Песня для тумана

— Вот ты где!

Девушка вскочила. Она знала этот язык. Последние капли старой королевской крови утратчивали земли и власть, но как величайшие богатства сохраняли в семье крупицы знаний. Слова.

— Хочешь обязательно сделать это под омелой? — рыжий доброжелательно усмехнулся и расстегнул пояс. — Не бойся, от одного не понесёшь, так от другого получится. Или от третьего…

Будь тут седовласый Ауд, он бы неодобрительно нахмурился: омела священна. Сошедшиеся под ней должны опустить оружие. Но Ауда здесь не было — он дрался где-то рядом с драккаром, не хочет воду из виду упускать, старый пёс. Эрик пожал плечами, будто спорил с приёмным отцом. Оружие… почему бы теперь и не сложить? На девку совсем другое орудие нужно.

Аластриона не хотела слушать. И не хотела смотреть. Все её мысли сейчас должен был занимать Кромм. Кромм Дуб, убитый бог. Но краем глаза она всё-таки видела пса. И его окровавленную глазницу.

Ирландка улыбнулась.

— Услышьте меня, — твёрдо, насколько могла, сказала Аластриона. — Сегодня, в Самайн, пусть Дикая Охота гонит это зверьё до самых холмов!

— Держи её! — ещё успел крикнуть Олав, но Эрик запутался в штанах, а в руке бешеной девчонки сверкнул золотой серп. С каким удовольствием она отсекла бы яйца этому рыжему чужаку! Но вместо этого полоснула по горлу. Себя.

Геро не верила своим глазам. Алым, как ягоды омелы, окропило ствол дуба.

Сиды не пьют кровь. Теперь, после ухода Кенн Круаха, не пьют. Но…

— Вот с-сука! — Эрик растерянно попытался оттереть капли с рукава. Как будто вся его одежда не была заляпана в крови родичей этой девчонки.

Долгий поход близился к концу. Многие месяцы опасностей, сражений и лишений. И море — на драккаре, полном мужчин. Потому что женщины больше трёх-четырёх суток не проживали. И их снова очень сильно не хватало.

— Гляди, ещё одна! — Бьорн зачарованно глядел куда-то вбок. О да, там было на что посмотреть.

Высокая, стройная, сияющая гневом, Геро шагала вперёд. И ей плевать было на грань, на холмы и на Самайн. Она рванула ветку омелы и та вытянулась, закрутилась, подобно лозе дикого хмеля. Это не люди, это скот, который Геро будет бичевать, пока не загонит в море, солёные, очищающие воды смоют грязь и кровь, вернутся белой пеной, а северные варвары станут кормом для рыб.

— Альва, — тихо сказал Олав, но никто его не услышал. Эрик с удивлением рассматривал высокие, заострённые уши, изогнутые, изящной формы рога. «Интересно, а мех у неё там есть? Это как козу трахать? Йотун меня раздери!»

— Йотун меня раздери, — зашептал Олав, — надо живьём брать. Альвгейру подаришь.

— Альвгейру? — Альва щёлкнула верёвкой-омелой и сорвала плащ с Бьорна. Тот взвыл.

— Он диковинки любит. — Болли прыгнул и тут же покатился по траве, обиженно поскуливая, как щенок. А в следующий миг, как ни крепко сжимал Олав меч, его вырвало из руки. Запястье полыхнуло болью.

— Тише, отродье! — прошипел он, усмехаясь своему отражению в тёмно-синих глазах Геро. Меч Эрика даже не касался её кожи, а на шее уже появился ожог. — Железа не любишь? Терпи!

Три меча, окованые щиты… Геро передвигалась, как во сне. Всё вокруг пульсировало и переливалось разными оттенками боли. Она почти не соображала, куда её ведут, пока рывок не заставил упасть на колени. Страдание стало настолько пронзительным, что отрезвляло.

Они стояли кружком. Крупные бородатые мужчины глазели на неё, как на диковинное животное. Да она таким для них и была.

— Слышь, — хмыкнул кто-то, — а, это… шерсть у неё там есть?

Геро не стала дожидаться, будут ли они проверять. Лиса, попавшая в силок, отгрызает себе лапу. Альва в одно движение выломала обмотанный железной цепью рог.

Как она бежала! Никогда до и никогда после Геро не бегала так! Куда там оленям! Ветви родного леса не успевали раздвигаться, сами того не желая, хлестали по лицу. Однорогая альва рухнула от изнеможения уже внутри грота, у самой кромки воды, начисто забыв о том, что в Самайн не следует беспокоить королеву Мэб. Геро подняла голову, и злорадное предвкушение стало для неё живительным нектаром: Дикая Охота Кенн Круаха показалась бы сворой щенят по сравнению с душой Ирландии.

— Надо…..ать… отсюда! — седовласый Ауд с переменным успехом пытался перекричать бешеный порывистый ветер.

— В бурю? — прорычал Эрик. — В ночь?

— Здесь нам точно конец! — поддержал наставника Олав. Он кое-что слышал о сидах Волшебных Холмов. Сказки, конечно. Но если в самом деле существуют рогатые бабы, кто поручится, сколько в тех сказках правды. — Сегодня Самайн!

Захваченную на этом берегу добычу даже не успели толком погрузить. Но странное дело: драккар рыжего викинга ещё не потерял из виду землю, как небо расчистилось. Буря развеялась сама собой. Ветер стих. Волны ласково льнули к деревянным чешуйкам. Только последние багровые сполохи заката напоминали о пролитой сегодня крови.

— Может, вернёмся? — неуверенно предложил Бьорн. — Прочешем лес, найдём ту однорогую…

Эрик, уязвлённый позорным паническим бегством, чуть было не согласился. Но бросил взгляд назад и передумал. Остров заволокло непроглядным туманом. Дико, непостижимо.

— Веди нас домой, вождь, — твёрдо сказал Ауд. — И да хранят нас боги.

***

— Я вырежу тебе глаз, — обыденно сообщила однорогая. — А потом повешу на дуб вниз головой. У вас, я знаю, больше ценят ясень с целью поумнеть, но тебе дуб лучше подойдёт.

Эрик попытался сбить альву с ног. Вместо этого упал сам. Проклятый туман, сквозь который он продирался столько часов, иссушил, вытянул силы, сковал разум.

— Через пару дней, — продолжала Геро, — я отсеку тебе то, чем ты думал, когда погнался за девчонкой.

Викинг не собирался сдаваться без боя. Он мало на что уже был способен, и просто ухватил альву за лодыжку. Получил чувствительный пинок по рёбрам.

— А потом, — однорогая наклонилась к самому его уху и прошептала почти нежно: — я вырежу тебе сердце, чтобы когда-нибудь затолкать его в глотку Барду. Может, хоть это заставит паршивца заткнуться навсегда.

Жалобно заскулил Болли. Он полз, прижавшись к земле, стараясь подобраться поближе к хозяину, на альву же больше и не думал нападать. В его лобастой голове просто не осталось места для такой мысли.

— Хороший у тебя пёс, — задумчиво сообщила Геро, небрежно провернула в пальцах сверкающий клинок. — Преданный. Жаль, ты на него мало похож… но это мы подправим.

Нож вонзился викингу в правый глаз. Эрик заорал и почти тотчас же погрузился в блаженное небытие.

Глава 3. Нойды

Тем утром Ульв встал не поздно, а очень поздно. Сигрид успела разделать ягнёнка, разложить мясо по бокам очага, придавить раскалёнными камнями, принести из погреба сыр, масло, испечь хлеб и озаботиться прочей мелкой снедью. По опыту молодая супруга знала, что муж проснётся голодным.

Ел он молча. Медленно прожевал мясо, рассеянно разгрыз несколько сушёных слив, небрежно раздавил в руке пару орешков, аккуратно выбрал ядрышки. Сигрид, чуть смущаясь, протянула скир: впервые приготовила сама от начала до конца.

Ульв ел, не отрывая взгляда от супруги. Дочь ярла улыбнулась: на губах мужа остались белые влажные следы, совсем как у младенца. Он, кажется, заметил это, потому что тщательно, неторопливо, всё так же не отрывая взгляда от Сигрид, облизнулся.

Ей больше не было смешно. Вдруг стало очень жарко. В зелёных глазах снова появились золотые искры.

— Я женился на тебе потому, — размеренно сказал Ульв, — что на других условиях твой отец не согласился тебя отдать. А ты мне нужна.