Страница 243 из 257
— Она самая. Недолго ты бегала от меня, — усмехается девушка, отбрасывая назад чёрные волосы, блестящие в мягком свете свечи.
— И что дальше? Убьёшь меня? — собираю уверенность в себе, силу, которой нет в груди, но гордо задираю подбородок и сжимаю губы.
— Ох, нет, дитя моё, — смеётся, прикрывая рот белоснежной рукой с длинными когтями.
— Что ж тогда это сделаю я, — выставляю вперёд кинжал, на что Василика издаёт очередной смешок и закатывает глаза.
— Зачем нам бороться, если сила не равна, моя милая? Зачем же нам с тобой делить одного врага? Если хочешь, я отдам тебе его. Вэлу осталось недолго, совсем немного до полного иссушения, а ты вот она. Так отчего бы нам с тобой не подождать этого? И тогда, обещаю тебе, подарю его, — словно актриса на сцене, жестикулирует руками, но так наигранно и неправдоподобно.
— С чего такая доброта, Василика? — удивляюсь я.
— Тебе меня представили, как самое ужасное существо на этой планете, и заставили подумать обо мне наихудшим образом. Да, грешна. Да, ненавижу мужчин. Да, убиваю и наслаждаюсь этим. Но всему есть объяснение.
— Поделишься? — предлагаю я, делая шаг назад, пока разум отчаянно ищет варианты убить её или же бежать. Не знаю, что должна сделать.
— Отчего же не поделиться с моей сестрой? — пожимает плечами.
— Зачем ты так поступила с ним? Зачем принесла смерти в Сакре? — спрашиваю я.
Если буду пятиться назад, то смогу толкнуть спиной дверь и выбежать. Только она быстрее...
— Семья. Ты не знаешь, что такое семейные узы, дитя моё. А я видела и пережила смерти своих родителей, своих братьев и сестёр. Своего любимого, который отправился в путь, только бы найти помощь...
— Возлюбленного? Ты была влюблена в своего брата? — перебиваю её.
— Ох, это. Нет, мои братья все погибли под натиском татар. Мой милый Орель отправился в путь, чтобы попросить помощи, но ему отказали. И нашла я труп в лесу с письмом для меня. Как же мне было больно. Как же невыносимо было терпеть эту злость и ненавидеть священника, что отказал ему и обрёк на жестокую смерть. Меня поймали, когда я практически умирала рядом с ним. Татары. Я хотела жить, чтобы мстить. Нанести такой же удар по сердцу, какой был нанесен мне. И я молила их о жизни, предложив свой план по захвату земель. Рассказала про Сакре и про богатства, что таит эта земля. Конечно, жадность была превыше разума. И меня отпустили в город. Священник пал перед моими ногами, и играть свою роль было проще простого. Я его ненавидела, когда он брал меня. Мне хотелось там его убить, растерзать его грудь и разодрать лицо, но принимала эти поцелуи. Принимала всё, что он давал мне, и уже была мертва. Орель жил в моём сердце и меня не волновала любовь Вэлу. Но должна признаться, что красив и добр он был. А всё, потому что я была женщиной. Он считал меня слабой, но я доказала ему, что моя сила велика. Смеялась. Так громко, когда горел замок. Смеялась ему в лицо, когда он не ожидал, что нанесу ему смертельный удар, а перед этим заставлю предать своего Владыку. Отречься от него, прокричать проклятья, и наблюдала, как тело тонет в озере. Мой возлюбленный был отомщён. Сердце ликовало, но мой враг и не думал умирать. Восстал, показался в лесу и набросился на меня. Поняла я, кто он теперь. Проклятая душа, что будет пить жизнь людей, насыщаясь продлевать своё время. Не бывать этому! Он не должен был жить, когда мой Орель был мёртв, и стала такой же. Глупый мужчина, считающий, что женщина не имеет места рядом с ним, а внизу. Нет. И я правлю тут, мир принадлежит мне и будет так вечно, — шипит она слова.
— Мне жаль твоего возлюбленного. Но не жаль тебя, Василика, ты хоть и познала горе, но не поняла его до конца. Мёртвого не вернуть, убив тысячи невинных. Ты лишь обрекла своего возлюбленного на муки, которым он до сих пор подвергается из-за тебя, — кривлюсь я от такой правды. И неизменно моё решение. Оно лишь укрепилось внутри, как и жажда её смерти. Вэлериу не был проклят, его наказали за то, что доверился не той. И вернул его Господь на землю, дабы искоренить зло, которое он же и возвёл в ранг святой.
— Не смей! — кричит она, поднимая руку и, видимо, пытается напугать меня. Но я не боюсь, если не могу передать Вэлериу то, что поможет ему убить её, то остаётся только один выход — самой это сделать. А для этого мне требуется злость и боль, которую перенесла я. Я сама должна сейчас сделать себе больно, дабы это повлекло за собой мою силу и возможность все же помочь. Должна раздразнить Василику, чтобы её рассудок помутился, а мой остался чистым и полным силы.