Страница 7 из 27
Организованная система работала очень эффективно, но вскоре у самого профессора возникли какие-то трудности на уровне, о котором его «секретные юристы» не знали. Госнаркоконтроль обратил своё внимание на поставки, и в какой-то момент всё грозило крупной облавой, однако государственный орган медлил и не предпринимал никаких действий.
Михаил и его коллеги, включая Льва, разработали примерный план действий на тот день, когда группа захвата появится на складе исследовательского центра и арестует прибывшую партию. Михаил назвал разработанный комплекс правовых мер «план на судный день» Однако шли недели, месяца, а никакой облавы со стороны правоохранителей не было. Кирилл Генрикович в какой-то момент попросту исчез, его место занял другой специалист, молодой, но не менее хваткий. Он на удивление быстро включился во все дела своего предшественника, но юристов не посвящал в детали.
Михаил, хотя и был самым опытным, но нервы у него сдавали быстрее, чем у всех остальных. В какой-то момент, он собрал своих товарищей, и поведал им, что ближайший помощник нового руководителя исследовательского отдела – Елизавета Лурия, дала ему понять, будто бы руководитель отдела тайно планировал покинуть страну в ближайшее время.
В глазах уже изрядно нервничающего Михаила это явилось знамением того, что грядёт ожидаемый «судный день»
– Максимилиан, (новый глава проекта «нейросинтез» на тот момент), очевидно решил умыть руки. – рассуждал Михаил, обрисовывая своим коллегам собственное видение ситуации – Ясно понятно, что он не хочет попасться, а стало быть уже «запахло жаренным» и наш план не сильно нам поможет.
– Ну погоди, – Лев всё время пытался успокоить своего старшего товарища и воззвать к его сознанию – не стоит горячку пороть раньше времени…
Михаил никогда не слушал Льва, в основном по двум причинам, во-первых он был сильно напуган, а во-вторых его собственное эго не позволяло ему прислушиваться к рекомендациям младшего специалиста. Лев был «младшим» во всех отношениях, по возрасту и по объёму практического опыта в юриспруденции.
Лев утверждал, что поспешность в данной ситуации могла только навредить и проекту, который они обслуживали, и самим себе. Но реальность, как это часто бывает, оказалась изобретательней всех произведённых расчётов.
Вскоре случилось что-то такое, чего никто не мог предвидеть. Группа захвата госнаркоконтроля появилась таки на складе, но к этому моменту, все те вещества, наличие которых могли лечь в доказательственную базу, были заблаговременно перепрятаны. Лев проявил завидную предусмотрительность, прозорливость и оперативность. Не поставив никого из своих коллег в известность, он воспользовался сторонней помощью, чтобы перевести груз на нейтральную территорию. Прошедшие обыски смогли выявить только незначительные нарушения правил оприходования ряда фармацевтических товаров, но этого едва хватало на постановление о привлечении исследовательского центра к административной ответственности. Но ещё до того как об этом стало известно, Михаил пережил тяжелейший стресс, обернувшийся микроинфарктом. Двое других сотрудников продали всё своё имущество практически за бесценок и уехали заграницу, без намерения возвращаться в Россию. А Лев, выждав ещё немного, как и вся широкая общественность, получил сообщение из СМИ о взрыве в доме Максимилиана, при котором погиб сам учёный, его супруга и несколько сотрудников следственных органов, которые долгое время шли по следу Кирилла Генриковича и его последователей. Елизавета Лурия, ещё один участник всей этой запутанной истории, была найдена хладнокровно убитой на квартире человека, с которым её связывали не вполне понятные отношения.
Теперь, все, кто имел хоть какое-то отношение к деятельности проекта «нейросинтез», либо были мертвы, либо с пеной у рта отрицали всякую свою причастность к чему либо. Это позволило Льву продать то, что он успел спрятать. Разумеется, ряд последующих сделок был не вполне легален, и преимущество здесь было на стороне покупателей, в качестве которых выступили несколько местных фармацевтических компаний. За уникальный товар они заплатили Льву сущие копейки, но с точки зрения обывателя, использующего деньги для своих индивидуальных нужд, это был огромный гонорар. Какое-то время Льву пришлось повозиться с тем, чтобы вывести полученные средства на счета таких банков, которые могли позволить себе теневое банковское обслуживание клиентов. Это было рискованно и не сулило особых накопительных бонусов, поскольку такие банки, принимая средства на счёт, не предоставляли своему клиенту высоких процентов, полагая, что тем и без того стоит радоваться, что они могут защитить свой капитал от российских силовых структур.
Хуже всего, в этот период времени, приходилось Михаилу. Оставаясь в больничной койке, он тратил свои собственные средства, чтобы его по дольше не выписывали и чтобы его лечащий врач постоянно продлевал ему показания к «полному покою», таким образом, он сводил на минимум перспективы встречи со следователями. Однако, в тоже самое время, он понимал, что Лев заметал следы своей махинации. В общем, когда Михаил смог, наконец, выйти за порог своей больничной палаты, он обнаружил что Льва и след простыл. Мужчина уже продал своё жильё, машину, снял все накопления с официальных счетов. На телефонные звонки он не отвечал, да и вообще перестал пользоваться услугами своего мобильного оператора. Разумеется, Михаил не мог подать заявление на Льва, ведь в таковом пришлось бы указать основание, а «горе-стратег» напротив, старался сделать всё, чтобы минимизировать свои контакты с правоохранителями. В такой ситуации Михаилу не оставалось ничего другого, кроме как засыпать электронную почту Льва письмами. Но даже в текстах таких писем мужчина не мог выражаться прямо. Вместо этого Михаил использовал косвенную речь, метафоры, завуалированные фразы. Разумеется, если бы следственные органы заинтересовались Михаилом в рамках расследуемого дела, то при проверке отправляемой им корреспонденции, они бы безо всякого труда поняли, о чём идёт речь. Ведь по мере того как Михаил терял самообладание, его фразы становились всё более прозрачными. Но следствие, очевидно, было занято другими делами, или же смотрело в другую сторону. Лев, тем не менее, взял за правило пользоваться VPN-серверами, и другими анонимайзерами при работе в сети, руководствуясь принципом что «бог бережёт только бережённого»
Лев, просматривая историю новостных сообщений, касавшихся его ситуации, с каждым днём обнаруживал, что пресса утратила всякий интерес к делу. В обозримых перспективах мужчина видел только один единственный выход. Ему придётся уезжать за границу, и пробовать обустроить свою жизнь на чужбине. К счастью, Льву не грозили проблемы языкового барьера, если речь шла о странах где использовался английский или немецкий языки. Тот капитал, которым он теперь располагал, мог позволить ему приобрести вполне приличное жильё в центральной Европе. Но он прекрасно понимал, что в силу валютной разницы, его капитал очень сильно уменьшался в стоимости при переводе на Евро, и это, в свою очередь, означало, что после переезда, ему пришлось бы полностью менять свой образ жизни.
Единственное, что в некотором роде приносило Льву облегчение, было осознание того, что его образ жизни, бездетного холостяка, не связанного семейными обязательствами, позволял ему определённую мобильность.
Оставляя наиболее волнительные вопросы «на потом», мужчина переключал своё внимание на другие вопросы, которые хоть и не были такими насущными, но приковывали к себе его внимание не в меньшей степени.
Льва интересовала история места, в котором ему предстояло провести ближайшие несколько месяцев, и ради того, чтобы заполнить каверны своих, довольно посредственных в этом вопросе знаний, мужчина принялся отыскивать исторические и культурологические статьи, касающиеся села Янтарное.
С поиском информации не было никаких проблем. Очень быстро Лев узнал о истории коренного народа, обитавшего на территории современного города. Затем был более интересный исторический период, связанный с активным влиянием ливонского ордена. Затем Лев углубился в период так называемой прусской юрисдикции. Фактически, то что называется «посёлок Янтарный», существует с тысяча девятьсот сорок шестого года, и является результатом политики Советского союза в послевоенный период. Однако, в двадцатом веке роль янтаря уже не представлялась достаточно существенной, чтобы извлекать из этого достаточную выгоду. Из-за специфики экономических отношений в СССР, вся калининградская область испытывала определённые трудности, существуя главным образом на остатках инфраструктуры еще того периода, когда Калининград носил гордое название Кёнигсберг – «королевская гора» Этот величественный город просуществовал с тысяча семьсот семьдесят третьего года по тысяча девятьсот сорок шестой. В этот период Кёнигсберг являлся административным центром восточной Пруссии.