Страница 238 из 257
— Где Петру? — продолжает он говорить. На этом имени я резко вскидываю голову и смотрю на Луку, не имея сил сказать, что оставил нас.
— Лия! Я тебе сейчас врежу! — уже кричит он, подходя ко мне. А в моих глазах скапливаются слезы, губы начинают дрожать, и я опускаю голову, рассматривая его грязную руку. Не могу смотреть в его глаза, очень тяжело и стыдно.
— Прости, Лука, прости меня... я не знала, как помочь. Я не знаю, откуда появляется это и как вызвать эту силу, когда она нужна. Их было много... так много. Я не смогла... я... прости меня...— шепчу я, пытаясь хоть как-то облегчить боль внутри, что снова напомнила о себе.
— Лия...
— Мёртв. Петру мёртв из-за меня, — перебиваю, поднимая на него голову, и встречаюсь со взглядом, в котором вижу, как проносятся года, столетия их жизни вместе. — На нас напали! Дорина... там и Рима была... я убила... и я убила их... из-за меня погиб он... из-за меня...
— Что? — шипит он, отбрасывая тряпку, хватает меня за плечи. — Что ты сказала?
— Его больше нет, Лука, прости меня, — глотаю слезы только от горя, дрожу от эмоций, но не от страха, ведь лицо парня превращается в маску из ненависти ко мне.
— Зачем ты это делала с моим братом? Зачем притащила его сюда? — орет он в моё лицо. Жмурюсь, но позволяю ему вылить на меня свою утрату. Пусть кричит, пусть даже ударит, я заслужила.
— Ты. Я знал, что доверять тебя нельзя! Нельзя! О, брат мой. Он был мне как ребёнок, он был моим сыном, ведь я растил его, — отпускает меня, падая на землю, сжимает руками голову.
— Прости...
— Что ты тут забыла? Пришла посмотреть, скольких мы потеряли? Пришла возрадоваться нашему горю?! — подскакивает, наступая на меня.
— Нет. Я хотела помочь, — мотаю головой, судорожно ищу в кармане подвеску.
— Помогла. Она в тебе, она привела тебя сюда...
— Нет! — вскрикиваю я, не желая, чтобы моё имя пачкали её. Василикой.
— Нет, вот, — цепляю цепочку и поднимаю руку. Лука переводит взгляд на неё, а затем на меня. Тянется ладонью, но тут же отрывает её, шипящую. Подскакивает на месте и отшатывается от меня.
— Он... он обманул нас. Он не принял твою кровь. Он обрёк всех нас на добровольную погибель, — с болью говорит он.
— Да. Из-за меня. И я пришла, чтобы отдать ему это. Я хочу, чтобы вы выиграли, Лука. Я... я не хочу бежать... прости меня, что не смогла уберечь Петру от смерти, но вас уберечь от неё хочу всем своим сердцем, — заверяю его, пока он бегает глазами по мне, по кулону и в нём идёт борьба.
— Я не могу помочь тебе в этом, — мотая головой, подходит к ведру и достаёт оттуда тряпку, садясь на ткани.
— Понимаю, что ты ненавидишь меня из-за смерти брата...
— Нет. Да, возможно, сейчас я не готов обсуждать это, потому что не могу пока принять. Но дело в ином, Лия, — прикладывает тряпку к своему лицу, поднимая на меня голову. — Город закрыт. Как только мы вошли туда, начался бой, и нас выбрасывали за пределы города, буквально выталкивали за пределы стены, оставив там его и низших. Ещё остались примерно сто наших мужчин, а на стене стоят женщины, как и вблизи неё. Они нападают постоянно на нас, и мы не можем пробраться туда. Я знаю, что Вэлериу до сих пор там и жив, иначе бы меня тут не было. Но он слабеет, ведь ты видишь, что со мной. У меня нет возможности регенерироваться больше самому, как и у большинства. Мы дохнем как мухи. И в смерти Петру я тоже виноват. Я не дал ему своей силы, чтобы противостоять. Мы все связаны кровью и чувствуем, когда наш создатель становится слабым. Нам не пройти туда, а убивать их... нас слишком мало, ведь брат так и не позволил нам обращать новых. Василика обратила всех и даже тех, кто не принадлежал этой земле. Она привезла сюда тысячи женщин, обратив их, а мужчин всех они испили. Она подготовилась, пока мы пытались забрать у тебя твою кровь. Пока мы теряли возможность на спасение, которой он даже не воспользовался, потратив время и силы, она стала сильнее.