Без маски

Открыв дверь спальни, включил свет и, озираясь, начал искать хоть одно подтверждение, что она тут. Она сейчас приедет. Холодные белые стены.

До моего затуманенного мозга дошло, что я один. Блять, я совершенно один. Боль скрутила настолько сильно и разрывала внутри когтями, из-за чего осел на пол и завыл от чувств, обнимая себя руками, причиняя себе почти физическую боль. Виноват. Полный мудак. Не могу быть больше один. Устал от этого. Я брошен и забыт.

– Ты обещала! – Заорал я. – Обещала!

Но нет ответа, только слова над постелью… нашей постелью усмехались над моим горем.

«Укради моё сердце этой ночью», – гласили они. Она украла и уехала, забрала его с собой.

Горечь внутри и осознание потери встали на первый план. Нет больше воздуха, нет желания двигаться. А только осознавать свою печаль на сердце и задохнуться в ней. Но ведь никто не хотел меня понять… кроме неё. Гордость разбилась вдребезги. Хотелось со всего размаха выпрыгнуть в окно и подохнуть от тяжести внутри.

Один. Один. Никому не нужный медвежонок Гранд, не понимающий, в каком гадком мире он проснулся, и что делать ему дальше. Как чертовски гадко его подставили, а он никогда не научится доверять, даже если любит.

Но тело знало лучше, заставляя встать и начать переворачивать всё вверх дном, стараясь найти хоть какую-то подсказку. Должна была оставить. Должна.

Разорванные листы сложил воедино, и боль снова пронзило всё тело. Оставила. Прошлое. Сжимая в руках это последнее, что от неё у меня сохранилось, я просто скулил от невыносимых терзаний. Хотелось орать во всю глотку, звать на помощь. Только никто не придёт.

Но разум тоже знал, что делать и повелевал руками, чтобы достать из кармана джинсов телефон и набрать номер.

– Да, Кин, неужели соскучился? Или на свадьбу зовёшь? – Съязвил абонент. Ничего не смог сказать, только пытался отдышаться.

– Гранд, что за херня? Ты что там ревёшь? Что случилось? – Уже обеспокоенный голос раздался в трубке.

– Блять, Рита, я один, – глотая комки в горле, выдавил из себя. – Я всё испортил… отец мёртв… мать бросила. Она предала меня… нет… я мудак. Не знаю, как дальше… хочется подохнуть.

– Так, а ну-ка взять себя в руки, – рявкнула подруга, а это ещё хуже. Ведь понимаешь, что ты мужик, а сейчас воешь, как маленькая девочка, и растираешь сопли по лицу и продолжаешь выть.

– Ты где? – Спросила она.

– Там же.

– Сейчас буду, сиди на месте, – моментально ответила Рита, и раздались гудки.

Они бьют по воспалённому мозгу. Больше ничего не осталось, только разгром вокруг. Но ты не желаешь уходить отсюда, ты желаешь забыться и продолжить жалеть себя. Ведь ты только сейчас понял всю свою жизнь. И какой кусок говна вырастила твоя мать. Самобичевание – это единственное, что ты умеешь делать. И это никогда не уйдёт, оно останется с тобой.

– Вот это я понимаю – приплыли, – раздался голос от двери, и я поднял голову. Сквозь туман разглядел знакомую фигуру. Хоть она.

– А теперь твой психотерапевт весь во внимании, – серьёзно произнесла она и села рядом.

И я начинаю всё с самого начала, хотя голос дрожит и иногда срывается на крик, а потом на постыдный сиплый стон. Сдержанность явно не мой конёк, в небесной канцелярии меня наградили только идиотизмом, и всё. Суки!

– Охренеть, вот я только оставила тебя, и ты влип, парень, – охнула Рита и выдохнула, сложив губы трубочкой.

– Понимаешь, все бросили меня, – внутри снова разрывает на миллион кусков.

– Я бы тебе врезала, да не могу. Ты типа мой друг, и тебе нужна поддержка, иначе суицид или психбольница, – цокнула Рита.

– Скажи, это конец? – С надеждой на отрицательный ответ спросил её.

– Ты будешь поднимать это дело? – Поинтересовалась она, но всё и так ясно. Я не смогу этого сделать, не потому, что мне жаль кого-то из этой истории. А потому что я должен поступить правильно, реабилитироваться в Её глазах. Только в Её, а на остальных мне насрать.

– Поняла, – вздохнула Рита снова. – Самое последнее это ехать к Лив и говорить, какой ты мудак. Она это и так знает. Да ещё такое быстро не забывается. Дай время ей и себе, подумай, выстрой план, если тебе она действительно нужна.

– Да бред это, – покачал головой, зная сам, что это конец для меня. Никогда больше никакого счастья внутри, одна пропасть и острые камни, на которые буду падать каждую ночь и просыпаться в поту.

– До сих пор не могу поверить, что ты так поступил, – неожиданно крикнула Рита и поднялась. – Не могу! Какой ты дебил, Кин. Мне её безумно жаль, она ведь такая…

– Заткнись, – рявкнул я. – И так херово, а ещё ты.

– Тогда на фиг позвонил, если твои нежные ушки не хотят слышать правды? – С сарказмом парировала она.

– Потому что я потерян, Рита. Я сам себя бешу из-за всего. Меня раздирает, что сижу тут как придурок и сжимаю в руках Её признание пятилетней давности и реву, как ребёнок, у которого игрушку отобрали. Я ненавижу себя за это, за такую слабость. Но мне ничего больше не надо. Не хочу ничем заниматься, буквально ничем. Просто подохнуть здесь в одиночестве, другого выхода нет. Я постоянно отвергал людей, которые хотели мне помочь, которые хотели быть со мной… слишком часто. А сейчас посмотри на меня, – всплеснул руками, – что от меня осталось? Ничего. Я разбит, я просто в тупике, и из него нет выхода. Я знаю, что Её больше не вернёшь, но и жить так больше не хочу.

– Тогда пришло время менять не местоположение, а себя, – спокойно ответила Рита. – Начни с себя, и тогда жизнь позволит тебе встать на ноги. Открой для себя новую жизнь без маски, которую ты носишь. Она тебе не нужна, тебе она не помогла, а только убила в тебе всё живое. Так стань самим собой, двигайся дальше. Шаг за шагом, и ты поймёшь, что для тебя важнее. И к тому времени у тебя появится шанс отвоевать своё место под солнцем. Ведь оно не даётся за красивые кудри и зелёные глаза, за это надо биться до крови, до разбитого сердца, а затем собирать его и понять себя.

– А если Она не захочет меня видеть? – Прошептал я, боясь, что мой гребаный сценарист услышит эту подсказку и непременно впишет в мою жизнь.

– Ты мужик или где? – Недовольно спросил Рита и, встав в позу, положила руки на бока.

– Или где.

– Так, трансвестит, поднимай свою тощую задницу и прибери здесь всё. Завтра решим, что делать, – цокнула Рита, осматривая Её спальню. – И да, мои услуги оплачиваются по двойному тарифу, я, знаешь ли, теперь гордость отделения.

– Да пошла ты, – слабо улыбнулся я.

– Непременно, только без меня ты загнёшься, Кин, – пожала она плечами и пнула разбитый стул. – Нет, ты мудак, это точно. Надо теперь вписывать в паспорт отдельную строчку для всех, чтобы люди понимали, с кем имеют дело. Так вот, в твоём случае в графе сущность стояла бы надпись: «Глубоко тронутый мудак, с аффектом Халка».

– Это больно, Рита, падать вниз, – тихо произнёс я и посмотрел перед собой.

– Ещё бы, – ухмыльнулась она. – Но мы подлатаем твою душонку и поставим тебя на ноги. Пиздец, а я думала, отдохну от тебя. Но не тут-то было. Если бы я не знала, что ты полоумный наркоман, помешанный на чувстве собственничества к своей малышке, то подумала, что ты решил привязать меня на всю жизнь.

– О, да отвали. Сейчас мне не до смеха, – фыркнул я.

– Ну, поплачь, у тебя ещё не вся майка в соплях, а потом вывешу её у себя в отделении как показатель, какие мужики тупые ослы, – хохотнула Рита, а я запустил в неё часть лампы.

– Меткость тоже тебе не подарил господь Бог, – рассмеялась она, ловко увернувшись. – Давай, мудаковатый больной, вставай и начнём новую жизнь за пределами этой богадельни. Хотя, можешь переписать её на меня, как оплату моих трудов.

– Блять, и с кем я связался? – Закатив глаза, я положил голову на постель.

– Я об этом спрашиваю чувака наверху каждый день, как только встретила тебя. И знаешь, никакого ответа, только вот такие вылазки, где мне хочется набить тебе морду. Но я ведь «лэди», – ответила она.