный взгляд. Его лицо было черным от ожогов, а не от земли, как в тот раз; его руки были измазаны кровью, а не грязью, как тогда; и сейчас они сидели не под сенью только что посаженного деревца, обмениваясь клятвами.

- Почему? – сокрушенно прошептала Николь, не желая опускать руку. Слезы огромными каплями наворачивались ей на глаза. – Почему все так? Я не понимаю, Дэвид…Почему??

Она упрямо продолжала тянуться вперед, предлагая мужчине руку.

- Просто останься, слышишь?! Останься!

- Мне жаль, – прохрипел Малик, поднеся свою здоровую руку к дрожащим пальцам девушки. Остановившись в паре миллиметре от них, она замерла на несколько секунд, а затем снова опустилась. – Мне, правда, очень…

- ПОЧЕМУ?! – взвыла Николь, не в силах больше бороться с подступающими рыданиями. – ПОЧЕМУ?! Зачем ты это делаешь, а? А??? Если тебе так жаль, то зачем ты делаешь это?! Зачем?! Почему, Дэвид?! Скажи, что нужно делать! Скажи, я все сделаю, только…, – девушка начала задыхаться, давясь рыданиями. Тоска стальными обручами сжимала ей грудь, отчаянье мертвой хваткой сжимало ей горло. Страх накрывал ее с головой, мешая связно мыслить и говорить. Она боялась, что если она хоть на секунду отведет от Малика взгляд, если она хоть на мгновенье перестанет говорить с ним, чтобы позвать на помощь Кристиана, то Дэвид просто-напросто исчезнет. Молча, печально улыбнувшись, но ни сказав больше ни слова, он уйдет. Навсегда. На этот раз действительно навсегда, – …только не бросай меня. Не сейчас! Не сейчас, Дэвид, когда мы уже так близко….

- Мне жаль, – повторил Малик, глаза которого подозрительно заблестели. Или девушке показалось?

- НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ, ЧТО ТЕБЕ ЖАЛЬ! – слезы в глазах мужчины и вовсе заставили девушку обезумить. – НЕ СМЕЙ! НЕ СМЕЙ, СЛЫШИШЬ?!

Хранитель, здоровой рукой схватившись за край люка, начал спускаться вниз.

- ДЭВИД!

- Люк неисправен, – пронесся в голове девушки едва-слышный шепот. – Закрыть его можно только вручную.

- Дэвид! – в исступлении проревела девушка, распластавшись на полу. Ее рука безвольно упала на пол, продолжая тянуться к пока еще открытому люку. – В-вернись…Я вс..все с-сделаю, только…

-Снаружи, Никки, – сделал тот контрольный выстрел. – Его можно закрыть только снаружи.

Подвох. Вот где таился подвох в этой задачке. А ведь она знала, что все было не так просто.

Озарение, внезапное, пусть и не своевременное, ввело девушку в оцепенение: пустота постепенно окутывала каждую клеточку ее тела, заполняя Николь всю, без остатка. В одну секунду все стало на свои места. Вот что означал тот взгляд Кристиана, от которого Никки стало не по себе; вот с чем Малик собирался разобраться; вот к чему была эта глупая загадка. Они все знали. Пусть на пять минут, но они оба узнали, что из этого ада было только два билета, раньше и… Неужели они серьезно позволили ей выбирать??

Нет, конечно. Малик остался верен себе и единолично принял решение, а затем лишь подтолкнул к нему Николь, что было не так-то легко, учитывая то, с какой легкостью она выкинула за борт «морячка»… Если бы все зависело от нее, если бы загадку загадывал Зомби, вероятно, именно он сейчас и оказался бы снаружи; именно он обрек бы себя на смерть из-за ее бездумного ответа. А ведь он вполне бы мог выкинуть что-то подобное… Получалось, Малик спас их дважды. Спас их от самих себя с их, как он выразился, «идеалистической херней»; и спасал их сейчас, решив пожертвовать собой…

Николь почувствовала легкое касание на своей закованной руке: секунда – и ее запястье перестало нестерпимо жечь. Вздрогнув, словно очнувшись от долгого и изнурительного кошмара, девушка открыла глаза. На мгновенье, всего на одно мгновенье, в ее сердце забрезжил луч надежды; всего на миг она понадеялась, что ничего этого не было: не было ни Графа, ни зверски убитого Саммерса, ни сенатора с ее сломанной шеей…Понадеялась, что она в какой-то момент просто отключилась, и ей приснился кошмарный сон, только лишь сон; гнилой плод ее изможденного подсознания…

Нет, это был не сон. Девушка прочитала это в темно-синих, почти черных, глазах Зомби, склонившегося над ней. В его взгляде она видела отражение своей собственной тоски и боли, обреченности и смирения, всепоглощающей опустошенности. Постепенно сознание девушки возвращалось к ней: вокруг было очень тихо, истребитель больше не пыхтел и не трясся, запаха гари в кабине не было. Николь не нужно было оглядываться, чтобы понять, что люк был закрыт. Спасательные тросы, змеиными тушками распластались на полу, слегка почерневшие от огня. Разумеется, их «пасти» были пусты: Малика больше не было. Вообще, не было. Видимо, Николь, на самом деле, отключилась, вот только после того, как весь этот кошмар закончился.