Страница 50 из 128
Наступает молчание, присущее минуте скорби и прощания. Внутри меня всё разрывается от ужаса и боли, я не представляла, что всё может оказаться так пугающе мрачно. Я не думала, что этот человек таит в себе так много раскаяния и умеет любить, чувствовать и переживать пытку изо дня в день, смотря на себя в зеркало.
Слёзы сами катятся по щекам, и я боюсь хоть что-то произнести.
— Дед забрал нас к себе. Он поселил меня в одной из спален, которая до сих пор принадлежит мне, и я запретил туда входить. Проходил лечение, затем ещё несколько операций, пытался окончить школу, но в один момент устал. Я сказал: «Хватит, с меня достаточно». Я больше не желал возвращать свою красоту, потому что это было невозможно. И я изменил всё. В ночи я могу спрятаться, укрыться и играть роль, которую создал для себя. А день означает свет, которого не заслуживаю, где всё становится явным, и я не желаю что-то менять. Я не имею ничего, потому что мёртв. Джо владеет всем наследством, доставшимся от деда, как и Мэтью. А я лишь призрак, тень, блуждающая ночью и открывающая запертые замки чужих душ. Так что, Санта, считаешь ли ты меня красивым до сих пор? — Поворачивается ко мне, горько искривляя губы в усмешке.
Стираю со щёк слёзы и поднимаюсь. Глубоко вздыхаю, чтобы решиться сказать что-то ему, но слов нет. Я не имею представления, что сделать и как поступить сейчас.
— Нет, правда? — Отвечает за меня и отводит взгляд. — Поэтому я ненавижу огонь и не терплю, когда его возвышают. Это ирония над собой. Ирония над этой жизнью. Насмешка. И теперь ты можешь уйти, лучше это сделать, ведь...
— Я хочу домой, — перебиваю его шёпотом.
— Я хочу домой с тобой, Ред. Я не могу так легко принять то, что ты рассказал. Мне больно за тебя. Больно за твою семью. Больно дышать, но я вижу ещё больше причин, чтобы жить. Не иронично, а по-настоящему. Это так страшно, что я бы потеряла разум. Но ты винишь себя за то, что было не в твоих силах, — дотрагиваюсь до его груди, забираясь под толстовку, и слышу глухие и сожжённые удары сердца.
— Ты спас Джо, забыв о себе. Ты готов был отдать жизнь за свою семью. И ты не можешь издеваться над собой столько лет. Ты не виноват в том, что огонь намного сильнее в своей мощи и желании забраться глубже, чем обычный человек. Но именно человек, ты, смог сохранить будущее для брата и себя. Ты жив, Ред. Пусть здесь написана дата твоей недолгой жизни, но ты дышишь. Ты можешь сделать всё, что захочешь, простив себя. И да, для меня ты стал ещё красивее, потому что я вижу твоё сердце, и оно бьётся, разрушая тяжесть, которая может навсегда забрать тебя у меня. А я не отдам, понял? Я не позволю тебе решать за меня и за мои чувства. Ты принадлежишь мне, и эти шрамы тоже мои. Поэтому не смей, — хватаюсь за его толстовку и дёргаю на себя, хотя плохо вижу его лицо. Глаза постоянно слезятся и мешают показать ему, как он мне дорог. Сейчас ещё острее, ещё любимей.
— Не смей уверять меня, что тебя не существует, что ты слаб и труслив. Нет. Ты был храбрым, и все мы совершаем ошибки. Но случай не может быть таковым, потому что ты не отвечаешь за него. Я не позволю тебе убедить меня в том, насколько глупа моя мечта. Я не подарю тебе возможности убить её, потому что тогда ты убьёшь и меня, — жмурясь, разжимаю пальцы, а внутри меня агония, она издевается над сердцем, как и этот мужчина.
— Санта, чёрт возьми, сладкая моя, — обхватывает меня за талию и прижимает к себе. Утыкаюсь носом в его плечо и позволяю себе разреветься от ужаса, от горя, которые витают в воздухе.
— Не смей больше такое говорить мне, — слабо ударяю его по груди. — Не смей, отказываться от меня, потому что боишься услышать ответ. Не смей отпускать меня, потому что я не хочу больше быть одинокой, как и ты. Я хочу быть рядом...с тобой рядом. Мне не нужно ничего, правда, не нужно...ты только. Только ты.
А он гладит меня по волосам, целует в висок, молча даря обещания. Я знаю, что ему сложно признавать свои ошибки и раскрывать сердце. Пусть молчит, но сегодня он полноценно впустил меня в свою жизнь. Он готов бороться за меня, как и я за него, и теперь будущее имеет возможность осуществиться.
Ред выводит меня из склепа и не надевает больше кепку и капюшон. Прижимает к себе за талию и оставляет поцелуй на макушке. Я выжата эмоционально, думаю, он тоже. Он не из тех мужчин, которые демонстрируют свою слабость, но она у него есть. И я превращу её в мечту, это я умею делать. Я буду убеждать его словами и своей любовью в том, что он заслуживает счастья и прощения самого себя. Этот рассказ потряс меня, он буквально разодрал моё сердце, скорбящее вместе с Редом. И я готова разделить ненависть к любви, чтобы сгореть с ним вместе.
Мы доезжаем в молчании до дома, Ред не отпускает меня ни на секунду, а я рада идти рядом с ним. Внутри тихо и темно, пока мы поднимаемся по лестнице. Только в спальне, я отпускаю его руку, чтобы принять душ и побыть немного одной. Я знала, предполагала, что его шрамы достались ему болезненно, но не думала о таком. Ожоги, которые покрывают его тело, кажутся мне сейчас ещё более чувственными. Они имеют свою историю.
Выхожу из ванной комнаты, вытирая мокрые волосы полотенцем. Улыбаясь, приближаюсь к кровати, где спит Ред, так и не дождавшись меня. И такая нежность затопляет моё сердце, подталкивая склониться к нему и рассматривать его лицо без отвращения, без отторжения.
— Я люблю тебя, Джаред. Люблю каждый ожог и буду любить их ещё больше. Обещаю, — целую его молчаливые губы и выпрямляюсь. Я знаю, что он не слышит меня, и это хорошо. Он не готов к этому признанию, поэтому мне остаётся пока наслаждаться этим чувством одной. Но я уверена, что его ощущения похожи, ведь он только меня впустил в своё прошлое, дав возможность мечтать о будущем.
Прижимаюсь к нему и закрываю глаза. Мне плевать, сколько осталось времени, я от него возьму всё сполна. Я утону в счастье и захлебнусь любовью, и только это буду видеть, проживая насилие, которое ждёт меня впереди. Мне не будет больше больно, ведь у меня есть люди, которые подарили мне частичку своей силы. Я выживу ради любви. Я смогу.