Фатум

Черная комната была гораздо уютней, чем ее белая коллега-траходром, но Николь все равно была напряжена, как пружина: ее не должно здесь быть; ей нельзя здесь находиться – вот что кричало ей подсознание. А потому, несмотря на красоту обстановки (которая, вообще-то, была не многим разнообразней той, что была в белой спальне), Никки чувствовала себя так, будто бы находилась в музее или церкви, или, вообще, в церковном музее: не шуметь, не топать, не дышать. Нет, ей определенно, нужно было уносить ноги: черт с ней, с коммуникацией – она найдет другой способ. В крайнем случае, перейдет к выполнению задания «пиратки» и убьет Малика. Отравит ему супчик, да и дело с концом!

Девушка уже поворачивала обратно к барьеру, когда ее взгляд зацепился за главный «экспонат» комнаты; зацепился и отказывался отпускать. Исполинская, обтянутая черным шелком и заваленная грудой огромных подушек, кровать притаилась в углу, ожидая своей порции внимания. Она была прекрасна. И она была реально гигантской: если бы Николь плюхнулась на середину и начала делать снежного ангела, то две другие Николь могли бы уместиться по бокам от нее и делать своих ангелочков. И ни одна из них не задела бы другую ни рукой, ни ногой.

Никки сама не заметила, как подошла к этой королевской кровати и протянула руку к черному блестящему шелку; опомнившись, девушка отдернула шаловливую конечность и отступила назад. Простыня была всклокочена: темные волны избороздили матрац, и Николь так и видела Малика в самом центре этого шелкового хаоса: он спал неспокойно, наверняка, ворочался, потому что он и спокойствие – понятия несовместимые. Девушка с легкостью могла представить смуглое поджарое тело Малика, утопающее в черных волнах; демон в своем логове. Могла она представить и его златовласую версию – Арчера – вольготно растянувшуюся на чернильном просторе, представляя собой захватывающий дух контраст: черное и золотое. Неизвестно, какая из двух картинок девушке нравилась больше…

- Какого хрена?! – Николь отпрыгнула еще дальше, словно взбесившийся кенгуру: о чем она думала?! Она точно начала сходить с ума!

Отвернувшись от кровати и навязчивых и отнюдь не детских видений, Никки уперлась взглядом в коридор: раньше она его не видела, так как он сливался со стенами. Точнее, со стеной: две другие, как позже поняла Николь, были не более чем экранами, силовыми полями; такими же, какие стояли на всех окнах, с той лишь разницей, что эти не были прозрачными. Наверняка, их можно было сделать такими, но Никки даже думать об этом не хотела: она ненавидела местные окна.

Воровато оглянувшись на барьер и на белую комнату, что все еще виднелась с той стороны, девушка медленно двинулась к коридору. Ей бы не помешал свет, но Никки не встретилось ни одного выключателя и ни одной лампочки: мерцание, что она приняла за свет приборов, оказалось лишь отблесками света от барьера на отполированном черном полу. Однако стоило ей ступить на первую ступеньку коридора, который винтовой лестницей спускался вниз, как пространство озарилось мягким свечением, исходившим от стен. Освещение не было ярким, но вполне достаточным, чтобы разглядеть ступеньки у себя под ногами.

Спустившись, Николь оказалась у развилки: коридор расширился и предлагал девушке два выхода на выбор; или же она могла продолжать спуск. И никаких указателей, которые вечно упоминаются в сказках: «пойдешь направо – коня потеряешь, пойдешь налево…». Потоптавшись на месте, девушка решила поступить по-взрослому и выбрать по считалочке: дело сделано – Никки пошла налево и пару мгновений спустя оказалась в лаборатории. Стоило ей ступить за порог, как огромный зал-пещеру озарило ярким светом: светильники, по строению напоминавшие софиты, были натыканы по всему периметру купола пещеры; их лучи были направлены вниз, в самый центр «арены». Николь усмехнулась: видимо, каждый уважающий себя инопланетянин обязан-таки иметь личную лабораторию с личным ростовым аквариумом для клонов или чего-то подобного. Лаборатория, в которой находилась девушка, была практически точной копией той, где она познакомилась с погорельцем-Арчером и с его клоном. Точно такой же аквариум, а точнее, железный гроб, стоял в центре пещеры, окруженный многочисленной техникой, мониторами и прочей навороченной техникой. Может, Малик все-таки складировал у себя трупы любовников? Как ни странно, Николь вдруг расхотелось это выяснять. Внимание девушки больше привлекла другая штука: что-то вроде операционного стола, заключенного в стеклянную капсулу, который стоял рядом с аквариумом.

- Медицинская капсула? – вслух предположила Николь и подошла ближе. Да, видимо, это была она: вокруг стола лежали различные металлические инструменты, перевязочный материал, пистолеты с какими-то препаратами. Ох и не завидовала Никки тем, кто попадал сюда – со стороны все выглядело, как пыточная камера. Однако через пару секунд девушка поняла, что, кажется, не завидовала она самой себе: цепкий взгляд серых глаз наткнулся на то, отчего у Николь похолодело внутри – чип. Ее чип, тот самый, что вживили ей под кожу на «Заре». Разумеется, передатчик не был именным, но Николь была уверена в том, что этот кусок металла вытащили именно из ее руки, потому что второй такой был только у Вороновой, и она его уничтожила у Никки на глазах.

Николь начала пальпировать свое предплечье, хоть и понимала, что это было бесполезно: даже если бы передатчик все еще был внутри нее, она не смогла бы его почувствовать. Черт! Малик вытащил его, а это значило то, что для «Зари» Николь была мертва: датчик был тепловым. Ее не станут искать. Ее списали. Она одна.

- Нет, нет, нет, – Николь, прижав руки к вискам, присела на корточки. – Это не конец!

Она найдет выход. Всегда находила. В ее голове заиграла шальная мыслишка, мол, почему бы не разбить стекло, не забрать чип и не вшить его обратно, но Николь отмела ее сразу же: она не станет ломать капсулу, в которую она, вероятно, попадет после того, как Малик узнает про ее похождения. Вот когда он заново восстановит ей позвоночник (который перед этим сам же сломает), вот тогда она еще подумает над этим вариантом. Тем более, у нее все еще была Стивенс, у которой, по ее словам, была возможность связаться со своими – чем не вариант? Николь всего-то оставалось связаться с ней… Связь! Вот зачем она спустилась! Ей нужно найти способ связаться хоть с кем-то, а не оплакивать собственную псевдо-кончину!

Сбросив с себя уныние, девушка встала и резво зашагала прочь из лаборатории: у нее осталось еще два коридора для проверки. Всего два коридора, с грустью вспоминала Николь потом, два коридора и привет от закона баланса.

Она услышала их голоса, когда собиралась исследовать правый коридор. Нахмурившись, девушка прислушалась: говоривших было, минимум, двое, что уже было достаточно для того, чтобы начать волноваться: за все то время, что Николь провела у Малика, к нему ни разу не приходили гости. Никки это знала абсолютно точно, потому что она не переставала надеяться, что как-нибудь к ним заглянет Оливер, и она уговорит его забрать ее с собой. Но нет, ни Оливер, ни кто-либо другой не приходил. Да даже если бы и приходил, то Николь была больше, чем уверена, что Малик ни за что бы не пустил их в спальню (даже в белую). А те, кто разговаривал наверху, определенно были в белой комнате и, судя по глухому звуку, предшествовавшему их разговору, допуска туда у них не было.

По мере того, как Николь поднималась, она могла различать все больше и больше слов. Кем бы ни были визитеры, они, как и Никки, пытались что-то найти, и, так же как и девушка какое-то время назад, были полностью обескуражены в высшей степени аскетичной обстановкой спальни. Мужчины спорили. Громко, яростно. Один из них был на грани того, чтобы бросить некую затею и вернуться восвояси. Второй, чей голос казался Николь смутно знакомым, цветисто ругался, периодически затыкая своего ноющего дружка.

Наконец, Николь добралась до черной спальни и замерла: трое хранителей метались по белой комнате, пиная ногами содержимое матраца – кровать они уже раскурочили. Никки стояла лицом к лицу с Райли; он сверлил ее яростным взглядом и пыхтел как разъяренный бык. В руке он сжимал свою любимую плеть, и девушка, зажмурившись, уже приготовилась к сокрушительному удару… Но его не последовало. Николь открыла глаза – Райли все еще был перед ней. Он все еще стоял и тарахтел, точно кипящий чайник. И он все еще не попытался ее убить. У девушки ушла еще секунда, чтобы понять: хранитель ее не видел. И не слышал, судя по всему, потому что по ступенькам девушка топала неслабо. По какому бы принципу ни работал барьер, он не позволял людям из белой комнаты увидеть настоящую спальню Малика; как и Николь, притаившуюся в ней.