Страница 8 из 27
Сегодня подобные темы предпочитают не поднимать, полагая, что их «измусоливание» вызовет больше противоречий, в то время как страна нуждается в «консолидирующем факторе» К сожалению, и Лев всегда понимал это, «политическая консолидация» всегда имеет очень мало общего с правдой.
Ещё в первой половине двадцатого века, в тысяча девятьсот девятнадцатом году в Кёнигсберге был открыт один из первых во всей Европе аэропортов, получивших название Девау. Этот авиаузел связал Пруссию, Прибалтику и Москву, положив начало полноценному международному сообщению.
Сама культура Пруссии предрасполагала развитие, неразрывно связанное с милитаризмом, и соответственно – с укреплением собственной государственности. Играющий мускулами город расширялся вплоть до Второй мировой войны, дополняя к собственным архитектурным сооружениям и элементам передовой на тот момент инфраструктуры оборонительные кольца из каменных стен.
Примечательным Лев находил ту самообеспеченность, не только в экономическом, но и в культурном плане, которую проявлял Кёнигсберг. Так, например, выпускники знаменитой на весь мир Кёнигсбергской академии художеств самостоятельно разрабатывали и реализовывали художественные, архитектурные композиции, делавшие город индивидуальным.
Судьба, тем не менее, часто бывает не благосклонна к тем, кто склонен проявлять выдающиеся черты своего характера. На их долю судьба склонна выбрасывать наиболее изощрённые испытания, и вопреки распространённому христианскому принципу о том, что всевышний никогда не посылает испытания сложнее, чем «испытуемый» может вынести, к Кёнигсбергу были безжалостны как «бог», так и судьба.
Оказавшись между «молотом и наковальней», ещё до окончания тысяча девятьсот сорок четвёртого года Кёнигсберг уже был сильно разрушен под бесчисленными бомбовыми ударами королевских ВВС Великобритании, которые проводили карательную операцию «Возмездие». При этом, памятуя о пережитом унижении и собственной трусости в ходе океанских боестолкновений, Великобритания отважно бомбардировала центр Кёнигсберга, лишённый военных объектов, и соответственно средств противо-воздушной обороны. Результатом такой тактики стала гибель сотен тысяч мирных жителей Кёнигсберга, большинство которых не имели никакого отношения к НСДП.
Помимо людских жертв, пострадали объекты инфраструктуры и культурного наследия, восстановление которых в будущем оказалось за пределами интереса «победителей».
До самой зимы тысяча девятьсот сорок пятого года, гарнизон обескровленного Кёнигсберга находился под командованием Отто Ляша, однако как сам город-крепость, так и его гарнизоны были окружены до самой весны. Лишь пятого апреля того же года начался штурм Кёнигсберга.
Взятие Кёнигсберга в сложившихся обстоятельствах, имело больше символическое значение, нежели стратегическое. И как это часто бывает, российский менталитет главнокомандующих превыше всего ценит «символ», нежели собственного солдата. Маршал СССР Василевский Александр Михайлович решил ради достижения «символической цели» пойти на «материальные потери», разменивая в качестве «валюты» за которую покупалась победа, жизни личного состава. Этот маршал впервые применил тактику пехотного наступления до окончания артиллеристской подготовки.
Знания Льва относительно отечественной «военной премудрости» позволяли ему практически безошибочно предположить, в чём заключался гениальный план маршала.
Дело в том, что оборонявшиеся, под тяжёлым огнём советской артиллерии, занимали пассивное положение в ожидании окончания залпов, и подхода пехотной атаки. Однако маршал Василевский погнал солдат красной армии в атаку ещё задолго до того, как стихли залпы собственной артиллерии. Это позволило пехоте достичь укреплений противника ещё до того, как те успели поднять головы, но минимум одна тысяча и двести советских военнослужащих погибли под собственным огнём в период продвижения к укреплению противника. Разумеется, что эта цифра была многократно занижена, ведь численность оборонявших Кёнигсберг бойцов едва насчитывалось четыреста человек. Уже тридцатого сентября того же года, в захваченном городе был заложен памятник памяти тем бойцам, которых убил их собственный командующий. Но в общей истерии после Мая сорок пятого, это обстоятельство уже не имело никакого значения. Факт оставался фактом, десятого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года над Кёнигсбергом было поднято красное знамя, что ознаменовало конец Кёнигсберга и начало «особого пути» города Калининграда и прилегающих к нему муниципальных образований.
Лев отыскал цифры, согласно которым, после передачи Кёнигсберга в советскую юрисдикцию, на территории города-крепости оставалось приблизительно двадцать тысяч человек немецкого населения из трёхсот семидесяти тысяч, проживавших в городе до войны.
Лев понимал, что любые цифры, касались ли они мёртвых или живых, врагов или союзников, постоянно занижались. Советская статистика не отличалась объективностью, будучи политизированной и не имея квалифицированных кадров. Поэтому, когда он прочитал, что в период между сорок седьмым и пятидесятым годами всё оставшееся в Кёнигсберге немецкое население было выдворено в Германию, у него на лице невольно появилась саркастическая ухмылка. Он понимал, что если это и было правдой, то нигде не уточнялось, в какую германию эти люди были депортированы, в цивилизованное ФРГ, находившееся в зоне американской оккупации или в ГДР, превращённую в советскую трудовую колонию, где царила полнейшая разруха, а люди продолжали умирать от голода.
Не менее прискорбно сложилась судьба культурного и исторического наследия Кёнигсберга, ведь оказавшись под юрисдикцией СССР, наука надолго покинула некогда величественный город. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, некий Николай Коновалов, в должности секретаря областного комитета КПСС распорядился взорвать центральный замок Кёнигсберга, на тот момент уже Калининграда, вопреки множеству протестов, которые громко звучали из-за границы, и беззвучно резонировали в умах жителей некогда великого города.
Насколько Лев уже успел узнать, «воз» оставался и ныне там, поскольку уже в нынешнем Калининграде до сих пор не принято окончательного решения по поводу судьбы исторического наследия города. Как это происходит уже в современной России, все те вопросы, которые требуют бюджетных средств и не обещают прямых дивидендов в краткосрочной перспективе, остаются на уровне несостоявшихся «референдумов»
Лев встал из-за стола, судя по времени, он довольно долго читал различные статьи. Его не удивляло то, насколько легко он мог забывать о времени, погружаясь с головой в изучение интересующих его вопросов. Расхаживая по гостиной, меря пол широкими шагами, Лев поймал себя на мысли, что он уже очень давно не позволял себе вот так вот взять и погрузиться в то, что было ему по-настоящему интересно. Все последние годы, что он работал на исследовательский центр, его свободное время приносилось в жертву только тех вопросов, которые составляли интересы других людей. Разумеется, работая в рамках узкой группы специалистов над заданием, которое им ставил Кирилл Генрикович, не исключала своих открытий и ценного опыта. Но только теперь, когда позади оставались «начальники» и «дэд-лайны», Лев понимал значения новомодного термина «freefall»
Было довольно поздно, но в то же самое врем, мужчина мог позволить себе подниматься в любое, сколь бы то не было позднее время. Будучи не вполне уверен, хочется ли ему спать, Лев отошёл на кухню, чтобы вскипятить немного воды для зелёного чая.
Окунув чайный пакетик в горячую воду, мужчина дождался, пока вода окрасится в характерный светло-зелёный оттенок, свидетельствующий о должной степени готовности напитка.
Вернувшись в гостиную, Лев уже машинально подошёл к окну, смотрящему на берег и поставил свою кружку на подоконник.
Снаружи окончательно стемнело, но из-за отступивших облаков обнажилась луна, которая теперь висела в небе большущим бледным кругом, и при её созерцании, Лев словно ощущал какими-то до селе неизвестными ему чувствами особые характеристики луны.