Фатум

- Оно к лучшему: им давно следовало бы там убрать, – Николь не могла знать этого наверняка, но дядя Фил, как она теперь про себя называла Филиппа, был убежден в этом.

- Но ты же вернешься к обеду?

- Да, конечно, – Николь улыбнулась и подставила щеку для поцелуя. – До скорого!

Эбигейл, тяжело вздохнув, проводила спину племянницы тоскливым взглядом и обреченно вернулась в столовую.

- Все в порядке, миссис Прайс? – Дафна сияла улыбкой. Одетая в легкую полупрозрачную блузку без рукавов сливочного цвета (позаимствованную у Эмбер) и ярко синие штаны (которые она привезла с собой и, как ни странно, составившие прекрасный дуэт с земной блузкой), девушка источала позитив, неустанно комментируя все, что положат ей в тарелку. Она, как опытный политик, не могла не заметить, что хозяйка дома чувствовала себя не очень комфортно, а потому всеми силами старалась разрядить обстановку.

- Да, мисс Никс, – миссис Прайс снова не смогла удержаться и перевела глаза на Арчера: несмотря на то, что женщина жутко его боялась, игнорировать его присутствие было выше ее сил. Однако в этот раз ее взгляд не встретил ответного: мужчина, нахмурившись, продолжал буравить взглядом парадные двери. – Как Вам пудинг?

- Пудинг?

- Да, – Эбигейл указала на нужное блюдо, отводя взгляд от мужчины. – Не слишком сладкий?

- А, пудинг, – Дафна кивнула, пытаясь запомнить новое слово. – Нет, пудинг, как все и все остальное, удался на славу!

Эбигейл улыбнулась: ей нравился язык Дафны – видимо, она учила его по книгам. Вежливый, тонкий, правильный… Женщина уже собиралась сделать американке комплимент, но тут Арчер вскочил (стул с грохотом отъехал назад) и, не сказав никому ни слова, стремительно покинул столовую под удивленно-настороженные взгляды всех присутствующих.

- Пожалуйста, не обращайте внимания, – Дафна поспешила нарушить неловкую тишину, с энтузиазмом заработав столовыми приборами. Дин тут же последовал ее примеру.– Он все еще нездоров.

Пожалуй, впервые за эти дни, его состояние действительно было не в порядке. Еще бы, за последние сорок восемь часов он не спал. Вообще. После того, как он вернулся из психушки, он облазил весь дом в поисках планшета. Нашел он его только под утро в одном из потайных коридоров. Воспользовавшись случаем, он решил закончить карту первого этажа и исследовал остальные коридоры. Таким образом он нашел еще два выхода: в малой и большой гостиных. И к несчастью для него, в малой гостиной и камин был малым, по сравнению с остальными: Кристиан не пригнулся, и в результате чуть не расшиб себе голову об острые наконечники каминной решетки. Все-таки исследовать тайные ходы ночью – не самая лучшая из его идей. Далее, он все же решил, что пора начать играть свою роль телохранителя. Явным сигналом к этому были постоянные намеки хозяйки дома: она то и дело спрашивала Ди о его состоянии и способности работать. Да и вообще, у мужчины складывалось впечатление, что Эбигейл Прайс по какой-то причине пыталась спровадить его из дома: не то, чтобы его это задевало – он тоже к ней особой любви не питал, просто подобная неприкрытая неприязнь казалась ему странной. Ведь он, несмотря на свое отношение к землянам, все же не позволял себе открыто проявлять к ним неуважение. Почти ко всем. Да и то, эта глупая девчонка – Николь Кларк – сама напрашивалась на грубость, так что это было не в счет.

Как бы то ни было, чтобы не вызывать подозрений, Кристиан был вынужден как следует вжиться в свой образ: поэтому весь следующий день он провел, хвостом следуя за Дафной. К счастью, она проводила большую часть дня в офисе Прайса – хоть денек он мог отдохнуть от угрюмых лиц хозяйки дома и ее племянницы. О, а эта чокнутая – вообще отдельная история. Кристиан никак не мог понять, как ему вести себя с ней. Его самолюбие не давало ему покоя, и каждый раз, когда он сталкивался с Николь, ему так и хотелось наорать на нее. Один ее вид раздражал его. Но с другой стороны, сам факт того, что одно ее присутствие могло вывести его из равновесия, бил по его эго еще больше. Какое ему вообще дело до этой девчонки? Какое ему дело до ее запястий? И почему, черт возьми, он все еще продолжал думать о них?

Но Эбигейл Прайс напрягала его больше. Конечно, она не представляла угрозы ни для него, ни для Ди, но что-то в ее поведении было не так. Может, эта сумасшедшая девчонка была права, и он ведет себя так, что окружающие его боятся или же ненавидят? Или вообще и то, и другое. В любом случае, Кристиан начал приглядываться к этой женщине: кто знает, вдруг она решит что-то выкинуть. Как, например, понимать ее недавний интерес к его семье? Буквально за прошлым ужином она устроила ему форменный допрос, расспрашивая обо всем: о родителях, детстве и так далее. В такие моменты он радовался, что Ди – политик. Политики, как никто, умеют уходить от щекотливых тем. В принципе, Кристиан мог бы рассказать все, как есть, но Ди предупредила его, что все в доме, кроме Ричарда и его чокнутой племянницы, думали, что принимают в гостях американцев, а не инопланетян. Потому-то он и не мог сказать, что не имеет ни малейшего понятия о том, кем были его родители; что даже его собственное имя – вовсе не его, а ему его дали в ордене Хранителей при зачислении на службу.

Найдя планшет, Кристиан собирался связаться с орденом и представить отчет, но потом он решил, что, собственно говоря, отчитываться-то и не в чем: он не мог рассказать ничего сверх того, что худшие опасения совета подтвердились, и что на Земле действительно был взрослый хранитель – невидимка, который непонятным образом умудрился скрыться от взора провидцев. Нет, сначала он должен был побольше разузнать о нем, в идеале – найти и поймать, и только потом отчитываться перед советом. Именно поэтому, всю прошлую ночь он провел в клинике. Он, как последний идиот, проходил от палаты к палате, от одной койки к другой, пытаясь почувствовать то же, что и в картотеке. Всю ночь он провел в этом дурдоме, но так ничего и не добился: невидимки там не было. А это могло означать только одно: что-то привело его в тот день в клинику так же, как и Кристиана. Но то была явно не болезнь. Может, он тоже кого-то искал? Может, он знал, что Кристиан там будет? Черт возьми, может это вообще была женщина?! Кей ничего не знал! Ни-че-го. И это его ужасно злило. Он всегда выкладывался на сто процентов, он не допускал ошибок!

Сегодня Кей собирался снова наведаться в клинику и проверить журнал посещений: если повезет, невидимка был зарегистрирован в качестве посетителя. Но Николь нарушила все его планы. Конечно, ему было все равно, где она и что делает, но опыт показывал, что каждый раз, когда они где-нибудь пересекались, происходило что-то нехорошее. От греха подальше, он лучше наведается туда чуть позже, когда девушки поедут за украшениями.

Николь, сломя голову, бежала по больничному коридору, на ходу читая таблички: Холт, Джейкобс, Форбс, МакГлей… Где же она? Где же Мэриан? Где Абрамс? Надписи на табличках постепенно начинали расплываться, свидетельствуя о том, что глаза девушки были готовы избавиться от лишней (а, может, и не лишней) влаги. По-хорошему, она все еще не могла поверить в реальность происходящего. Мысленно Николь все еще стояла на ресепшене в клинике и записывалась на посещение. И не было никакого санитара, который подошел к ней и с сочувственным видом потрепал ее по плечу. И он ничего не говорил. Ничего не произошло…

Как это возможно? Мэриан, такая добродушная и счастливая, спокойная… Да она, при всех тех трудностях, что выпадали на ее долю, никогда не жаловалась на сердце. Какой еще к черту приступ? Нет, Николь не могла в это поверить. Она должна была увидеть ее собственными глазами. Только когда она увидит, только тогда поверит. Сумка девушки, перекинутая через плечо, вихлялась из стороны в сторону: скорее всего, тортик, который Ребекка с утра так заботливо упаковывала, превратился в лепешку или груду шоколадного бисквита, но девушке было плевать. Если то, что сказал санитар – правда, вручать торт было некому.