Страница 233 из 257
— А теперь слушайте внимательно, Аурелия. Вы будете делать то, что я вам скажу. Если говорю — бежать, без каких-либо вопросов вы это делаете. Если я скажу — не дышать, то тоже поступаете так, как я приказал. Нам нужно добраться до лагеря, он в горах, недалеко от Сакре. Я буду двигаться без остановок, если вам будет плохо или же вы почувствуете что-то, да и, вообще, захотите остановиться, то похлопайте меня по спине. Ваши слова, даже шёпот собьют меня с ритма, я потеряю путь, который учую и не смогу быть начеку, отдавая слух вашим словам. Поэтому только прикосновение к спине, и я остановлюсь. Все понятно? — смотрит в мои глаза и спрашивает Петру, крепко держа меня за плечи.
— Да. Мне все ясно, — киваю я. Отпускает меня и отходит, проверяя меч, который висит у него на талии. Прячет в сапог ещё один нож.
К счастью, люди забрали не всю одежду. И Петру нашёл для меня штаны, сапоги, рубашку и камзол одного из мальчиков поселения. Быть тут одной, пока Петру отсутствовал, было неприятно. Тишина мрачная, давящая и не предвещает ничего хорошо. Никого нет, ворота распахнуты, на земле валяются какие-то вещи, что упали у людей. И понимаю, что они собирались впопыхах, их подгоняли, и теперь они ожидают победы.
— Делайте то же, что и я. Свой кинжал спрячьте в сапог, а кулон в карман. Никто не должен знать, что он до сих пор у вас. Особенно женщины, — наставляет Петру.
— Мы можем их встретить? — спрашиваю я, с точностью выполняя указания.
— От этого мы не застрахованы, Аурелия. Предполагаю, что они все там, но рядом с лагерем тоже могут быть. Я не знаю, какая сейчас ситуация, поэтому на всякий случай будем осторожны. И если я увижу, что мы опоздали, то развернусь и унесу вас за пределы Румынии. Это не обсуждается, — вижу, как я только было хотела возразить, он упрямо поджимает губы и протягивает мне руку.
— А теперь пойдёмте, — говорит он. Киваю, вкладывая свою ладонь, и мы выходим из дома Андрея. Идём по безмолвному городу к воротам.
В молчании поворачивается ко мне, обнимает за талию и поднимает, сажая на себя. Обхватываю его шею и крепче прижимаюсь, глубоко вздыхая.
— Готовы, есть ещё возможность не идти...
— Готова и не поменяю решение, — уверенно перебиваю его. Ещё секунда и он прыгает на дерево, цепляясь за него. И начинает нестись, оставляя после нас оборванные ветви, падающие на землю. Свист в ушах сильный, что меня подташнивает. Но это нервозное состояние, в котором я пребываю. Страх за жизнь Вэлериу и сердце не может утихомирить своё биение. Это невозможно, но решение моё и, правда, неизменно. Если он выиграет, убив Василику, то и я смогу умереть с улыбкой на губах.
Никогда я не задумывалась о своей смерти. Никогда не предполагала, что сама пойду к ней навстречу. Но что делает с мыслями и решениями любящее сердце. Оно не толкает тебя, не заставляет. Нет. Ты сама принимаешь такой исход, хотя боязно. Я не знаю, что чувствуют люди, когда погибают. И об этом тоже не задумываешься, только о том, чтобы успеть сделать то, для чего ты была рождена. Смысл моей жизни в смерти ради проклятого возлюбленного.
Петру продолжает лететь по деревьям, а мои руки уже заледенели от холодного ветра, бушующего при подъёме в горы. Кажется, что даже задремала, пока мы направляемся на место боя.
Удивительно, что сейчас на земле льётся кровь вампиров, а люди, живущие рядом, даже не подозревают об этом. Не знают, что и их судьбы решаются сейчас. Судьба каждого человека на этой планете. Ведь Василика не остановится, если Вэлериу будет побеждён. Она будет обращать, и искать способы размножения снова и снова. А к чему это приведёт никому не известно.
Петру прыгает на землю, и я подпрыгиваю на нём, распахивая глаза, и поднимаю голову с его плеча.
— Теперь мы пойдём. Уже недалеко, — шепчет он, снимает с себя. Киваю ему и встаю на землю, разминаю ноги и затёкшее тело.
Всюду деревья и лес, я даже не вижу, куда нам идти, но Петру уверенно двигается только ему известным путем, следую за ним, переступая через поваленные стволы. Замечаю, что снег уже покрыл гниющую листву и почву. Как же я любила зиму. Эту сказочную пору, когда морозный воздух щиплет щеки, и ты, наслаждаясь хрустом снега, лепишь всяческие фигурки рядом с домом. Моё представление о мире было детским, а сейчас все изменилось в моей жизни. Больше не увижу рассвет, никогда не отпраздную свой день рождения, не буду пить горячий шоколад в Рождество. Всё это теперь кажется таким бессмысленным, таким глупым, что улыбаюсь своим воспоминаниям, шагая по лесу.